Коллектив авторов. Составитель С. Лукьяненко - Гуманный выстрел в голову
огромный, могучий, мудрый… Всегда спокойный и уверенный в себе Оркал. Пришелец счел его неразумным, поскольку вожак не стал отвечать его примитивной речью? Но я-то знаю, что седой бык разговаривал со всей степью на понятном ей языке. Вся степь уважала Оркала. Почему-то я решил, что останусь здесь и не дам падальщикам устроить пир. Час шел за часом — степные могильщики не спешили к добыче… Я видел грифа, кружащего в вышине, но птица и не думала опускаться к поверженному быку; свора шакалов появилась на закате, их вожак Арек приблизился к туше, не обращая внимания на мой угрожающе занесенный хвост. Я с удивлением наблюдал, как Арек лизнул в холодный нос мертвого быка и затрусил прочь, отрывистым лаем призвав стаю… Да что там грифы и шакалы — даже серые козявки, у которых нет ни стыда, ни совести, ни даже страха — и те не хотели поедать седого быка. Я чувствовал их ментальные сигналы — слабенькие, почти неразличимые. И еще я слышал тех, кто размерами стократ меньше серых козявок — эти крошечные твари тоже обещали не трогать тело Оркала… На моей памяти такого не случалось в степи… И теперь я знал, что мне следует сделать. Этот убийца, мнящий себя разумным, Ящик Бокс, жаловался, что его племя не имеет естественных противников? Что им слишком легко? Что его народ слабеет из-за собственной безопасности? Что же… И я заспешил туда, где опустился «корабль» пришельцев.
День за днем, день за днем полз я к цели. Левые — правые, задние — передние… Несите меня быстрее, маленькие черные ножки! Несколько раз я издали различал силуэты парящих драконов. Сколько нужно моих крошечных шажков, чтобы преодолеть расстояние, которое пришельцы покрыли за считанные минуты полета? Сколько бы их ни было — дойду. Я должен был успеть. И я не охотился в пути, берег яд.
Успел. Кольцо «сканеров» я преодолел беспрепятственно, они не были настроены на такую мелкую цель. Драконов я застал во время разговора — пришельцы как раз обсуждали итоги разведывательных полетов.
— …А вот там, на юге, определенно развалины. Руины, понимаешь, Фурункул Прыщ? Искусственного происхождения! И радиационный фон там примерно в сорок раз превышает естественный!..
На юге? Я сам пришел в степь из тех мест… И при других обстоятельствах я бы с удовольствием послушал, но не сейчас. Не сейчас. Не медля больше, я осторожно приблизился к Ящику Боксу, вернее, к его правой ноге. Я давно приметил у него на пятке трещинку в броне… Так его!!! Есть!!! Я с непередаваемым
азартом вонзил жало в щель между пластинками чешуи. Обычно я, нанеся удар и впрыснув жертве фиксированную порцию отравы, тут же стараюсь отскочить, но в этот раз я не вытаскивал жала и меня буквально передергивало, когда я ощущал, как яд струится в ранку на ноге дракона. Так его!!! Ящик Бокс скакал, размахивал ужаленной ногой, но все еще не видел меня. А яд, накопленный за долгие дни пути, струился и струился из жала… Фурункул Прыщ выхватил свою смертоносную штучку и покатился по земле, озираясь в поисках угрозы. Секундой позже и Коробка Кейс последовала его примеру. А их вожак уже рухнул наземь и извивался в конвульсиях — яд прекрасно действовал. «Разумен ли ты? — послал я ментальный сигнал ужаленному дракону. — Понимаешь ли ты меня? Способен ли ты к контакту? Я повторяю свой вопрос: разумен ли ты?..» Он привстал, озираясь в поисках существа, задавшего ему вопрос — огромного, грозного существа… И снова рухнул. Все.
— Коробка Кейс, — позвал самец, — я принимаю на себя командование. Поскольку мы атакованы превосходящими силами противника, приказываю отступить на корабль и приготовиться к старту!
— Но… Инспектор… Наш командор…
— Никаких «но»! Командор убит и теперь я начальник экспедиции. Быстро на борт! И готовиться к старту!
Сам он, как и положено самцу, остался прикрывать отступление. И в самом деле прикрывал — не меньше минуты. Едва в чреве летающей горы, которую драконы называли «корабль», что-то глухо взвыло, как он кинулся внутрь, не озаботившись даже поинтересоваться самочувствием прежнего вожака. А я лежал на брюхе, обессиленный и опустошенный, и весело наблюдал за их бегством. Сбылась мечта Ящика Бокса — народ драконов обрел угрозу… И будущее его уже не столь безоблачно… Должно быть, за этой экспедицией последуют другие… Обязательно последуют… Чужие снова явятся в нашу степь, в центре которой лежит, не разлагаясь, огромная туша седого быка.
…Я — скорпион. Я живу в степи и питаюсь драконами. И теперь я вместо Оркала разговариваю со всей степью. Легко ли это?
Олег Шрайбер
ХЭММЕЛ МИЛЛ И ЕГО ДЕРЕВЯННАЯ ЖЕНА
В маленьком домике, стоящем на окраине деревушки Нижние Хвосты, затерявшейся в лесу на отрогах Клинковых гор, за столом сидело двое. Первого, того, что повыше, звали Хэммел Милл, он был мельником, и пришел в гости ко второму. Этот второй был гномом и по совместительству кузнецом. Но это не главное — он так же был счастливым обладателем единственного в округе перегонного аппарата и огромной рыжей бороды. Звали его Джеф Дуболом. Они были старыми друзьями. Шел мужской разговор:
— Ты меня уважаешь? — спросил мельник.
— Уважаю, — ответил кузнец.
— Тяжело мне одному, — Хэммел стукнул пустым стаканом о стол, — понимаешь?
— Понимаю, — кивнул Джеф.
— Наливай, — махнул рукой Хэммел.
— Наливаю, — ответил Джеф, не двигаясь с места.
— Тяжело одному, — продолжил Хэммел, — а хочется легкости. Приходишь домой — а там пусто. Понимаешь?
— Понимаю. А ты женись.
— Да на ком?
— Не знаю, — помотал головой гном.
— И я вот не знаю.
— А ты с шаманом посоветуйся.
— Это мысль! — поднял палец мельник, — за это надо выпить.
— Надо, — согласился кузнец.
— Наливай, — махнул рукой Хэммел.
— Наливаю, — кивнул головой Джеф.
На следующее утро Хэммел Милл отправился к шаману, принарядившись и воткнув в свою соломенную шляпу перо зимородка. Под мышкой он держал белую курицу с лапами, перевязанными красной ленточкой. Оглядевшись по сторонам, он решительно зашагал по узким улочкам к дому шамана.
— Гляди-ка, старина Хэм к шаману пошел, совета просить, — шептались за его спиной односельчане.
Чем ближе подходил Хэммел Милл к избушке шамана, тем его походка становилась менее уверенной. Перед самым порогом Хэммел остановился. Шаман Хин был огром и обитал в очень неприятном месте. Даже деревенские мальчишки, существа без тени уважения и страха в душе, не решались шутить с шаманом свои любимые шутки. Скажем, метнуть через забор мешок с соседским поросенком или привязать к двери суровою нитку и поводить по ней куском древесной смолы, от чего у находящихся внутри возникало ощущение нападения на дом птицы-рашпиля. Пустые глазницы черепов собак и коз, надетых на кривой штакетник, равнодушно смотрели, как Хэммел Милл снимает шляпу, зажав возмущенную курицу между коленями, как пестрым платком вытирает несуществующий пот со своей худой шеи. И как он, пытаясь удержать рвущуюся на волю курицу, падает в дверь, споткнувшись о высокий порог и ударившись головой о низкую притолоку.
В это время шаман Хин вдыхал дым шишек магического куста Ирр. Сидя на тростниковой циновке в позе «созерцатель-на-облаке», он нависал над жаровней, и на его неподвижных лицах, похожих на маски, лишь широкие ноздри шевелились и подергивались, ловко ловя поднимающиеся вверх, к утонувшим во тьме стропилам, струйки сизого дыма. Сверху доносился шорох и сыпался вниз разнообразный мусор — обитавшие там нетопыри пользовались дармовым дымком, чтобы пообщаться через астрал с дальними родственниками из тропических лесов Тафира. Левой рукой шаман, аккуратно помешивал потрескивающие и плюющиеся искрами шишки, пальцы же правой были сложены в знак максимальной концентрации и отрешения от всего земного — ку-ки, называемый безграмотными простолюдинами фигой. Хотя все четыре глаза шамана были открыты, закатившиеся под лоб зрачки свидетельствовали о хорошем качестве шишек куста Ирр. Шаман уже был во втором небе, населенном низшими духами природы, которые на самом деле — астральные проекции деревьев и прочих существ. Как опытный путешественник по астралу, Хин преследовал сразу две цели: первая, самая главная, состояла в том, чтобы убедить дух соседского петуха не орать так рано по утру и не будить уставшего от астральных поисков шамана ни свет ни заря. Вторая, менее важная, задача заключалась в поиске способа отвадить мышей от амбара старосты. То, что половина кабаньей туши, которой староста рассчитался за работу, была уже съедена шаманом, вовсе не делало ее более важной в глазах Хина. Пригрозив физической расправой духу мятежного петуха, шаман принялся собирать вокруг себя духов всех мышей в округе, что заняло довольно много времени. Мышиные духи оказались очень беспокойным народцем и шаман уже жалел, что ввязался в эту авантюру. То и дело духи пытались разбежаться, испугавшись тени, упавшей из более высоких слоев астрала, иногда кто-нибудь из них с визгом исчезал, сожранный духом кота, а иногда среди них возникали маленькие духи новорожденных мышат и начинали бестолково гоняться друг за другом. Когда же мыши начали дружно хихикать, держась за пузики, у шамана лопнуло терпение.
