Андрей Ваон - Чемпионат
Год промелькнул незаметно и буднично, лидерство «Московии» было естественно и гармонично. Как будто так и должно было быть с самого начала. Препоны постепенно мельчали, злопыхатели остывали.
Бобров с семейством от лучей славы не то чтобы прятался, но светской жизни и сопутствующих звёздному статусу обязательств избегал. О чём старательно заботилось и «Возрождение», и лично Лиля, да и сама Лера тоже приложила к этому свою изящную ручку. Бурная футбольная и общественная деятельность этого видного деятеля современности замирала, когда он уходил в тень семейной тихой жизни. Поклонники не только признали это, но и гордились скромностью своего любимца, сами же контролируя невторжения в его пространство нежелательных гостей.
Близнецы быстро росли и развивались. Родители совмещали работу с активным отдыхом, вовлекая обязательно в него и своих карапузов. Дедушка с бабушкой оказывали им в этом активную помощь.
Пробиваясь лучом света в темноватом, в целом, царстве, они шагнули в следующий год, не без опаски вглядываясь в предстоящее.
Ближе к весне в воздухе повисла напряжённость. Повисла не только в московском регионе. Напряглась вся Русская равнина, Средняя Азия и Центральная Европа; зазвенела Северная Америка и половина Африки. Природа, набычившись, хмурилась непонятными всполохами. Погода вроде бы стояла для каждого места своя, привычная, нужная. Но неуловимое надвигалось, заставляя людей нервничать.
— Какая-то фигня висит, не поймёшь что творится, — хмурился Юра ужиная, когда всё семейство было в сборе. Притихли даже обычно шумные мальцы.
— Ох, доиграются, деятели эти, доиграются, — высказался отец. — Сегодня в Интернете, пестрящем и переполненном записями, постами и статьями на эту тему, нашёл на задворках маленькую заметочку какого-то геофизика из Новосибирска (я проверил — действительно, работает в Академгородке, кандидат, какие-то там работы перечислены) и он так изумлённо восклицает, что, мол, очевидно, что планета вот-вот съедет со своей оси верчения, а этой очевидности никто не хочет замечать. Впрочем, замечает он, катаклизм хоть и будет существенным, но не катастрофическим — годик помучаемся в непривычных условиях.
— Да ну, нам трудно это проверить. Всё, что не потрогаешь руками, нужно воспринимать лишь на веру.
— Ты забываешь, что есть ещё логика и научные знания лично твои. И если уж чьё-то мнение согласуется с твоим мышлением и автор этого мнения в силу каких-то объективных или, может, субъективных причин является авторитетом, то и это мнение принимаешь. А уж про «потрогать руками»… Манипуляции и тут возможны, ты же понимаешь. Так что очень многое в нашей жизни вопрос веры, темперамента и мировоззрения сложившегося и индивидуального. Как говорится, «у каждого своя правда». И абсолютных истины в мире не так уж и много.
— Вы что тут развели неурочную дискуссию? Даже чай ещё не начали пить. Поешьте сначала, — с укором выговорила мужу и сыну Ксения Ивановна.
И они, притихнув, стали есть.
А на следующий день полило. Зима сошла с лица разом и, как потом оказалось, бесповоротно. Февраль обернулся апрелем. Дождь лил тёплый, мощный, смывая белое покрывало, превращая улицы в реки, а площади городские — в озёра. Реки вскрывались, половодье развивалось нешуточное. Из разных уголков Русской равнины неслись крики о помощи.
В Северной Америке торнадо одно за одним опустошали фермерские хозяйства, клиньями вонзались в мелкие и крупные города.
В Африке выпал снег. Да так выпал, что лежал не одну неделю, вымораживая культурные посадки, людей и животных. Пальмы понуро кукожились, обратившись полярными елями.
В Европе после тёплой зимы, когда редкие снежинки опускаются лишь в Альпах, а Средиземноморское побережье все три месяца напоминает бархатный сезон в Крыму, бухнуло похолодание, родственное североафриканскому. Конец марта, а нидерландские каналы покрылись льдом, в Берлине и Париже машины глохнут в сугробах, зацветшие было плодовые на побережье уныло укутались белыми кокошниками.
Техника не справлялась, люди оставались без крыш над головой; где-то замерзали, где-то тонули, где-то гибли в развалинах. Грозил всеобщий голод.
— Вот тебе и прорвалось, — Ахметдинов собрал экстренное собрание. — Чемпионат в этом сезоне не стартанёт. Вот, только что приняли решение. Понятное дело, что не до этого.
— А до чего, Тимур? — лениво протянул Ганжа. Нахлынувшая на планету беда будто не касалась его, он воспринимал всё лишь как нелепую шутку природы, которая знает, что делает. На все потуги человеческие смотрел свысока и посмеиваясь. Бобров подозревал, что друг за этой циничной маской прячет свои истинные переживания.
— А до того, что каждый будет выкручиваться как может. А кто может побольше, да не очень паскудный, будет ещё и другим помогать. Вот мы и будем! Главные заботы случатся, когда катаклизмы через несколько месяцев поутихнут — нехватка продовольствия и всякая зараза будут процветать. К этому мы готовы. Другое дело, что расцветёт мародёрство. Уж и покрепче правительства в некоторой растерянности вожжи отпустили, что про наших говорить… В общем, план я набросал. Футбол не забрасываем, ребят всех нужно удержать, команду сохранить. Но всё пока на второй план.
— С чего ты взял, что это кончится через несколько месяцев? — Юра зацепился именно за эту фразу.
— А пусть это будет чисто мой интуитивный прогноз! Не думаю я, что такое неустойчивое состояние долго продлится, не думаю… поэтому принцип «прожить этот последний час праздником» забыли и растоптали. Нужно будет попотеть, чтобы приуменьшить предполагаемые потери.
Он собрал не только своих приближённых по «Московии» и «Возрождению», были люди из всех тех организаций, которые доселе трудились на общее благо зарождающейся маленькой империи: ректоры и директоры, председатели фермерских хозяйств и инженеры научных институтов, военные люди и гидрологи. Компания напоминала кабинет министров небольшого государства. Собственно, так уже и выходило. Особенно на фоне дряблой Российской Республики.
Москва вспоминала, как переживать наводнения. Пользовались спросом не только сапоги, но и надувные лодки. Низинные районы Замоскворечья покрылись водой вышедшей из всяких берегов реки. Водохранилища переполнялись, и, вынужденные, снижать риск прорыва плотин, служители сбрасывали излишки, открывая водосбросы нараспашку. В черте города проплывал всяческий разнообразный мусор, придавая центру города экзотический вид.
Посёлок Северный, в котором жило семейство Бобровых был на какой-никакой возвышенности, отчего прямое затопление им не грозило. Домик был сделан качественный, крыша не текла, запасы провизии, благодаря Ксении Ивановне, были значительные.
— Мам, это вот откуда такие припасы? — удивлялся Юра неиссякаемым, казалось, продуктам. — Ты готовилась к войне или землетрясению?
— Как видишь, со своим подтруниванием ты попал впросак. Ирония неуместна, а мне должен сказать спасибо. Ну, если не спасибо, то хотя бы ел да помалкивал, — слегка обиделась мама на Юру.
— Юр, ты чего, действительно? Сейчас народ с прилавков всё подмёл, а новое просто не завозят. Это ещё на складах пока есть, думаю.
— Кстати, в нашем ведомстве много же тоже складов, интересно, они хорошо охраняются? — задался вопросом Юра. — А то понабегут ушлые, людям простым не достанется ничего.
— Думаю, всё там нормально схвачено, — успокоил Владимир Викторович. — Сейчас нужно думать, как последствия всех этих бесконечных, кажется, катаклизмов уменьшить. Не думаю, что это надолго.
— Ну, пока вот это наводнение, с которым более-менее справляемся — людей эвакуировали, дамбы насыпали.
Да, деятельность московитской империи сейчас была направлена на банальное спасение жизней людей. Спасали всех тех, на кого хватало сил и средств. А за наводнением пришло похолодание — в середине апреля ударил мороз. О каком бы то ни было урожае речи не шло — продолжали разгребать грязь и последствия большой воды. Всё осложнялось замерзанием и льдом.
В других частях планеты также продолжалась вакханалия. Жители Земли не успевали опомниться от одного бедствия, как накрывало следующим. Сокрушительных разрушений не происходило, природа как бы лишь заигрывала с населением, показывая свою силу. Пугала, гремела и шумела, но не изничтожала подчистую.
К концу мая, после трёх месяцев испытаний выглянуло солнце, температура вернулась в нормальный интервал, начала оживать истерзанная поверхность. Запели птицы и зазеленела трава. Настала пора восстановления.
Вполне естественным образом в таких стрессовых условиях принакрылись медным тазом слабые государства. Находились и такие, для кого «кому война, а кому мать родна». Северо-Западная Республика непонятным, казалось бы, образом укрепила свои позиции, неожиданно оказавшись одним из влиятельных игроков на мировой политической арене.
