Михаил Тырин - Жёлтая линия
— Что?! — выдавил Щербатин. — Про какие меры вы тут толкуете?
— Медицинские меры по удалению плода. Как видите, мы все вам объяснили, — сказал инспектор. — Теперь отойдите наконец.
Щербатин не отходил. Изнутри он весь кипел и вот-вот мог взорваться. Рядом с ним страшно было стоять, он содрогался, как проснувшийся вулкан. Я заметил, что из дверей тайком выглядывают любопытные соседи.
— Нет, нет, подождите! — Щербатин выставил перед собой руки. — Давайте решим все здесь. У меня шестое холо, я могу прокормить и ее, и ребенка.
— Формально вы не имеете к ребенку ни малейшего отношения. И к ней тоже.
Не понимаю, чем вы так озабочены.
— Как это “не имею отношения”? — изумился он.
— Вы для нее посторонний человек. Особенно если учесть разницу в холо. Вы не можете обещать, что станете содержать ее ребенка. А значит, это бремя пришлось бы принять обществу. Зачем я вам это объясняю? Текст закона и комментарии доступны каждому гражданину.
— Отпустите ее, — тихо, но внушительно проронил Щербатин.
— Вы мешаете исполнению закона, гражданин Щерба, — раздраженно произнес инспектор. — Отойдите, или вам будет вынесено предупреждение.
— Предупреждение? — Щербатин хищно улыбнулся. Я взглянул на него и просто оторопел: рядом со мной стоял настоящий ивенк, свирепый .воин болот, не знающий страха и боли. — Не бойся, — сказал он Лиссе. — Я не отдам тебя им.
— Эта женщина не стоит того, чтобы идти на конфликт с социальным надзором, — с усмешкой заговорил инспектор. — Завтра же она будет таскать носилки с песком…
Я не успел остановить Щербатина, да и не очень-то хотелось. Его квадратный кулак с такой силой врезался в грудную клетку инспектора, что тот отлетел шагов на пять и приземлился на спину, судорожно хватаясь за ребра. Щербатин шагнул ко второму, но тот отступил, выпустив девушку.
— Беня, уведи ее, — крикнул Щербатин. — Спрячь где-нибудь.
Я поспешно оттащил Лиссу в сторону, но не спешил уходить. Поверженный инспектор поднялся, и они вдвоем двинулись на моего приятеля. Он ударил с такой силой, что один из пришельцев перевернулся в воздухе и с грохотом рухнул на пол. Второй чудом увернулся и повис у Щербатина на шее. Я решил было, что нужно вмешаться, однако не потребовалось. Щербатин встряхнул плечами, и его противник грохнулся затылком о стену.
— Беня, уведи ее! — снова крикнул он.
Оба инспектора вдруг словно одумались. Поднялись, отошли на несколько шагов, даже отряхнули друг друга.
— Вы осознаете, что вы сейчас совершили? — спросил один, едва шевеля разбитыми губами.
— Применяю медицинские меры.
— Вы будете низведены не меньше чем на одну ступень. Если же вы и дальше намерены…
— Всего на одну? — картинно обрадовался Щербатин. — А если так? — И он, шагнув вперед, с усилием столкнул обоих незваных гостей лбами. Раздался стук, от которого меня передернуло. Инспекторы беззвучно свалились на пол, не подавая признаков жизни.
— Мы с Лиссой уходим, Беня, — сказал Щербатин. — Пока эти двое отдыхают, мы успеем куда-нибудь исчезнуть.
— Куда?
— Молчи, Беня! Иди к себе и не высовывайся. Ты не при делах, тебя трогать не станут.
Он обнял Лиссу и повлек ее к лестнице. “Не бойся”, — услышал я его шепот.
Я тяжело вздохнул и направился за ними.
— Беня, отвали! — зарычал Щербатин. — Не лезь не в свое дело.
— У нас дела всегда были общими, — ответил я.
Мы спускались по лестнице, когда нам навстречу выскочила целая ватага “черных курток”. Их было человек пять. Щербатин швырнул девчонку мне в руки, а сам пару раз наподдал гостей ногой, после чего я услышал грохот падающих по ступенькам тел.
— Назад! — крикнул Щербатин. — Уйдем через балконы.
Мы рванули в первую попавшуюся дверь и оказались в комнате коменданта. Он сам забился в угол, с ужасом глядя на нас. Щербатин щелкнул замком, потом сунулся к окну.
— Ждут, — с ненавистью процедил он. — Копошатся, как тараканы.
Под окном стояло несколько машин, между ними суетились “черные куртки”.
Усмирять Щербатина приехал целый отряд.
— Ты им подмогу вызвал? — спросил Щербатин у коменданта, который заторможенно хлопал глазами в углу. — Молодец, хорошо родине служишь.
— Зря вы это… — выдавил комендант. — Лучше бы не вмешивались.
— Заткни варежку, гнида.
— Какие планы? — поинтересовался я, но Щербатин только отмахнулся.
Некоторое время он нервно шагал от стены к стене, то и дело подскакивая к окну. Он что-то бормотал, перебирал варианты, с досадой тряс головой. Загнанный зверь — иначе не скажешь.
— Эх! — Он ударил кулаком в ладонь. — Стать бы снова танком. Хоть минут на десять…
— Ну а дальше что?
— А дальше — антропланом. И улететь к едрене фене…
— Щербатин, нам некуда деться. Везде первым делом проверяют номера, а твой номер, ручаюсь, уже обвели черной рамочкой. Давай спустим на тормозах, пока не поздно.
Щербатин остановился, сверкнув на меня глазами.
— Я не отдам ее! — зарычал он. — Ты слышал, что они говорили про медицинские меры? Не тебе объяснять, что такое больница для бедных. Пусть меня лучше пристрелят, пусть я не буду думать, что она переживает там, у этих живодеров!
— Тебя не пристрелят, — тихо сказал я. — Просто опустят на прежнее место.
Не надо драматизма, Щербатин, здесь все происходит очень буднично.
— Заткнись!
И я заткнулся. Мне действительно не стоило лезть с рассуждениями. Каким бы безрассудным ни казался Щербатин, он по-человечески прав. Бессмысленно сражаться с властями, но как отдать им перепуганную дрожащую девчонку, которой больше не на кого надеяться в этом мире? Как жить после этого, кем себя считать?
— Ты — это я, — неслышно проговорили мои губы.
— Они все подъезжают, — цедил Щербатин, глядя в окно. — Целое войско собрали. Что они будут делать — взрывать дом?
— Зря вы… — пискнул комендант.
— Так! — Щербатин застыл посреди комнаты. — Надо шевелиться. Захватываем машину, другого пути нет. Беня, иди домой.
— Нет.
— Хорошо, я так и думал. Я иду впереди и расчищаю дорогу. Ты ведешь Лиссу.
Я сажаю вас в машину и прикрываю, пока вы не уедете. Сможешь сам вести? Потом встретимся где-нибудь…
— Бред, Щербатин, полный бред.
— Тогда заткнись и иди домой. Не хочешь? Все, некогда рассуждать.
Он поднял над головой кресло и с размаха рассадил его об пол. Вытащил из груды обломков палку потяжелее и шагнул к двери. Задержавшись на мгновение, он посмотрел на девчонку.
— Не бойся, я тебя не отдам.
Повернув ручку замка, он ударом ноги открыл дверь и выскочил из комнаты. И тут же с ходу огрел кого-то своей палкой. Я услышал крики и грохот.
— Беня, за мной! Береги мою девочку!
Обняв Лиссу и крепко сжав ее руку, я вывел ее в коридор. В глазах зарябило от “черных курток”. “Не прорвемся”, — мелькнула паническая мысль.
— Беня, не стой! Двигайся за мной, живо, живо!
Взгляд метался от щербатинской спины к стенам, к которым отлетали “черные куртки”. Явно соцнадзор не знал, что такое разгневанный ивенк, иначе не полезли бы с голыми руками.
Мы уже были почти на лестнице, когда Щербатин вдруг зашатался и выронил дубину. Я хотел подхватить его, но тут лицо стало мокрым, в рот просочилась какая-то кислая влага. Секунда-другая, и я ощутил, что конечности отнимаются.
Двигаться стало тяжело, словно на меня навесили десяток кругов от штанги.
Все как будто заволокло туманом. Я видел Щербатина — он ковырялся на полу, как муха на клею, и злобно, но бессильно рычал. Вокруг суетились “черные куртки”, равнодушно поглядывали на нас, помогали подняться своим. Потом я увидел Лиссу, ее уводили. Она не кричала, не плакала, не вырывалась, но до последнего момента смотрела на Щербатина. А он рычал, ворочался, но так и не смог встать.
Я думал, что на нас наденут кандалы и отволокут куда-нибудь. Однако нас не тронули. Через пару минут мы остались одни, если не считать соседей, которые вытягивали шеи из-за дверей. Парализующий состав продолжал действовать. Мы еще долго сидели, время от времени пробуя силы, но сил не хватало даже перевернуться на другой Проявился комендант. Медленно прошелся вокруг нас, сокрушенно качая головой.
— Завтра съезжать будете? — произнес он. И, не дождавшись ответа, продолжал:
— Конечно, будете. Интересно, сколько ступеней вы сегодня потеряли?
Он подождал, что мы' на это скажем. Но мы только скрипели зубами и силились пошевелиться.
— Ладно, — сказал комендант. — Завтра проверим ваши номерочки.
— Эй, помоги хоть до кровати доползти, — прохрипел Щербатин, но наш домоуправ не удостоил его ответом.
Мы продолжали копошиться на полу под взглядами обитателей дома. Щербатин все цедил какие-то проклятия, но при этом был просто жалок в своем бессилии.
