Благодать - Пол Линч
Она видит воспоминание о том, кто проходил по дороге, ведя за собой обозы пони, и о громовом смехе, что пер из него. Динни Доэрти тот человечек, чей смех из-за горки слыхать.
Сара говорит, иди давай, пока остальные не завозились.
Она оборачивается, отыскивает самую глубину Сариных глаз, остается в ней. Говорит, как собираешься назвать детку?
Сара смыкает веки, а затем снова открывает глаза. Если девочка, назову Касси. Иди уже.
Касси.
Ладонь у нее на плече последний миг матери.
Вдруг она понимает. Что эта старая одежда была отцовой.
Рассветные лучи солнца очерчивают плотную тьму горы. Она выходит в первый свет дня, тропа холодит ступни, ногам странно. Плачет, никак не уймется. Не понять, как все дошло до такого. Ее жизнь просто как брошенный кем-то камень. Бредет тропою вверх по склону и останавливается у точки незримости. Обернувшись, видит, что мать все еще смотрит, вот мазок индиго заходит в дом, исчезает. Рассвет теперь уже разогнал синеющий свет так, что озаряет он каменный дом, что сделался мал, но в нем целая вселенная. Стул на дороге вместе со своей тенью дважды пустой очерк. Она думает о Колли и о том, что́ он дал ей перед тем, как они заснули, ладонь раскрыта в темноте, поэтому видеть ей пришлось пальцами. Его коробок из-под «люциферок». Коробок, опаленный с боков, где он пытался разок поджечь его. Теперь коробок набит ее волосами. Чтоб при тебе осталась твоя сила, пока они не отрастут обратно. А следом шепчет. Возьми меня с собой. Прошу тебя. Возьми. И она ответила. Я ж не знаю, как за тобой смотреть. И как он лежал и дулся.
Не успевает она отвернуться, как видит фигурку Колли, как выбегает он из дому. Сердце у нее рвется ему навстречу, Сара бросается следом за Колли и хватает его за рубашку, пытается втащить обратно. Есть что-то печальное и потешное в этой возне вдали, а затем Колли всем сердцем исторгает вопль, и тот возносится, а потом пропадает в небе, где только звук и есть.
Выжидает весь день так, чтоб из дома не заметили, пока вечер не оторачивает собою мхи. На полусогнутых, тайком возвращается она в тенях вниз по другому склону. Вереск, обметая ей штаны, нашептывает, смотри не попадись. Подкрадывается к дому сзади, слышит, как Сара чихвостит малявок. Обок дома, и тут что она и надеется видеть: Колли курит на молотильном камне. Хочется сказать ему, что все будет хорошо. Что она скоро вернется. Что дел всего на несколько месяцев. Что ему надо быть сильным ради остальных. Нащупывает камешек и бросает ему в ногу, мажет, бросает еще один. Колли соскакивает с камня, как умотанный пес. Что за херня? говорит.
Она шепчет. А ну цыц.
Он делает к ней шаг. Грейс? Это ты?
Сказала же, цыц.
Голос его долетает к ней светозарно, а следом возникает и его лицо, посветлевшее от одного ее вида. Тянет ее к себе в объятия. Ты насовсем вернулась?
Меня все еще нет.
Тогда чего ты здесь делаешь?
Она слышит свои слова так, будто кто-то украл у нее рот.
Ты все еще хочешь со мной?
Все по-прежнему волглое. Где еще и ждать его, как не у ветролома торфяной канавы, невесть когда вырытой и едва-едва просохшей. Ночь спеленывает все воедино. Грейс думает, он не пришел в тот час, когда сказал, что придет. Не пришел, потому что прийти – это надо головы не иметь. Не пришел, потому что мама следила: она-то знает, что у него на уме. Уж такой он весь переполошенный, не утаить. Теперь ты сама по себе, девонька.
Она лежит и слушает биенье всего и вся. Заключительная песнь птиц. Воздух прошит насекомыми. Голос ветра и как говорит он поверх всего остального. Еще ближе голос ее же тела. Звук, с каким грубая голова ее трется о подложенную под нее руку. Дыхание, во рту усеченное. Если зажать уши, звук, похожий на далекий гром, шумный такой, что заглушает стук сердца. А еще ближе то, что под глухим боем сердца, безмолвный крик страха.
Просыпается она вдруг – когда ее находит Колли. От усталости она сердита, хочет его шлепнуть. Ночь почти проскочила.
Говорит, чего ты дома не остался?
Колли, кажется, выживает даже при самом коротком сне, а настроение у него не мрачнеет никогда, однако она видит, что он вдруг переменился.
Говорит, Боггз вернулся, как ты и говорила. Откуда ты знала, что он вернется? Заявился на порог, как раз когда мы спать собирались. Пришлось ждать, пока они все уснут, но тут Бран расплакался, а когда я наконец выбрался, псины шли за мной полдороги вверх по склону. Пришлось то и дело говорить им, чтоб не брехали. Боггз весь взвинченный. Сказал, все пошло к херам. Что какая-то манда в Биннионе забила одну его собаку до смерти. Бухтел и бухтел насчет аренды. Я сидел у огня. Он велел маме покормить его, и она дала ему супа, так он его метнул через всю комнату. Мне все ноги облило, а плошка прямо передо мной упала. До сих пор от супа мокрый. Он ей, это что такое? Горчица? После всего, что я для тебя сделал? Кров над головой тебе дал. Всего-то прошу, чтоб ты меня привечала время от времени. Ты хочешь, чтоб я с тобой обращался как со всяким спальпинем?[12] И тут заметил, что тебя нету. Спросил насчет тебя и рассмеялся, когда мама сказала, что ты ушла работу искать. Сказал, какой с нее прок? Только один, и опять рассмеялся, сам с собою громко так. Мама сказала, что ты обстригла себе волосы и пошла, как сильный парняга. Он ей в ответ, что работать можно сколько влезет, да только нет картохи на сотню миль окрест, какую можно купить или продать, а это значит то, что значит. А она ему, и что ж это значит? А он ей, я тебе скажу что. Это значит, что вернется она быстренько, хвост поджав. Это значит, что все люто и дальше хуже, бо мужики сидят голодные да
