Евгений Гуляковский - Мир в латах (сборник)

— Так, четверо есть, — хрипло шепнул Баттиски. — Где же пятый?

Сэм осторожно поднял голову. Капитан Дингер, Джо Плейтнер, Пэт Литовски и Красавчик Дике. Где же Сторингер? Может быть, внутри, в “Буцефале”?

— Дерьмо! — выругался шепотом Баттиски и смахнул с рукава нашлепку лишайника.

Из раскрытого люка “Буцефала” показалась рыжая голова Сторингера. Сэма начала бить нервная дрожь.

— Готовься! — скомандовал Баттиски и подтянул к себе ствол протонострела.

Джо, Пэт и Красавчик сидели на верхней палубе. Красавчик что-то рассказывал, оживленно жестикулируя, и иногда Джо и Пэт взрывались хохотом, который гулко катился меж деревьев. Капитан Дингер пристроился на стволе поваленного “Буцефалом” дерева и, нагнувшись, что-то писал в блокноте.

“Дневник, — вспомнил Сэм. — Капитан ведет дневник”.

— Ты что, заснул? — толкнул Сэма локтем в бок Баттиски. — Как только он вылезет, стреляем. Я возьму на себя этих троих, а ты Стори и Капитана. Сначала Капитана, а затем сразу же переводи прицел на Стори. Регулятор поставь на ноль — пять — чтобы не повредить “Буцефал”. Как крикну, сразу стреляй.

Сэм, чувствуя звенящую пустоту в голове, послушно поймал в перекрестье прицела склоненную голову Капитана Дингера.

— А, дьявол, — снова выругался Баттиски, — скоро он вылезет? Надоело валяться в грязи.

Там, вдали, Сторингер выбрался из люка и спрыгнул вниз на землю.

— Давай! — ударил по ушам крик Баттиски, и сразу же звеняще цокнул выстрел из протонострела. Сэм нажал на гашетку, перевел прицел на застывшую фигуру Сторингера и снова выстрелил. И тут, словно в кошмарном сне, он увидел, как открывается запасной люк “Буцефала” и оттуда выкатывается сгорбленная человеческая фигурка, останавливается в нерешительности, а затем, пригнувшись, бросается в лес. Не сознавая, что происходит, с остановившимся сердцем, Сэм поймал в перекрестье чью-то широкую спину с размывами пота на комбинезоне и нажал на гашетку. Человек упал, а Сэм все стрелял и стрелял, пока все заряды не ушли вдаль между стволами деревьев.

— Ты что, спятил? — Белавенц очнулся от истошного крика Баттиски. — Что ты палишь в белый свет… Идем. Все уже кончено.

— Джим! — поднял на Баттиски расширенные глаза Сэм. — Ты… скольких?

— Троих, как и договаривались.

— А как же…

— Ты чего, парень? Рановато тебе мерещиться начинает. Идем, не бойся. Все уже готовы.

Баттиски встал и грязными руками вытер пот со лба. Затем достал из кармана бутылку, с жадностью припал к ней.

— Не бойся. Там уже мертвецы, а мертвецов я люблю! — Он хрипло захохотал. — Они смирные.

Сэм посмотрел на него. Перед его глазами стояли Капитан Дингер, падающий головой вперед, отброшенный к борту “Буцефала” и медленно оседающий Сторингер. А потом был тот, третий…

— Да ты что, и впрямь спятил? — с беспокойством шагнул к нему Баттиски.

Сэм потряс головой:

— Нет, нет… Не обращай внимания.

Он тяжело поднялся.

— Пойдем.

Надо идти, идти до конца. Сейчас они все увидят. Ноги вдруг стали непослушными. Какая тишина кругом, даже в ушах звенит. Он раньше не замечал, как давит эта тишина.

Они подошли к “Буцефалу”, осмотрели безжизненные тела. Глаза Сэма сразу остановились на том, которое лежало лицом вниз в десятке метров от “Буцефала”.

Баттиски перехватил взгляд Сэма.

— Дьявольщина, — выругался он сквозь зубы. — Это вроде не Красавчик.

Баттиски направился к неподвижному телу. Белавенц в это время поставил ногу на крыло вездехода, подтянулся на руках и оказался на верхней палубе. И в тот же миг он услышал звериный, нечеловеческий вопль Баттиски. Чувствуя, что произошло что-то страшное, Сэм метнулся вниз и в несколько прыжков оказался рядом с Джимом.

Баттиски сидел, широко разбросав ноги и прислонясь к стволу огромного дерева. Его глаза остекленели, из глотки вырывался уже не крик, а протяжный вой. Перед ним, уставив в кроны деревьев измазанный грязью и кровью щетинистый подбородок, лежал… мертвый Джим Баттиски.

Сэм перевел взгляд с одного лица на другое, и невыразимый страх сковал его, лишил способности двигаться. Лицо Баттиски вдруг стало меняться. Оно странно пошло волнами, заколебалось, как будто кожу что-то распирало изнутри. Постепенно оно приобретало зеленоватый оттенок, затем стало отслаиваться толстыми, мясистыми, изумрудными листьями, которые сыпались на колени Джима. Тело его изгибалось и корчилось, руки, впившиеся в грязь, стали походить на черные извивающиеся корни. Затем, словно по мановению волшебника, все прекратилось, и на Сэма опять смотрело искаженное страданием лицо Баттиски. Сквозь вой прорвалось невнятное бормотание.

— Сэм, не могу, не могу… Листья, деревья, корни, снова листья… А-а-а… Проклятая планета. Это не я, Сэм, это не я… — Взгляд его упал не неподвижное тело. — Вот, вот — это я… Проклятая планета. Это все Сияющая Друза! Планета Легантов… Дерьмо!

Сэм в ужасе сделал шаг назад.

— Сэм! — голос Баттиски сорвался на вой. — А-а-а… Не уходи. Не бросай меня… Я не хочу… Это страшно… Лучше убей, убей. Убе-е-ей!

Лицо его снова начало подергиваться. Сэм отступил еще на шаг назад и наступил на протонострел Баттиски. Не отводя глаз от Джима, он присел и нашарил рукой теплый еще ствол.

Тело Джима начало корчиться. Сэм Белавенц поднял протонострел и нажал гашетку. И сразу же то, что было Джимом Баттиски, исчезло, словно растворилось в неподвижном воздухе. Только закружилось несколько мгновенно высохших в протонном ударе зеленых листьев.

Сэм посмотрел на мертвое лицо настоящего Джима Баттиски и, волоча за собой протонострел, медленно побрел к “Буцефалу”. В голове не было никаких мыслей, даже страха не осталось. Только одно безразличие. Планета Легантов. Сияющая Друза. А почему она пощадила его?

Капитан Дингер, Сторингер, Джо Плейтнер, Пэт Литовски, Красавчик Дике. А там лежит Джим Баттиски. Мертвые. А он живой!

— Ха-ха-ха…

Здорово придумала эта планета! Проклятая планета. Расправиться с людьми руками самих людей. Нет, не руками. Злобой, корыстью, жадностью, ненавистью. Здорово придумала!

— Ха-ха-ха!

Сэм поймал себя на том, что захлебывается истерическим смехом. “Стоп, — одернул он себя, — не распускаться”.

Он подошел к грузовому люку “Буцефала” и нажал рычаг привода. Послушно зажужжали двигатели, и дверца грузового люка откинулась, открыв небольшой металлический контейнер с Сияющей Друзой.

— Ну что ж, — сказал он громко, — я вырвусь один и получу четыре миллиарда. Жаль, нет зеркала. Интересно посмотреть, поседел я или нет.

Его голос дробился, отражался эхом в миллиардах зеленых мясистых листьев и глох в черной липкой трясине.

— Надо ехать, — сказал Сэм себе.

Он стащил трупы в одно место. Капитан Дингер, Сторингер, Джо Плейтнер, Пэт Литовски, Красавчик Дике, Джим Баттиски. “Я не виноват в вашей гибели. Это все она, проклятая планета”.

Когда все было сделано, его взгляд упал на небольшую тетрадь в коричневом пластиковом переплете, лежащую в грязи возле гусеницы “Буцефала”. Дневник Капитана Дингера.

Что-то словно подтолкнуло Сэма Белавенца поднять эту тетрадь, что-то большее, чем простое любопытство, заставило его открыть дневник на нужной странице…

Остановившимся взглядом перечитывал он одни и те же строчки, записанные неровным почерком Капитана Дингера.

“День двенадцатый. Несчастливый день. Сегодня погиб Сэм Белавенц. Нелепейшая случайность. Он находился на верхней палубе, когда засохшее дерево рухнуло на “Буцефал”. Бедняге раздробило голову. Мы похоронили его тут же, под деревьями. Потеряли четыре часа. Но ничего, завтра надеемся добраться до С.Д.

Жаль его все-таки. Он был хорошим парнем, хоть и слабохарактерным, как все интеллигенты…”

Сэм посмотрел вверх. Хотя бы клочок неба, хоть небольшой клочок голубого земного неба.

— Он был хорошим парнем! — закричал он отчаянно, и эхо снова метнулось от листьев к земле.

Сверху, от сомкнувшихся над ним крон, посыпались изумрудно-зеленые листья, впились в него, заполнили всего до отказа. Из земли сквозь подошвы ботинок добрались до ног цепкие корни, изогнулось тело судорогой древесной коры, забилось отчаянно сердце, превращаясь в комок переплетенных лиан. И побежали внутри его неизвестные соки, и почувствовал он зов чужой планеты…

Последним усилием Сэм Белавенц вырвался из объятий чужой планеты и нащупал ствол протонострела.

И нажал спуск.

И исчез.

Владимир Рыбин

Что мы Пандоре?

Любая неполадка в системе подпространственного перехода кончается катастрофой. Корабль превращается даже не в пыль, даже не в свет — в ничто. Это было непонятно, и вначале ученые, завороженные законом сохранения энергии, верили, что корабль просто-напросто проваливается в антимир или в какую-то подобную прорву. Потом разобрались: все превращается в поле, исчезающе слабое на фоне гигантских энергетических и прочих полей Вселенной.