Три жизни господина N - Алексей Геннадьевич Некрасов-Вебер
…Отправляясь в свое школьное прошлое, я искренне собирался полностью посвятить себя учебе. С высоты прожитых лет хорошо видел, сколько драгоценного времени было потрачено зря, и какой шаткий фундамент я заложил для своего будущего. Вспоминая, что руководило мной в наивной и глупой молодости, я хорошо осознавал ошибочность своей прежней стратегии жизни:
" Чего ты добивался в те годы? Уважения среди одноклассников? Любви сверстниц?"
Скромная роль зубрилы никак не увязывалась тогда с этими благородными целями. Но сейчас, с высоты прожитых лет было видно, что только кропотливый труд мог заложить основу будущей карьеры. И к этому входному билету прилагалось и все остальное.
« Женщины инстинктивно выбирают успешных» – эту истину я уже хорошо освоил. Правда, параллельно во мне жил еще и школяр подросток. Потому в тот вечер, сидению над учебниками я все-таки предпочел дискотеку.
Вечеринка организовывалась для двух параллельных девятых классов. Я всегда предпочитал такие мероприятия общешкольным, на которые просачивалась дворовая шпана из окрестных микрорайонов. Войдя в полутемный актовый зал, я увидел принаряженную Анну Петровну в окружении нескольких наших девочек. И тут случился курьез. Пятидесятилетний мужчина во мне сразу выделил "училку", как объект, наиболее достойный внимания. Я уже раздумывал над тем, удобно ли будет пригласить классную руководительницу на танец, когда рядом со мной оказался Салохин:
– Гони рубль, Вини! Все уже скинулись, сейчас гонцов пошлем, – прошептал он, наклоняясь к моему уху. Высыпая из кармана сэкономленную на школьных завтраках мелочь, я увидел, что на меня подозрительно смотрит Анна Петровна. Вложив деньги в потную ладонь Салохнина, тихо произнес:
– Анька сечет. За дверями пересчитаешь.
Понимающе кивнув, приятель исчез. Тем временем, на сцене физрук Анатолий Павлович возился с аппаратурой, ему помогал Костик. Этот плейбой класса и объект воздыхания доброй половины наших девочек выглядел старше своего возраста. Наверное, сыграла роль заложенная в его генах программа ускоренного развития. Пройдет еще пару лет и Костик потеряет данную ему природой фору. С большим трудом он поступит в заштатный вуз, а на втором курсе женится на Альке Присыпкиной. Где-то на рубеже тысячелетий супруги разведутся. Алька сделает карьеру в бизнесе, и к сорока пяти годам, следую поговорке, превратится в импозантную даму. Костик же покатится по наклонной. Но сейчас он наголову выше и привлекательней прыщавых пятнадцатилетних подростков. К тому же, играет в школьном ВИА.
Вечеринка началась с тяжелых басовых аккордов. Несколько наших парней встали в вкруг. Они дергались, не всегда попадая в такт музыке. Наблюдать это было очень забавно. И вот, наконец, из колонок послышалась романтичная и наивная песня, кажется из репертуара группы " Голубые гитары". Я пошел по залу, собираясь пригласить Анну Петровну. Но она в том момент о чем-то увлеченно говорила с физруком, и я, изменив направление, направился к Присыпкиной. "Лягушонок" даже зарделся от проявленного к ней мужского внимания. Возложив друг на друга руки, мы медленно вращались по залу. Партнерша находилась от меня на "пионерском" расстоянии, но я не собирался сокращать дистанцию:
" Хватит с тебя на сегодня и этого. А вот потом, когда превратишься в прекрасную царевну, мы с тобой Аллочка еще потанцуем!"
Наклоняясь, я болтал ей на ухо какую-то чушь. Присыпкина смеялась, но я замечал, как она ревниво поглядывает в сторону Костика и Маши. Их пара танцевал по соседству с нами. Как только закончилась мелодия, Салохин утянул меня в закуток за сценой.
– С тебя еще двадцать копеек! – сообщил он по дороге. Я не возражал, хотя почти был уверен, что при пересчете мелочи приятель ошибся, и не в мою пользу. В укромном месте собралось восемь нарушителей режима. На всю компанию приходилось четыре бутылки сухого. Пили "по жесткому" из горла с одной конфеткой на закуску. В последующие годы мне приходилось принимать куда более серьезные дозы спиртного, так что я отнесся к этому, как к невинной детской забаве, однако, не рассчитал возможности своего еще неокрепшего юношеского организма. Полбутылки "сушняка" резко ударили в голову. Ноги сами понесли в круг, где я лихо дергался под популярную в те годы "Ши из гаре". Когда песня закончилось, я, слегка пошатываясь, двинулся к креслам и тут же снова поймал на себе подозрительный взгляд Анны Петровны И тут объявили "белый танец". Я увидел, как Присыпкина приглашает Костика, а Маша через весь зал идет в мою сторону. Остановившись напротив, она сделала неглубокий книксен. Чувствуя, что волнуюсь, словно настоящий влюбленный подросток, я повел партнершу в центр зала. Танцевать мы начали со строгой дистанции. Но сейчас все было иначе, чем с Присыпкиной. Даже на расстоянии я чувствовал ее близость и улавливал легкий аромат духов (наверное, выпросила что-то из заграничной коллекции мамы). Полагалось что-то говорить, но я терялся в поисках подходящей темы. Наконец, Маша сама нарушила молчание:
– Аля тебя не заревнует? – произнесла она с усмешкой, и кивнула в сторону соседней пары. Я посмотрел, как "лягушонок" пытается прижаться к мужественному плечу Костика, и мне вдруг стало весело.
– Нет, она у меня не ревнивая! – ответил я, как можно беспечней. Маша улыбнулась, оценив мое чувство юмора. И ту же доверительно сообщила:
– А ты в последнее время изменился. Повзрослел что ли…
– Пора уже. Пятнадцать стукнуло – в тон ей ответил я. И тут Мария придвинулась на минимальное для школьной этики расстояние. В волнующей близости от себя я ощутил молодое женское тело.
– Я домой собираюсь уходить. Проводишь? – тихо произнесла Мария, наклоняя к моему плечу голову. Я так же тихо произнес в ответ "Да". И когда мы покидали зал, даже спиной чувствовал ненавидящий взгляд Костика.
Оказавшись на улице, я постарался успокоиться. Опытный и искушенный жизнью мужчина, окончательно взял верх. Ну а девочка мнила себя гораздо взрослее своего провожатого:.
– А ты Костика не боишься? – поинтересовалась она с коварной улыбкой.
– Боюсь! – охотно согласился я, и тут же добавил, что боюсь, но не очень сильно. Мария рассмеялась:
– А ты действительно повзрослел!
Мы медленно шли по тротуару. Редкие фонари отражались в апрельских лужах под ногами. Мария рассказывала мне, что их отношения с Костиком зашли в тупик. В голосе ее улавливалась пробуждающаяся женственность. Иногда наши пальцы соприкасались, и мои мысли принимали опасное направление. Но усилием воли я сдерживал себя.
" Зачем тебе это! Ничем серьезным этот флирт не кончится. А если и кончится, это будет совращением малолетних…"
Проводив Марию до лифта, я по-отечески поцеловал ее в лоб. Не оборачиваясь, сбежал по ступенькам. Но чувствовал, как она
