Пусть вспыхнет пламя - Барталомей Соло
– Не могу в это поверить, – Адриан скрестил руки на груди. – Он – опасен и хитёр. Женевьер мог придумать кучу способов, чтобы сбежать. Я думаю, он использует тебя, Стелла. Его нужно остерегаться, не поддаваться на эти уловки.
– Он всегда смотрел на меня как-то странно, – как будто не слушая, сказала Стелла. – Я думала, что он просто хочет меня. Так обычно смотрят многие мужчины. Но я ошибалась. Это был взгляд, каким отец смотрит на свою дочь. Нет, Адриан, это не уловка. Женевьер или Вильгельм и правда мой отец. Я уж не понимаю, радоваться мне или горевать, но лучше бы я этого не знала, – она утёрла слезу, но появилась новая.
Адриан приблизился и обнял её.
– Я его ненавижу, – сказала Стелла. – Ненавидела всегда. Я знаю, какой он человек, знаю, на что он способен. И я знаю, что он для вас враг и важная фигура. Но он мой отец, Адриан. Что мне делать?
Он отпрянул, метнулся к вещам, которые валялись на полу, быстро натянул штаны, рубаху и покинул хижину. Адриан спрыгнул с крыльца, ведомый водоворотом странных ощущений. Целая буря эмоций разыгралась в нём – злость, ярость, жалость, негодование. Он не верил словам Женевьера, но вдруг… Чувства смешивались, создавая непередаваемый симбиоз, от которого закипала кровь. Он миновал несколько домов, двигаясь к амбару, где содержался Женевьер. Дорогу ему преградил Борис, который, судя по всему, уже давно его тут поджидал. Они встретились взглядами, Борис с ненавистью оглядел Адриана, а затем схватил за ворот и одним движением прижал к стенке какой-то хижины. Хватка была железной, пальцы его намертво вцепились в ткань. Одна рука придавила шею, Адриан кашлянул, ударился затылком о стену. Он трепыхался, будто кукла в руках великана, пытаясь хватать ртом воздух, пытаясь вырваться.
– Отступись! – прошипел Борис, брызнув слюной Адриану прямо в лицо. От него пахло алкоголем и потом, глаза были красными, волосы и борода – взъерошены. – Отступись, сука! Если бы я знал, что ты уведёшь мою любовь, оставил бы тебя подыхать там, как собаку.
Адриан, хрипя, извернулся, сгруппировался и, собравшись с силами, нанёс противнику сильный удар коленом в пах. Борис охнул, хватка мигом ослабла, пальцы разжались, и он скрючился от боли, согнувшись пополам. Адриан, освободившийся от «объятий», рухнул на колени, тут же подскочил, потёр передавленное горло и покосился на скрюченного Бориса, который кряхтел где-то внизу.
– Во-первых, тебе заплатили за транспортировку, – проговорил он, откашлявшись. – Во-вторых, если ты ещё раз приблизишься ко мне или к Стелле, я убью тебя. Без преувеличений. И, в-третьих, не отступлюсь, потому что я уберёг Стеллу от такого дерьма, как ты. Мы теперь вместе, по закону, если угодно. Уясни это раз и навсегда.
– Пожалеешь об этом, – хрипел Борис, держась за ушибленное место. – Будешь жалеть, клянусь.
– Лучше бы тебе успокоиться и найти занятие. Я тебя предупредил.
Адриан продолжил путь, оставив стонущего Бориса на коленях. Он прошёл дом старосты, миновал пару загонов и вышел к амбару. Ворота были заперты на замок, окна заколочены. Адриан схватил попавшийся под руку лом и, сбив одним ударом тяжёлый замок, проник внутрь. Пахло сеном и конским дерьмом. Женевьер лежал на соломе, глядя в потолок. Его облачили в белые одежды, щёки покрывала щетина, некогда модная причёска превратилась в полнейший беспорядок на голове. Он поднял голову, натянул улыбку и поднялся. Адриан приблизился.
– Пришёл за благословением? – поднял брови Женевьер. – Я думал, что руки у отца просят до свадьбы, а не после.
Адриан с трудом сдерживался, чтобы не ударить его.
– Что ж, – выждав, вновь заговорил Женевьер. – Теперь мы родственники, как ни крути. А родственников принимают такими, какие они есть. Поэтому и я принимаю тебя, как мужа своей дочери.
– Это ничего не меняет, – ответил Адриан. – Даже если вся эта история правда, мы всё равно по разные стороны.
– Не нужно быть предсказателем, чтобы осветить то, к чему вы идёте, – Женевьер развёл руками. – Вы обменяете меня на Тиберия, я вернусь к делам, соберу силы и сотру вас всех в порошок. Тебя, родственник, я, возможно, пощажу ввиду твоего статуса. Попросишь за всё прощения и будешь работать на меня, как всякий порядочный семьянин. Родите детей и будете жить в гармонии, если ты и правда её любишь.
Адриан размахнулся и провёл резкий удар прямо в челюсть. Полегчало. Голова Женевьера дёрнулась, он упал наземь.
– Поосторожней, малыш, – проговорил он, потирая челюсть. Поднялся. – Мне почти сто лет, стариков бить – дело весьма не благородное. А уж если случайно прикончишь единственного заложника, гнева дружков тебе точно не миновать.
– Я могу убить тебя прямо сейчас и покончить со всем этим, – проговорил Адриан. – Останусь здесь со Стеллой. Мне этого для счастья с головой хватит. Да, с друзьями придётся расстаться навсегда, как навсегда придётся забыть о светлых мечтах, которые вложил в мою голову Тиберий. Но разве удовольствие оттого, что я избавлю мир от самого главного паразита, не стоит того?
Женевьер улыбнулся.
– Паразитом можно назвать любого человека. Тиберий точно такой же паразит, как и я, просто ты волей случая оказался в его лодке, а не в моей. Ты добился больших успехов, Адриан. Взобрался на самую вершину и рвёшься ещё выше, но есть вещи, которые ты понять не способен. Абсолютного зла не существует, так же как и не существует абсолютного добра. Я не злодей, Адриан, как и ты – не герой, потому что я совершал поступки, которые приносили пользу сотням тысяч людей, а ты совершал такие поступки, от которых эти же люди страдают. Я живу на этом свете целый век и слишком уж умудрён опытом, чтобы мыслить примитивными шаблонами. Я такой же человек, как и ты. Я люблю своих детей, люблю свою дочь, Стеллу, и сделаю всё, чтобы она была счастлива. Я готов для этого поступиться всем, что у меня есть. Своё предназначение я знаю прекрасно – изменить мир. Я меняю его каждый день – а уж к лучшему или к худшему, зависит от угла обзора. А для чего живёшь ты?
Адриан молчал. Он не знал ответа на этот вопрос.
* * *
– Я остаюсь, – выдохнув, сказал Адриан. – Это окончательное решение. – Траян и Райан выглядели поникшими. – Я хочу быть с ней, – продолжил он. – И не желаю больше брать на себя ответственность, за которую потом приходится расплачиваться.
– Ты хорошо подумал? – спросил Райан.
– Я только и
