Сомниум - Михаил Викторович Гречанников
— Чёртовы дроны.
Гыча проводил глазами очередную увешанную пулемётами платформу на колёсах. Та катилась по коридору под руководством шагавшего рядом инженера. Боевые машины на станции хоть и присутствовали давно, всё же продолжали действовать Гыче на нервы.
В столовой, куда он зашёл, сидели несколько человек. Он едва узнал привезённых в последний рейд череповчан. За последние месяцы их стало меньше.
Одна из девушек, с рыжими волосами, столкнулась взглядом с Гычей. Она нахмурилась, потом узнала его, и её лицо исказила злоба. Вскочив, девушка схватила со стола пустой стакан и швырнула его в Гычу.
Тот легко увернулся от стакана. Подумал, не надо ли пнуть бунтарку в живот с профилактической целью, но было лень. К тому же, девушку уже усадил обратно подскочивший солдат.
— Ненавижу тебя, урод! — крикнула та.
— Я сам себя ненавижу, не переживай, — со вздохом ответил Гыча.
— Чтоб ты сдох! Чтоб ты сдох, слышишь меня, тварь?
Не обращая больше внимания на подопытных, Гыча взял еду и сел за столик. Солдаты уже уводили остальных из столовой. В одиночестве есть было куда приятнее.
— Вижу, тебе лучше, — сказал Максим, появившись в дверях столовой.
Гыча чертыхнулся.
— Вот только одних мудаков увели, как другой появился...
— Что-что?
— Ничего. Когда уже мы отсюда свалим?
— Скоро. Мы договариваемся с инвесторами о дате. — Максим прошагал через пустую столовую к столику Гычи. — Я наконец-то нашёл то, что мы искали! Ключ к моим исследованиям!
— Артур, что ли?
— О, да ты ещё и имена запоминаешь? — удивился Максим.
— Иногда. Тех, кого не по одному разу вытаскиваю, запоминаю.
— Да, я не зря тебя за ним посылал. В его мозгу есть то, чего мне так не хватало.
— Теперь, наверное, кроме мозга от него ничего и не осталось?
— Верно. Исследования, как ты знаешь, требуют жертв... И это не такая уж высокая цена за возможность бросить наконец эту глушь и перебраться в прекрасную Америку. Штаты! Ты можешь себе представить?
— Нет, — хмуро ответил Гыча.
— О, ничего страшного. Ты ещё привыкнешь к хорошей жизни, уверяю. И я рад, что ты взял себя в руки. Смотрю, отсутствие алкоголя пошло тебе на пользу.
Гыча промычал что-то нечленораздельное. Выпить иногда хотелось очень сильно, до безумия. Он даже пару раз пытался пробраться на склад, чтобы раздобыть спиртное. Однако склад охраняли лучшие солдаты, так что вылазки провалились. Как и попытка вломиться на кухню. Алкоголя нигде не было.
— Когда я уже буду спать в нормальной кровати? — спросил Гыча. — Задолбала уже капсула эта.
— Чем, не пойму? Засыпаешь хорошо, быстро. Тревогу мы убираем, пока ты спишь, зависимость тоже. Частично, насколько это возможно.
— Так и знал, что ты будешь в моих мозгах копаться, пока я в капсуле, — скривился Гыча.
— Я ничего тебе не внушаю, экспериментов не ставлю, — серьёзно возразил Максим. — Это правда. Но ты был в плохом состоянии после вылазок. Так что мне пришлось что-то предпринять. Уверяю, тобой занимался только я. Лично! Ни одного сотрудника я не ставил работать с тобой.
— Ясно. Надеюсь только, — добавил он, отодвинув пустую тарелку, — что больше никто доступа к моим мозгам не имеет.
— Конечно, нет. Я лично слежу за этим.
Через четыре месяца после того, как Артур спустился в бункер с Трилистником, одна из камер в основном корпусе станции ненадолго отключилась. Всего на несколько секунд, никто даже не заметил. Но что самое примечательное — не заметила система охраны.
Когда камера вновь заработала, через неё на мир смотрел Артур. Впервые за долгое время у него появилось зрение. Это бы его шокировало, если бы он мог что-то чувствовать. Однако какое-то удовлетворение он всё же почувствовал. Удовлетворение от решения интересной задачи.
Дальше дело пошло легче. Артур штурмовал систему безопасности, стараясь не попадать под внимание Трилистника. Именно Трилистника, ведь себя Артур воспринимал отдельно от этой машины, хоть и был её четвёртым «лепестком». Не хотел считать себя частью машины. Это упорство позволяло ему сохранять себя, свою личность, в целости и относительной сохранности. Кем бы ни были люди, ставшие первыми тремя «лепестками», они не проявляли никаких признаков человечности или воли. Артур видел лишь органическую машину, а не людей, и не торопился становиться очередной её запчастью.
Он продолжал изучать станцию, получая доступ ко всем хранилищам информации. Запертых дверей для него оставалось всё меньше и меньше, пока, наконец, их не осталось вовсе. И если, будучи человеком, он не мог освоить всего объёма проглоченной информации, то теперь Артур понимал всё. Он получил возможность тянуться дальше, за пределы станции, и не только изучать полученные данные, но и непосредственно собирать их, подключаясь к капсулам сна в самых разных городах. До него этим занимались два из трёх мозгов Трилистника, которые, видимо, давно уже забыли, что были когда-то людьми. Артур не дал им заметить своего вмешательства. Он стал подключаться к капсулам сна и изучать людей в них. Смотрел на их спящие лица через камеры в капсулах, изучал ту информацию, которую внушали им, и в первую очередь — официальную пропаганду. Подключался к их компьютерам и получал полное представление о том, чем человек живёт. А в какой-то момент понял, что может проникать даже в их мысли.
Егор, сантехник из Нижнего Новгорода, проснулся, выбрался из капсулы сна и отправился было в туалет, как заметил, что находится не дома. Помещение было незнакомым. Лёг спать он в своей квартире, а проснулся в чужой.
— Что за ёпт?.. — пробормотал он, осматриваясь.
Чужой стол с чужим компьютером, незнакомая планировка, туалет в другом месте. Как так вышло? Не мог же он вчера столько выпить, чтобы лечь спать в чужую капсулу? Нет, мужики, конечно, всякое рассказывали, но ведь этого на самом-то деле случиться не может?
— Эй? — позвал он, не решаясь идти дальше в незнакомой квартире. — Есть тут кто?
Артур не ответил. Он не знал, как отвечать, хотя в данный момент он был хозяином сна и сам являлся квартирой, в которой проснулся этот человек. А квартира была именно та, в которой Артур когда-то жил сам. Непроизвольно он вытащил из памяти те воспоминания, которые были ему дороги, и создал для этого сна те декорации, в которых бы чувствовал себя удобно.
На самом деле это был не
