Ирина Крупеникова - Застава
Кто посмеет припорошить грустью её удивительные мудрые глаза?
Марина улыбнулась.
– Иногда, чтобы найти ответ, нужно с кем-то поговорить.
Ворон взглянул на брата: – вот так, просто и без красивых слов, она опять протягивает руку помощи.
Тур чуть заметно поднял брови: – земной оплот добродетели.
– Придётся признать, что Борис внёс свою лепту в копилку наших домашних загвоздок, – вздохнул Владимир Полозов.
– У него опять неприятности в университете?
– Не в том дело, – ответил Всеволод Полозов и усмехнулся. – Парень взялся общаться с призраками. Причём голыми теориями теперь не ограничивается. Придумал себе домашнего духа.
– Кикимору, – уточнил его брат.
Марина пожала плечами.
– Вполне логично. Образ Кикиморы, бытовавший у крестьян северной и центральной России, имел черты домового.
– Это мы проверили, – Владимир Полозов прикурил от свечи, протянул дымящуюся сигарету близнецу, а сам добыл из пачки вторую.
– Беспокоит не выбор персонажа, – продолжил Всеволод Полозов, – а его «деятельность». Если бы мальчишке было десять лет, мы бы не волновались. Но парню скоро двадцать, а он заигрался настолько, что потерял границу игры и реальности.
Женщина задумчиво разгладила ладонями салфетку с эмблемой ресторана.
– Ты подозреваешь психические отклонения, Володя?
– Даже не хочу об этом думать.
– А может быть, гораздо проще? – Марина придвинула мужчинам хрустальную пепельницу. – Ему скучно, – она внимательно посмотрела на близнецов, как бы испрашивая разрешения продолжать анализ. – Вы разделили с братом всё, что создавали своими руками многие годы. Он с радостью принял стиль вашей жизни, и у него не осталось места для собственной. Он ни в чём не испытывает недостатка, но не знает, как добывается хлеб насущный. Опыт многих семей показывает, что ничего хорошего из этого не выходит. Но… Моему сыну было бы сейчас столько же лет, сколько Борису, – голос женщины дрогнул. – И, видит Бог, я бы постаралась сделать всё, чтобы он не ведал тех горестей, которые мы хлебаем день ото дня. Хотя прекрасно понимаю: это неправильно.
– Наша мать – жёсткий человек, – с некоторой натугой произнёс Всеволод Полозов.
– Слишком жёсткий, – эхом отозвался его близнец. – Согласись, не от хорошей жизни в семнадцать лет навсегда уезжают из дома.
– Мать это мать, Влад, – перебила Марина. – Никогда не поверю, что родители способны умышленно навредить своим детям. Впрочем, – она опустила взгляд, – это лично моё убеждение. А вы, мои милые господа, смотрите на жизнь из своего собственного мира. Борис в нём как пташка в золотой клетке. У него нет цели, нет дела, которому он бы решил посвятить себя, нет друзей-сверстников. Отсюда и Кикимора.
Разговор прервался с появлением официанта, и на стол бесшумно переместились чашечки с кофе, сахар и десерт.
– Моё любимое! – Марина зажмурилась, вдыхая заморский аромат. – Хочу открыть вам маленький секрет.
Близнецы, не сговариваясь, изобразили затаённое любопытство. Марина рассмеялась.
– Не верю, не верю! Верните серьёзные мины на место!
Шутка легко развеяла шуршащий осадок, оставшийся от невольно вызванных воспоминаний.
– А секрет такой: у меня в шкафу живут две куклы. Да-да. Мои детские куклы. И у каждой есть маленький сундучок с одёжками. Иногда я меняю им наряды и даже немножко играю. Так что, несмотря на возраст, все мы чуточку дети.
– Вроде бы за нами ничего подобного не замечалось, – Владимир Полозов вопросительно обернулся к брату.
– Неужели? – глаза Марины заискрились. – А кто устроил у меня на кухне фехтовальный поединок на вениках? Соседка снизу до сих пор считает, что у нас были пьянка и дебош.
Близнецы дружно пригладили бороды.
– Попробуйте поддержать Бориса в его игре, – вдруг предложила Марина серьёзно. – Ведь игра – это жизнь в рамках принятых условностей. Сыграйте вместе. Вдруг из вашего «два плюс один» всё-таки получится «три».
День второй
Чёрное небо. Сизые тучи. Завывание ветра за приоткрытым окном. Ленивое цоканье капель по крыше крыльца.
Лис с трудом согнал дрёму.
– Ки, не спишь?
«Каким местом мне это делать, по-твоему? А ты дрыхни дальше. Я караулю».
– Который час?
«Сам смотри. Для меня экран – пустое место. Другое дело, твои тетрадки с лекциями или от руки начёрканный график в больнице».
Юноша вздохнул и со всеми предосторожностями высунулся из своего укрытия, чтобы разглядеть табло электронных часов над дверью приёмного покоя.
– Без малого четыре утра. Неужели не явится?
«А ты хочешь, чтобы явился?»
– Я хочу удостовериться, что теория о заложных верна.
«Во даёт! Тебе меня мало?»
– Ты одна. Один случай – это не правило. И ещё. Тебя я слышу, но не вижу. А заложных должны каким-то образом видеть, иначе бы в народе поверье не прижилось.
«Что-то у тебя логика хромает на обе ноги. Зачем народу видеть призрака? Призрак на то и призрак: привиделся или, как ты говорил, приблазнился. Достаточно полюбоваться, что он натворил, а дальше уж придумывай всякие «поверья». И кстати, я не хочу, чтобы на меня пялился кто попало».
– Кто попало? Ну, спасибо, милая.
«Я тебе не «милая»… Ой. Лис, а Лис. Это он!»
– Где? Где?
«Заткнись и не вылезай».
Лис отчаянно двигал ноздрями, щурился и всячески вслушивался в пространство. Однако ничего, кроме привычных запахов, тёмных силуэтов мебели и шума мелкого дождя за окном, вокруг не наблюдалось.
«Он рядом, – продолжала Кикимора. – Проходит сквозь дверь…»
Воздух между пустой каталкой и стеной, где притаился Лис, ощутимо уплотнился.
– Ки, это ты? – тихонько спросил парень.
«Я. Он, кажется, нас не чует совсем».
Беззвучный ответ врезался в уши так, что у Лиса загудело в голове.
– Да тише ты! – зашипел он. – Оглушила.
«Очумел? Я шёпотом говорю. Сиди и не дрыгайся, я наблюдаю. Он пока по комнате кругами перемещается».
Лису пришлось смириться с громоподобным «шёпотом» блазеня.
– Как он выглядит?
«Никак. Он тут и всё».
– Но ты его видишь?
Лис приготовился к очередному раскату, но грома не последовало. Зато издалека донёсся тонкий скрипучий стон.
– Что это? – парень тщетно всматривался в мутную тьму.
Стон перерос в долгий открытый звук. Тон его от уродливо высокого стремительно скатился до грубых басовых нот, и стенания поползли по стенам, заполняя помещение. Появилось ощущение вибрации, а спустя неопределённый срок – отчётливый запах озона с вкраплениями саднящего душка пережаренного мяса.
«Эва, ещё один прыткий! В дом попёр. Ну, я ему сейчас покажу, кто тут хозяин!»
– Осторожно, Ки! – выкрикнул Лис и вжался в стену. Не по своей воле: нечто нематериальное использовало его как трамплин.
Вой оборвался.
Неподвижные контуры тахты, стеклянного шкафа, приборного столика. Тусклый глаз фонаря над входом. Парень осторожно встал на одеревеневшие ноги.
– Ки, – вполголоса позвал он.
Жалюзи на окне вспыхнули белым искрящимся светом. Лис зажмурился. Под сжатыми веками мелькнул абрис маленького человека с перекошенным лицом.
Громовой раскат вдребезги разбил тишину.
Дождь забарабанил по крыше подъезда. В ноздри хлынул аромат майской грозы.
Несколько минут Лис не шевелился, силясь разобрать свалку разумных и мистических мыслей в голове. И в момент, когда он готов был принять сторону повседневной реальности, потянуло озоном. Сработал рефлекс. Нос проворно повернул к источнику запаха, и Лис с ужасом обнаружил, что источник находится по ту сторону закрытой двери в холл.
– Ки, я чую его! – выкрикнул парень и бросился в погоню за незваным пришельцем.
Он целеустремлённо обшарил правое крыло дома. В двух комнатах-палатах невидимый след отсутствовал. Обрывочные струйки озона обнаружились в аппаратной, где хранилось медицинское оборудование, и в химической лаборатории Тура возле компьютера. Здесь следопыт ещё раз позвал Кикимору, ответа не получил и отправился дальше. Ниточка запаха привела в кладовые и оборвалась. Лис для очистки совести осмотрел холодильную камеру и вернулся в коридор. Озон поманил вниз по лестнице. Едва не скатившись по ступеням, охотник за привидением оказался на перепутье: направо – бойлерная и помещение для генератора, куда Ворон строго-настрого запретил ему совать нос, налево – сауна и тренажёрный зал. Поразмыслив, он повернул налево.
Пот, железо, пластик, машинное масло, пыль. Лис громко чихнул и встряхнулся. Дух озона потерялся в винегрете застоявшихся запахов.
– Какой раззява забыл включить вентиляторы? – буркнул Лис и щёлкнул тумблером.
Ни лампы, ни кондиционеры не ответили. Тут он вспомнил, какой именно раззява отрубил электричество в зале, тяжело вздохнул и поплёлся к распределительному щиту. Нащупал крышку, открыл.
Неведомое, но знакомое облако, чуть теплее и чуть плотнее, чем обычный воздух, окутало тело.
