Джаспер Ффорде - Полный вперед назад, или Оттенки серого
— Надолго уезжаете, мастер Бурый? — спросил он.
— Навсегда, Стаффорд. Спасибо за все.
— Вы очень добры, сударь. Надеюсь, у вас все будет восхитительно-бессобытийно.
— Да, — медленно ответил я. — И я тоже надеюсь.
— Возвращаетесь к своей обычной жизни, так, мастер Эдвард?
— Да-да. Рассчитываю, что так.
— Мастер Эдвард…
— Да, Стаффорд?
— Никогда не упускайте шанса завязать роман. При любых обстоятельствах.
— Вы имеете в виду Джейн?
Но он ничего не ответил.
— Приятной поездки, мастер Эдвард.
Он снова коснулся кепки и пошел. Я опять откинулся к спинке, смущенный и раздраженный. Стаффорд мог подсмеиваться надо мной — а мог и вообще не иметь в виду Джейн. Я попытался не думать о ней и сконцентрироваться на полученных мной уроках: не раскачивай лодку, не высовывайся, уважай цветовую шкалу, но прежде всего — не пытайся усовершенствовать систему очередей. Все, что я усвоил в Восточном Кармине, должно было теперь послужить мне основой для долгой и успешной жизни. При толике удачи я женился бы на Констанс, снабжал бы Коллектив веревками и помог бы семейству Марена произвести на свет такого красного ребенка, какого у них никогда не было. Все выглядело действительно очень просто — и в каком-то смысле я благодарил свою счастливую звезду, что в мои опасно асоциальные воззрения была внесена ясность.
Начальник станции поднял флажок, и впервые после приезда в Восточный Кармин я расслабился. Улыбнувшись, я поглядел в окно. Единственный прибывший пассажир выглядел совсем как Берти Маджента: такие же большие уши, слегка осоловелый вид. Я пригляделся. Это был Берти Маджента, одетый в легкий костюм-тройку синтетического фиолетового цвета и такую же шляпу. В одной руке Берти держал небольшой чемоданчик, в другой — надушенный платок, который поднес к носу. Ботинки его были завернуты в газету — вероятно, для того, чтобы не испачкать их.
— Берти! — окликнул я его, опустив окно. — Ты ли это?
— Привет, Эдди. Уезжаешь?
— Это длинная история. Ради Манселла, что ты здесь делаешь?
— Вот шутник, — отозвался он со смехом. — Опять меня разыгрываешь?
— Совсем нет. Мне правда интересно.
— Так это ведь ты послал мне телеграммы — что-то насчет веселой суб-бета-девчонки, которая готова, — он наклонился ко мне и понизил голос, — предоставить услугу, чтобы попробовать.
— Томмо! — воскликнул я, мигом сообразив, что произошло.
Я, как идиот, назвал имя Берти в его присутствии.
— Нет, ее вроде как зовут Имогена, и, похоже, это именно такая кобылка, которая мне нужна. Если она хоть наполовину так пурпурна, как говорилось в твоей телеграмме, я с радостью заплачу тебе комиссию за знакомство. Пятьдесят баллов, как ты и просил.
— Произошло недоразумение.
— Что?! Она несвободна?
— Нет. То есть, пожалуй, что и свободна, но…
— Добро пожаловать в Восточный Кармин! — послышался чей-то голос.
Обернувшись, я увидел Томмо и Фанданго, которые шли по платформе. Позади них, во дворе станции, стоял городской «форд». Берти встречали по полной программе. Фанданго, подойдя к нему, тепло поздоровался и повел к «форду». Томмо же подошел к окну, чтобы поговорить со мной.
— Что ты делаешь в поезде, Эдди?
— То, что должен был сделать сразу по прибытии сюда. И между прочим, ты не имел права связываться с Берти.
Он улыбнулся.
— Я хотел рассказать тебе о своих планах, но не знал, как это сделать, чтобы ты не пришел в ярость. И поэтому не стал.
— Ты послал телеграмму от моего имени!
— Скажем так: я сообщил слегка искаженные сведения об отправителе. Это ничуть не страшнее, чем вранье про кролика. На самом деле я оказываю семейству Маджента услугу. Это дальновидно, если ты понимаешь, о чем я.
— Но Берти — пустоголовый болван. Я не пожелал бы выйти за него своему злейшему врагу!
— Ты и не желаешь выйти за него своему злейшему врагу. Ты желаешь выйти за него очаровательной Имогене.
— Северус и она будут несчастны. Как ты можешь участвовать в этом?
— А я буду несчастным без налички. Так что либо они, либо я. Пока, Эдди.
Он направился к вокзалу, где его ждали Фанданго и Берти. Я откинулся на спинку сиденья. На смену моей расслабленности пришли раздражение и расстройство. Я понимал, что несу частичную ответственность, но сделать ничего не мог. Я заночую в Кобальте и вернусь в Нефрит завтра к ланчу. Я распечатал телеграмму. Это было не самое лучшее известие в моей жизни.
ЭДВАРДУ БУРОМУ РГ6 7ГД ВОСТОЧНЫЙ КАРМИН ЗКС ОТ КОНСТАНС МАРЕНА СВЗ 63Х НЕФРИТ 33С ТЧК НАЧАЛО СООБЩ ТЧК РАДА СЛЫШАТЬ О ТВОЕЙ УДАЧЕ НАДЕЮСЬ ВЫ С ДЕ МАЛЬВА БУДЕТЕ СЧАСТЛИВЫ ВМЕСТЕ И ОДНАЖДЫ НАШИ ПУТИ ВНОВЬ ПЕРЕСЕКУТСЯ ТЧК ТАК КАК ТВОЙ БРАК УМЕНЬШИЛ РАЗМЕР МОЕГО БРАЧНОГО РЫНКА Я ПРИНЯЛА ПРЕДЛОЖЕНИЕ РОДЖЕРА МЫ ПОЖЕНИМСЯ ВЕСНОЙ ТЧК ЖЕЛАЮ СЧАСТЬЯ КОНСТАНС Ц ТЧК ПОСТСКРИПТУМ РОДЖЕР ШЛЕТ ПОЗДРАВЛЕНИЯ И СПРАШИВАЕТ МОЖЕТ ЛИ ОН ВЗЯТЬ ТВОЮ ТЕННИСНУЮ РАКЕТКУ КОНЕЦ СООБЩ
Мне стало плохо, я ощутил прилив гнева — ведь я стал жертвой обмана. Но одновременно пришло облегчение. Я закрыл глаза и скомкал телеграмму.
— Плохие новости? — спросила синяя с вуалью.
— Десять минут назад были бы плохие, — ответил я, размышляя над словами Стаффорда, — но сейчас это, наверное, лучшие новости в моей жизни.
Я встал и открыл дверь вагона — в тот самый момент, когда начальник станции подносил к губам свисток. Однако не успел я выйти наружу и затворить дверь за собой, как подбежала Банти. Глаза ее метали молнии.
— Мы заключили сделку, Бурый!
— Сделка отменилась.
— Мы бы сказали тебе, если бы она отменилась!
Прежде чем я успел сообразить, она грубо толкнула меня обратно в вагон. Я подставил ногу, чтобы дверь не закрылась, и сумел наполовину протиснуться обратно. Банти больно давила мне на грудь, а потом схватила меня за ухо. Начальник станции и синяя с вуалью смотрели на все это: свисток первого застыл у самых губ, а вторая в нетерпении и ужасе громко цокала языком, потрясенная невиданным случаем — схваткой на перроне. Банти была сильнее меня, и схватка скоро свелась к тому, что она напирала на меня снаружи, а я старался удерживать лакированную дверь изнутри. Я поймал взгляд начальника станции. Я знал, что он не рискнет своей должностью, чтобы помочь мне, но я знал также, что пунктуальность жизненно важна. Поэтому я внезапно отпустил дверь, и мы с Банти покатились внутрь вагона. Начальник станции захлопнул дверь и дал свисток. К тому времени, как мы расцепились, замок на двери уже щелкнул и поезд тронулся.
— Идиот! — завопила Банти, всклокоченная, в сдвинутом набок переднике. — Посмотри на меня!
Я заметил, что мы с ней, похоже, стали попутчиками. Она возразила, что лишь на сорок минут — до Синегорода, где она сообщит станционному работнику о моем поведении и применит, если надо, силу, чтобы удержать меня в вагоне.
— А следующая после этого остановка будет в Зеленопутье, за пределами Западного Красного сектора, — добавила она. — И ты перестанешь действовать нам на нервы.
На это я не ответил, а лишь сказал, что рассек губу и что мне надо в туалет. Банти осталась в вагоне. Я слышал, как она принялась извиняться перед синей, называя меня «настоящим бедствием».
Я, однако, пошел не в туалет, а в следующий вагон, опустил окно и вылез наружу, нащупав ногой ступеньку, затем чуть-чуть выждал и спрыгнул. Поезд уже набрал приличную скорость, но я почти не пострадал, так как свалился на траву и скатился в колючий кустарник. Я сел, исцарапанный до крови, и стал смотреть, как удаляется поезд, пока он совсем не скрылся из вида. После этого я побрел по шпалам к вокзалу.
— Передумали? — спросил начальник станции, когда я через двадцать минут вскарабкался на платформу.
— Внешние пределы завладевают тобой.
— Смотрите, как бы не овладели совсем, если останетесь здесь надолго.
Последний вечер в неведении
4.2.12.34.431: Отступления в меню чайных не допускаются.
Я побрел в «Упавшего человека», где, по давно заведенному обычаю, Карлос Фанданго должен был угощать Берти чаем с печеньем и обсуждать с ним размеры приданого и выкупа, рейтинг удовлетворенности и достоинства. Я не знал, что буду делать, но знал, что надо сделать что-то.
Северус шагал взад-вперед на другой стороне улицы. Прежде чем я успел хоть что-то сказать, он ударил меня по носу — не очень сильно, но достаточно для того, чтобы я остановился.
— Вот тебе за то, что ты обманул мое доверие, — пояснил он. — Я думал, ты сочувствуешь нам в нашем тяжелом положении. А оказалось, ты пригласил сюда этого идиота Мадженту, чтобы он попробовал товар перед покупкой. За кого ты принимаешь Имогену? За созревший фрукт?
— Это не я. Я полагал, ты выслеживаешь того, кто готов продать собственные пальцы за несколько баллов.
