Ксения Таргулян - Корабль уродов
Но ни чёрный удильщик, ни каменный осьминог не сравнятся с моим родным Гвоздем, как паровоз не сравнится с летучей мышью. Они — оживленные людские города, Гвоздь — Замок кораблистов. И рядом с ним любые человеческие поселения становятся похожи друг на друга.
—Джек жил недалеко от центра Картра, возле берега местной реки, в просторной, но захламленной квартире. Через несколько дней после приезда, когда я немного освоилась, мое внимание стали притягивать запылившиеся коробки, разные нагромождения из книг, мебели и антиквариата. Похоже, Джек перевез сюда всё, что смог, из своего Замка, но так толком ничего и не разобрал. Если немного покопаться, с улыбкой думала я, можно узнать какую-нибудь страшную тайну.
Джек появлялся дома нечасто, и я проводила по несколько часов в день, изучая эти завалы. И чего только мне там не попадалось — от эротических брошюр до инкунабул XV века в их источенных временем роскошных обложках. Здесь были свежие и пожелтевшие журналы, компьютерные распечатки и даже тетради, исписанные знакомыми гигантскими каракулями.
Всё это толкало на размышления.
Раньше я и не замечала, в какой информационной изоляции держал меня Джек, пока я жила в Гвозде. Там было четыре комнаты, отведенные только под библиотеку, и каждый раз, заезжая, Джек чем-нибудь да пополнял ее. Но только теперь я понимаю, насколько эта щедрость была иллюзорной. Думаю, он тщательно подбирал книги, которые должны были способствовать «правильному» развитию моего сознания. А именно: энциклопедии и научно-популярные книги, философские сочинения, небольшая выборка книг ужасов (те, в которых жертва не вызывает сочувствия), немного классики (вроде Шекспира, Байрона, Гюго), эротика с различными подробностями любовных актов и всяческая современная психоделика. Ну и, разумеется, произведения моих родственников, авторов-Венте-делей.
В итоге, при неплохом знании биологии или, скажем, физической географии, я не имею ни малейшего представления о мире за пределами Гвоздя. Я ни разу не покидала Замок с тех самых пор как прошла Инициацию — и до того безумного момента, когда явилась матушка и заявила, что нужно бежать.
Довольно обидно, учитывая, что Джек при этом заезжал в свой Замок едва ли дважды за год, а всё остальное время пропадал где вздумается. Я возмущалась по этому поводу сколько себя помню, но он только презрительно усмехался и заявлял, что мне — нельзя. Впрочем, двери были открыты, и, даже находясь в Гвозде, Джек не очень-то следил за мной, а чаще я была там в одиночестве… и всё же — даже не пыталась сбежать. Хотя хотела. Наверное. Видимо, меня не пускали какие-то чисто вентеделевские предрассудки. Удивительно, что хоть какие-то из них мне в итоге удалось переступить.
Но теперь это уже неважно. Мне предоставлены необъятные просторы интернета, и я могу найти ответ на любой, даже незаданный, вопрос. Этим я и занимаю свое время, когда не роюсь в старых книгах, не учусь готовить салаты или не играю в компьютер. Плюс, я скачала программу для создания музыки с помощью обычной клавиатуры и пытаюсь ее освоить.
Застав меня как-то вечером за популярным шутером, Джек усмехнулся и вздохнул:
— Похоже, все мои усилия по воспитанию нечеловеческой девушки пошли коту под хвост: ты ведешь себя, как любая другая семнадцатилетняя девчонка.
— Не переживай, папочка, — ответила я, — без твоих стараний я бы стала обычной на три года раньше.
— Лишние три года «необычности»? Что ж, ты можешь сказать мне спасибо.
Я фыркнула.
— С каких это пор быть обычным плохо?
— О, так ты еще не в теме? Детка, здесь каждый хочет быть не как все. Постарайся выделиться и тогда точно сможешь затесаться в толпе, — он прищурился. — Ты ведь этого хочешь? Научиться жить в этом мире?
Я отвела глаза и пожала плечами:
— Наверно.
Большинство наших разговоров сводилось к обмену колкостями, и обычно никто не обижался — мы привыкли так жить, а можно даже сказать, он меня приучил. Впрочем, иногда задиристость выходила за пределы слов, и кто-нибудь начинал портить другому жизнь. Так, как-то промозглым вечером я отправилась вместе с ним на его свидание с барышней по имени Юля. Села в машину и упрямо отказывалась выходить — пусть не думает, что может свободно ходить налево и даже не скрывать от меня этого, законный супруг называется.
Мы приехали в роскошный ресторан, где за столиком его уже ждала молоденькая блондинка — такая хорошенькая, что я даже оценила его вкус в женщинах. А потом мне стало интересно, чем заканчиваются у него такие истории — он просто бросает девиц, утолившись, или вспоминает вентеделевское прошлое? И я взглянула на девушку с некоторой жалостью.
Обозленный, Джек объяснил ей, что я его истеричная неадекватная племянница, которая увязалась сегодня с ним. Юля отнеслась к новости удивительно благодушно.
Мы сделали заказ, его долго готовили и наконец принесли, и я мысленно ужасалась схожести происходящего с трапезами в Замке. Пара штрихов — и официант теряет человеческие очертания, а свинина их приобретает.
Но эти мысли я держала при себе, а сама тем временем третировала Джека всяческими двусмысленными замечаниями, жаловалась на него Юле и, в общем, развлекалась, как могла. Но это действительно было довольно истеричное состояние, и мои душевные силы быстро иссякали от такого надрывного веселья.
А Джек медленно зеленел от злости. В конце концов, его терпение иссякло чуть раньше, чем мой запал.
— Так, довольно! Вера, — он испепелил меня взглядом, не забыв, впрочем, использовать «человеческое», конспирационное имя вместо настоящего. — Пять тысяч крон — и ты отстанешь от меня. Хорошо?
Я поджала губы.
— Десять.
— Пять, или тебя так прельщает мое общество?! — он стукнул ладонью по столу. — Черт тебя подери, ладно! Вот! — он выцарапал банкноты из бумажника и швырнул мне. — Завтра отдам остальное, только исчезни!
Меня словно окунули в помои, но я заставила себя взять деньги и с победоносным видом удалиться. Удалилась я недалеко — за столик в другом углу ресторана. И там заказала текилу. С непривычки алкоголь прямо-таки разъедал слизистую оболочку, но я твердо решила не давать слабину.
▪
Джек устало откинулся на обитую бархатом, мягкую спинку стула и выдохнул. Остро хотелось курить, но в этом ресторане курящих залов не было.
Юля испепеляющее сверлила его взглядом.
— Ну что?! — раздраженно буркнул он.
— Как ты можешь с ней так обращаться? — взорвалась она. — Она же твоя племянница! И сейчас она на твоем попечении!
— Кто просил ее увязываться со мной? И нести весь этот бред?
— У нее переходный возраст, нужно быть терпимей.
— Ой, да что ты, Юля! «Переходный возраст», — передразнил он. — Просто она стерва.
Юля укоризненно покачала головой.
— И поэтому ты сажаешь ее под домашний арест и?..
— Ага, верь ей больше. Я никогда не мешал ей уходить — а здесь уж подавно.
— Но, Джек!..
— Хватит, — холодно отрезал он, заметив, что к ним подходит официант.
На скатерть легко опустился десерт для девушки, и она, напоследок стрельнув огненным взглядом в Джека, принялась за него.
Джек без аппетита поковырял остывающий стейк, глотнул вина и, пообещав «сейчас вернуться», выскользнул на улицу. Черное небо впитывало бледное свечение множества фонарей, и только на горизонте расплывалась тонкая полоска синевы. Где-то вдалеке готовилась гроза, и в воздухе висела тяжелая электрическая завеса.
Джек вытащил из кармана пиджака пачку сигарет, достал оттуда одну, зажег и с наслаждением затянулся. Дым взвился от пульсирующего уголька к небесам и затерялся в ночи. Боль в висках растворялась, будто под нежной рукой целителя.
Он швырнул окурок в мусорку и возвратился в душный ресторан. И как не выходил — его сразу охватило жгучее раздражение от вида всех этих людишек, от вида Юли, которая не преминет сейчас снова сделать ему какое-нибудь замечание, а то и вовсе возобновить ту отвратительную лекцию. Он уселся напротив нее, стараясь выглядеть максимально спокойным и безучастным.
Но план не сработал: Юля обратилась к нему. И то, что она сказала, оказалось хуже, чем он только мог предположить:
— Она здесь, — прошептала Юля, наклоняясь к нему.
— Что? — Джек недоуменно нахмурился.
— Вот она, — Юля кивнула в сторону, смущенно краснея.
Джек вгляделся и заметил Вренну за одним из столиков — она не смотрела в их сторону и что-то пила в одиночестве.
— Идем отсюда, — попросил он, невольно переходя на шепот.
— Да что ж ты так?.. — тоже вполголоса воскликнула Юля. — Чем она тебе мешает?
Он пробурчал что-то невразумительное и отвернулся. Отсюда надо было уходить — хоть с Юлей, хоть одному.
Он взял бокал, поводил им немного в воздухе, гипнотизируя вино, и отхлебнул. И уже почти раскрыл рот, чтобы окончательно поставить ультиматум, но в край стола внезапно вцепились знакомые бледные пальцы, и он с ужасом и изумлением поймал ее пьяный взгляд.
