Юрий Мясников - Проект "Святогор" или Путь Черного Сталкера
Гриша разрыдался, наклонившись через стойку и обняв меня за шею.
— Ну, ну, Григорий, успокойтесь и постарайтесь сосредоточиться. Скажите, имел доступ к сейфу еще кто-нибудь, кроме вас?
— Нет.
— А не встречали ли вы в последнее время подозрительных личностей?
— Смеетесь? Почитай, каждый второй.
Семен встал.
— Пожалуй, я отойду, послушаю, о чем народ думает, может, чего интересного нарою.
Я не придал значения этому странному словесному обороту "послушаю, о чем народ думает", и преспокойно начал выяснять у Гриши все подробности кражи. Гриша провел меня в комнатку за стойкой, оттуда спустился вниз, в подвал отодвинул несколько ящиков пустых бутылок в сторону и показал скрывавшуюся за ними дверцу сейфа, вмонтированного в стену. Я мысленно похвалил конструкцию — прочно, замок надежный. Вместимость — полкубометра. Дверцу выломать или подпилить практически невозможно. То есть вскрывали родным ключом. Я изложил свое мнение Грише, и тот тотчас показал мне ключ, висевший у него на шее и сообщил, что спит чутко и снять ключ незаметно никто не мог. Однако, это произошло, и факт отрицать не будем. Гриша выдал еще несколько ничего не значащих фактов, и тут к нам спустился Семен.
— Я проверил, из присутствующих никто ничего не знает о краже. Все поголовно уверены, что заказчики тянут с выплатой.
— Ты, что умеешь читать мысли? — съязвил я.
— Да, — ответил Семен. Я прикусил язык.
— Телепат?
— Нет, экстрасенс. Просто я перехватывал сигналы от нервной системы "собеседников" и примерял их на себя. Все чисто. Об ограблении никто не знает.
— В номерах кто-нибудь есть? — спросил я Гришу. Тот закивал:
— Да, трое.
— Пошли.
Первым в списке оказался биатлонист-пограничник, мастер парашютного спорта, решивший попытать счастья в поисках артефактов. Он приехал третьего дня и сам находился пока на стадии накопления информации. Ничего путного он нам не сообщил. Днем знакомился с завсегдатаями, интересовался насчет несложных заданий, ночью спал как убитый. Семен незаметным кивком головы подтвердил правоту его слов. Мы вежливо извинились и попросили Гришу отвести нас к следующему постояльцу.
— А этот, второй, давно тут обитает? — поинтересовался Семен, пока мы топали в другой конец длинного узкого коридора.
— Почитай, уже с месяц. Странный он, непонятный. За хабаром ходит редко, но уж если пойдет, то непременно принесет столько, что все только диву даются. Последний раз даже Клинский Бряк принес.
— Что принес?
— Пластина такая, зеркальная. Хрупкая очень. Разбить легко. Но ежели потом кусочки собрать и строго на свое место другу к другу приложить — ни следа от разлома не останется. А еще: если несколько человек с собой по кусочку возьмут, то никогда друг друга даже в глухом лесу не потеряют. До Пржевальского, этого сталкера так зовут, до него, значит, три таких Бряка по рукам ходило. Их не продают — либо в споре выигрывают, либо дарят, редко, правда, либо одалживают на день-два. В Зоне такие места встречаются — там ни радио, ни джипиэс не действуют, только на Клинский Бряк и надежда. Кусочки тянутся один к другому, и тех, у кого они в руках, тоже тянет. Много сталкеров своей жизнью Бряку обязаны. Да вот мы и пришли — Гриша указал на дверь номер восемь. Я постучал. Дверь скрипнула и открылась сама.
— Не заперто! — запоздало донеслось из комнаты. Мы вошли и взору нашему предстал невысокий тщедушный усатый мужичок в серой штормовке, камуфляжных штанах, подвернутых до колен, и пачкой ассигнаций в руках. Он сидел на незаправленной кровати и пересчитывал купюры, время от времени слюнявя палец. Увидев нас, он как-то скукожился, в его глазах мелькнуло удивление вкупе с подозрением, потом он заметил Гришу, и напряжение мускул его лица мгновенно спало. Да, я не экстрасенс, как Семен, но в микромимике разбираюсь прилично. Многое могли бы сказать и его зрачки, но постоялец так сильно щурил глаза, что ненавязчиво оценить их не представлялось возможным.
Продолжая щуриться, он убрал купюры во внутренний карман штормовки и протянул мне руку.
— Арчибальд Галлилеевич Пржевальский, к вашим услугам-с.
— У вас в роду не было князей? — поинтересовался я, пожимая руку.
— Так точно-с, — поклонился Арчибальд, — я пра-правнук Купца Пржевальского, Федора Давыдовича, сына Драгунова Измаила, любимого племянника Терентьевой Софьи Карловны, двоюродной сестры князя Лоджинского… а, нет! Балконского!
"Эх, Андрюха Болконский, ну и потомки у тебя" — пожалел я толстовского героя, а вслух спросил:
— Где лечились?
Пржевальский, не ожидая подвоха, среагировал совершенно машинально, чего и следовало ожидать.
— Областная психиатрическая, два месяца… (секундная пауза) Да вы не подумайте чего! Это завистники! Они всю мою сознательную жизнь постоянно строили мне козни. И я решил тогда! Да, я решил! Я пойду и покажу им! Я им покажу! Они думали, я ни на что не способен! А я! Я! Я — смог! Я еще и не так смогу!
Пржевальский подбежал к окну и взмахнул руками:
— Я принесу свет в это гиблое место! Я разгадаю все загадки, постигну все тайны, я…
Изображающие ветряную мельницу руки окрыленного мечтой снесли с приоконного столика фарфоровый заварочный чайник. Гриша вскрикнул и бросился собирать осколки:
— Что ж это такое делается! Дал клиенту чайник свой любимый, тетушкин подарок на именины, а он — разбивать вздумал! Да еще напихал в него всякой гадости!
— Что? — Очнулся от своих мыслей Арчибальд и посмотрел на распластавшегося на полу бармена, собирающего осколки любимого чайника, — это не гадость, а Клинский Бряк!
— Позвольте, — попросил Гришу Семен, и бармен неохотно отодвинулся. Семен разгреб кучу осколков и извлек из-под них несколько плоских металлических пластинок ломаной формы. Одну пластинку протянул мне.
— Только осторожно, скол очень острый, — предупредил он.
Я взял пластинку за манер сюрикена из арсенала ниндзя — большим и указательным пальцем за центр. Поверхность пластинки напоминала поверхность двухтеррабайтного черного DVD-диска для российских плееров "Сатурн" — темно-зеркальная, с расплывчатым дифракционным узором. Место же скола выделялось пронзительно черной полосой, настолько черной, что казалось — она полностью поглощает попадающий на нее свет. Семен протянул мне еще один кусочек, и я увидел, что они подходят друг к другу, как кусочки паззла. Я сложил кусочки вместе — надо же, подошли. Раздвинул их обратно… вернее, попытался это сделать. У меня ничего не вышло. Я держал в руках одну цельнолитую пластину — об ее двойственном происхождении не напоминал даже стык. Абсолютно гладкая поверхность. Семен улыбнулся, а князь Арчибальд внезапно оживился:
— Это еще не самое интересное. Я только вчера увидел одну штуку — если бы кто другой рассказал — сам ни за что бы не поверил, Смотрите! — князь взял с пола два черепка от чайника, сложил их вместе, подержал, отпустил один, потряс совмещенными осколками…
— Я как Бряк нашел, хранил его в чайнике, — заговорщицким шепотом начал объяснять князь, — так что пролежали пластинки в нем почти два дня. А вчера приспичило мне ночью за сигаретами подняться — я в темноте чайник-то и зацепил! Засветил лампочку, собрал осколки, Бряк по кусочкам сложил в тряпочку. И все, что от чайника осталось, рядом положил (Гриша всхлипнул). Разложил и думаю — жалко чайник, может как-то починить? Совместил две большие черепушки, третью приложил — вроде на чайник похоже, собрался клей искать. Встал, отпустил — а они стоят, как влитые! Ну, ёпсель-мопсель, думаю, вот тебе, Санта-Клаус, и Christmas day! Чайник от Клинского Бряка чем-то напитался, и теперь сам из кусочков собирается. Такая вот история.
Гриша тут же бросился восстанавливать чайник, а я сел за стол и начал собирать Клинский Бряк. Дело продвигалось быстро. Пока Арчибальд Галлилеевич курил у раскрытого окна, я собрал почти что всю пластину. Размером она была где-то тридцать на тридцать сантиметров. Приложив последние три кусочка, я получил нечто вроде щербатой улыбки в центре. Одного кусочка не хватало.
— Где? — спросил я, подняв Бряк перед собой и указав пальцем на отверстие. Неожиданно князь покрылся испариной.
— Н-н-не имею-с представления… может, из кармана вывалилось…
— Врет, — вынес свой вердикт Семен, но мне и так было все ясно.
— Значит, так, твое, блин, высокоблагородие, — громко сказал я и, подойдя вплотную, положил руку ему на плечо, — Мне твои легенды очень не нравятся. Главным образом из-за их недостоверности. Я предлагаю тебе альтернативу. Либо ты нам СЕЙЧАС рассказываешь все как на духу, либо мы отводим тебя в наше ВЕДОМСТВО (это слово я постарался произнести как можно зловеще), и там ты, рано или поздно, точно также все расскажешь. Но перед этим ты будешь просто мечтать о своей областной психиатрической, это я тебе гарантирую!
