’НЕЙРОС’. Часть третья ’Черные слезы’ - Павел Сергеевич Иевлев
Разжав стиснутые зубы, вставляю в рот ингалятор, впрыскиваю дозу. Слава альтерионской фарме, отпускает почти сразу. Зрачки приходят в норму, температура падает, выступает обильный пот, расслабляются мышцы. Так, сейчас будет нужен тазик… А, сойдёт и наволочка.
Недавно уже проблевавшуюся Дженадин тошнит бурно, но недолго, желчью.
— Это… была… не дышка, — выталкивает она из себя между желудочными спазмами.
— Я заметил. Похоже, ты всадила какой-то боевой коктейль. Дозу, рассчитанную на здоровенного взрослого мужика. То-то клановые такие упоротые все.
Я сходил и принёс ингалятор — выглядит как обычно. Я на дышку нагляделся, её здесь почти все швыркают почём зря. Дженадин, покрутив в руках, тоже не нашла отличий.
— Блин, никогда больше не буду… — говорит она слабым голосом.
— Оно и к лучшему, — соглашаюсь я. — Психотропы — то ещё говно, даже лёгкие.
— Это было… Ужасно! Я тебя люто ненавидела и безумно хотела. Трахнуть и убить. Тебя, маму, всё равно кого.
— Секс и насилие идут рядом, один набор гормонов. Как мне всё это не нравится…
— Ой, что с мамой? — вскинулась Дженадин.
Женщина прекратила танцевать, сошла с подиума и направилась к нам. Но, как оказалось, не к нам, а просто в комнату. Нас она то ли не видит, то ли не обращает внимания. Сбрасывает то немногое, что прикрывает её наготу, открывает замаскированную дверь — нечто вроде санузла. Заходит, встаёт под душ. Закончив, приступает к интимной гигиене, и я отворачиваюсь. Ни к чему мне наблюдать техобслуживание секс-куклы.
— Уже полночь, да? — догадывается Колбочка.
— Пятнадцать минут первого. Я уже четверть часа как арендатор этого тела.
— Так освободи её быстрей!
— Пусть закончит. А то мало ли, грохнется в обморок в душе.
Женщина выходит из санитарного отсека и, по-прежнему нас игнорируя, укладывается на кровать. Закрывает глаза и засыпает. Или, точнее, выключается. Пошёл цикл восстановления.
Я достаю коммуникатор — связь появилась. Захожу в меню программы управления, которая разблокировалась с переходом рент-прав. Выбираю «Досрочное прекращение аренды», продираюсь через кучу «Вы уверены?», подтверждаю полную выплату, соглашаюсь на десять процентов премии — больше система поставить не даёт, а зря, мне Димкиных денег не жалко. Жму последнее согласие и последнее подтверждение. Программа завершает работу, меню становится неактивным.
— Ну что, что? — волнуется Дженадин.
— Если сработало, то перед нами спит, хотя и голая, но совершенно свободная женщина.
— Прекрати на неё пялиться! — внезапно огрызается Колбочка и укрывает мать одеялом.
Я сегодня пялился на неё несколько часов, но не возражаю. Теперь это не предмет, а человек, есть разница.
— Разбудить её, как ты думаешь? — спрашивает девушка.
— Мне кажется, не стоит. Ты не в том состоянии, чтобы усидеть на моте, да и она весь день плясала. Импланты, конечно, работают, но всё равно ей стоит отдохнуть. Ляг рядом, поспи. Я покараулю.
— Но это же опасно?
— Не больше, чем ломануться в этот хаос на моте с двумя девушками за спиной. За клановых нас то ли примут, то ли нет, а если примут — да не те? Полиция имеет привычку объявляться в самые неподходящие моменты. Пристрелят и как звать не спросят. Пожалуй, лучше остаться тут до утра.
Дженадин прилегла на кровать, сначала чуть в стороне, но потом придвинулась к матери, пригрелась и задремала. А я пошёл к дверям, где присел на подиум, уперев дробовик прикладом в пол. Спать хочется неимоверно — вот же чёртов молодой растущий организм! Сейчас бы кофе…
* * *
Разбудила меня вибрация коммуникатора.
«Ты где? Какого хера там творится? Ты опять во что-то влип, папаша?» — сообщение от Дмитрия.
«Живы. Подробности потом», — написал я Дмитрию. Получил ответ: «Ну ты и жопа». Реагировать не стал.
Аккуратно разбудил Колбочку:
— Пора. Светает. Лучше уходить сейчас.
— Мама? — вскинулась она, не сразу осознав, где мы и что случилось вчера.
Мерсана лежит рядом, безмятежно спит.
— Мам, проснись, — осторожно трясёт её за плечо девушка. — Проснись, это я!
— Джен? — улыбается та, не открывая глаза. — Странно, говорили, что снов не будет…
— Это не сон, это я, ну, пожалуйста!
Женщина открывает глаза, осматривается, хмурится, увидев меня. Невыспавшийся, растрёпанный, перемазанный засохшей кровью подросток с ружьём. Не вызвал, значит, мгновенной симпатии. Да и чёрт с ней.
— Дженадин? Как ты сюда попала? Аренда! Что с арендой?
— Не беспокойтесь, дамочка. Аренда кончилась.
— Но ещё же не… Ох, чёрт, я голая. Джен, там в углу встроенный сейф. Принеси оттуда одежду и коммуникатор. Какое вообще число?
Я включил свой и повернул к ней экран.
— Я что-то путаю, или ещё не…
— Форсмажор, — не стал вдаваться в подробности я.
— А как же…
— Оплата перечислена полностью, с премией.
— Какое счастье, — вздыхает она облегчённо. — Можно будет неплохо оттянуться на Средке!
— Боюсь, со Средкой проблемы, — сообщил я, — но это обсудим позже. Одевайтесь, нам пора.
Вышел, чтобы не смущать, огляделся на улице. Туман ещё ушёл не весь, подсвечивается восходящим солнцем. Вроде бы он раньше не поднимался так высоко? Или я внимания не обращал?
На Средке тихо и совершено безлюдно. На тротуарах и на дороге чёрные пятна, и валяются как будто сломанные манекены. Но это не манекены, конечно. Пахнет горелым. Больше отсюда ничего не разглядеть.
Я с сомнением посмотрел на моты. Идея уехать на одном из них перестала казаться привлекательной — на пустой Средке мы будем заметными, как прыщ на жопе. Возможно, лучше уйти пешком — если не выходить на центральную магистраль, а держаться боковых улочек, то можно просочиться, вообще никого не встретив. Ну, я надеюсь.
— Мы готовы, — сказала Дженадин, осторожно выходя на улицу.
На валяющиеся трупы клановых она старается не смотреть.
— Как мама?
— Растеряна, ничего не понимает, но пойдёт с нами. Ей ведь можно с нами?
— Нужно. Я за неё вчера кучу денег отвалил, надо беречь свои инвестиции.
— Я же… — вспыхнула Дженадин.
— Стоп, — перебил я её торопливо, — это была глупая шутка. Я не подумал, как это прозвучит. Запомни: ни ты, ни твоя мать
