Екатерина Паньо - Имена льда
О сотрудничестве с крупными экофирмами Дэн думал с раздражением. Несмотря на то, что мечтал о масштабных проектах, выполнить которые могла только фирма, обладающая огромными мощностями. Меньше всего он любил вспоминать о самом известном, и, в общем, самом лучшем своем проекте — парке в Юго-Западном офисном центре. Площадь 28 гектаров. Лес умеренно континентальной климатической зоны, мягкие холмы — от сосняка к ельнику, озеро — хризолит в кружевной оправе березовой рощи. Запах. Напряженные трели птиц. Неясные шорохи в траве. Солнечные пятна на прошлогодней иглице. Неимоверно сложный биотоп. Реализацию и эксплуатацию полностью взяла на себя «Экорама» — Дэна оттерли от проекта, как только был закончен этап формирования экосистемы. Собственно, почему «оттерли»? Ему заказывали только проект…
— Вы знаете, что мой сын хотел заказать для меня посмертный мир? — спросила Эмма.
Дэн вышел из задумчивости, но не успел натянуть на лицо нужное выражение.
— А? Да что вы говорите?
Эмма сердито фыркнула.
— У вас не всегда получается складно врать, — с удовлетворением отметила она. — О чем вы задумались? О какой-нибудь девчонке?
Дэн покачал головой.
— Ладно вам. Я старая женщина. У меня взрослый сын, у которого воображения вряд ли больше, чем у вас. Мне интересно, о чем может думать молодой человек, когда пьет чай со старухой на террасе в разгромленном саду.
Дэн взял чашку и сделал глоток. Вот почему Эмма пьет обжигающий чай — она просто не умеет его заваривать. Чай оказался совершенно безвкусным. Дэн отставил чашку в сторону.
— Я думал о ландшафте, — сказал он.
Эмма кивнула в сторону сада. Дэн покачал головой.
— О настоящем большом ландшафте, — сказал он. — Реальном. Живом. Я совершенно не помню, даже представить себе не могу, как мне удалось его создать.
— Этот знаменитый парк в юго-западном предместье? — спросила Эмма.
Дэн кивнул.
— Вы знаете?
— Там работает мой сын. Он потому и нанял именно вас — ему нравится этот парк.
Дэн невесело усмехнулся.
— Боюсь, там нет ничего моего, кроме проекта.
— А должно быть что-то еще?
— Конечно. Этот парк мог быть совершенно другим, если бы я сам вырастил каждое дерево, создал каждую песчинку на дне озера. А потом присматривал за тем, чтобы все лежало, стояло и пахло именно так, как надо.
— Откуда вы знаете, как надо? — спросила Эмма.
— Ну, я же создаю этот проект — кому еще знать?
— Хорошо, что вы этим не занимаетесь.
— Почему?
— Потому что вы глупый мальчишка, — отрезала она.
Дэн не нашелся что ответить.
— Вы давно там были в последний раз?
— С тех пор, как его сдали в эксплуатацию — ни разу, — признался Дэн.
— Там протоптали новые тропинки, — сказала Эмма, с удовольствием наблюдая за тем, как он меняется в лице. — Старые заросли амброзией. Пауков вывели совсем — паутина мешала наслаждаться прогулками. Завезли несколько видов пестрых бабочек.
Дэн заставил себя засмеяться.
— Вы не понимаете принципов экоинженерии, Эмма, — сказал он. — Любое из этих действий нарушает биобаланс. Для замкнутой экосистемы это катастрофа. Парк уже давно погиб бы.
— Так вы знаете, что мой сын хотел создать для меня посмертный мир? — снова спросила она.
Дэн вздохнул и проворчал:
— Кажется, я плохой конспиратор.
— Не хуже, чем Пол. Я давно поняла, что к чему. Он заказал вам проект, правильно?
— Но не знал, как вам об этом сказать.
— Поэтому он подарил мне этот кусок земли и пригласил вас, чтобы вы отработали идеальный проект в натуре, — закончила Эмма.
Дэн кивнул.
— Я только одного не знаю, — сказал он. — Как он собирался убедить вас сделать архив. Вы, кажется, противник посмертного существования?
Эмма фыркнула.
— Он думал, что мне так понравится мой садик, что я не захочу с ним расставаться даже после смерти.
— Он ошибся?
— Юноша, у меня нет ничего дороже моего сына. Но даже с ним я готова расстаться, когда придет мой срок. После смерти — только Божья воля, — торжественно произнесла Эмма. — И даже если Богу будет угодно поместить меня в рай, то не сомневайтесь, райский сад наверняка окажется получше, чем то, что создаст какой-то мальчишка.
Эмма налила себе еще чаю, отпила и скривилась — похоже, ей он тоже не нравился.
— К тому же это будет полезно для Пола, — сказала она. — Ему придется нелегко — но должно же и ему когда-нибудь стать нелегко. Ему придется все-таки оторваться от моей юбки. А если я буду в пределах досягаемости, он станет меня навещать. Возможно, даже вместе со своей девчонкой.
— Если вы пожелаете, я могу создать для вас уютные местечки, в которых вас никто не найдет, — сказал Дэн.
— Что за чушь, юноша! Думаете, я смогу прятаться и отсиживаться в уютных местечках, когда мой собственный сын будет меня искать? — возмутилась Эмма.
Дэн вздохнул и снова посмотрел через перила на садик. Наносеть уже должна была восстановиться полностью.
— Эмма, вы позволите мне заняться вашим садиком?
— А я могу отказаться? — с сарказмом спросила старушенция. — Вы, кажется, заключили договор с моим сыном. Работайте. И только попробуйте притронуться к гортензии!
— Я не буду притрагиваться к гортензии, — устало произнес Дэн. — Скажите мне, чего вам не хватает. Что мне сделать, чтобы вам было уютно в этом садике?
— Я вам уже говорила об этом двадцать раз, — проворчала Эмма.
— Возможно, я что-то не так понимаю.
— Возможно, вы и вовсе ничего не понимаете, — отрезала Эмма. — Но я твердо знаю, что те люди, которые отстранили вас от юго-западного парка, были совершенно правы. Вы можете состряпать проект — я это вижу. Но вы ничего не понимаете в жизни.
— Я не претендую…
— Вот и не вмешивайтесь!
— Эмма. Пожалуйста. Мне очень важно знать, чего именно я не понимаю.
— Вы не понимаете главного.
— Ради Бога, чего?
— Страх, труд и удовлетворение, — сказала Эмма. — Вот чего я хочу от своего сада. А теперь марш с моей террасы. Наведите порядок в саду и убирайтесь. Мне надо еще опрыскать розы. Я опасаюсь бронзовки.
Она подхватила поднос с чайником и чашками и скрылась в доме. Дэн ошеломленно смотрел ей вслед. В садике Эммы не могло быть бронзовки. В нем вообще не было вредителей — верный принципу ущербности, Дэн изредка допускал червоточины в двух-трех яблоках. Но настоящие, неконтролируемые вредители?
Дэн покачал головой и направился к своему инфоблоку, валявшемуся в траве. Когда он взял его в руки, что-то больно укусило его между пальцами. Он присмотрелся и с удивлением обнаружил муравья. В экосистеме Эмминого садика не были предусмотрены муравьи.
Дэн сокрушенно вздохнул и принялся уравнивать развороченную землю. Сеть восстановилась, но работала нестабильно. Дэн исправлял ошибку за ошибкой — и уже почти успокоился, когда инфоблок завибрировал. Дэн вставил в ухо горошину — инфоблок был загружен работой с сетью, и вызывать видеосвязь он не решился.
— Ты где? — спросил в ухе знакомый голос.
— А ты кто? — раздраженно спросил Дэн.
— Я Мик! — рявкнуло в ухе.
— Прости, Мик. Не узнал, — смиренно произнес Дэн. — Я в саду, если тебе это о чем-то говорит.
— Дай мне код мира, — недовольно потребовал Мик. — А еще лучше немедленно выходи из программы.
— Я в реальном саду, — сказал Дэн.
— А, тогда не страшно. Бросай свой сад и приезжай в Склеп. Немедленно.
— Да что случилось-то? — спросил Дэн.
Но Мик уже отключил связь.
Дэн задал сети последовательность процессов, свернул пульт и, на ходу отряхивая брюки от неучтенных программой дизайна сухих травинок и пуха одуванчиков, направился к машине.
Мик встретил его у входа в Склеп.
— Когда ты последний раз работал с MU32?
Дэн раздраженно вздохнул и полез в информатор. Но Мик перехватил его руку и тихо произнес:
— Это Мила Кунц
— Мила? — переспросил Дэн. — Маленькая Мила?
Мик кивнул.
— Неделю назад, — ответил Дэн. — Может, десять дней. Сейчас уточню…
Мик снова перехватил его руку.
— Не имеет значения, — пробормотал он. — Ее родители у меня в кабинете. Тебе придется с ними встретиться.
Мик круто развернулся и направился в Склеп. Дэн последовал за ним, полный дурных предчувствий.
Он вошел в кабинет директора службы поддержки Склепа. Ему навстречу поднялся невысокий грузный мужчина. Женщина осталась в кресле. В ее лице читалось отчаяние. На лице мужчины странным паззлом сложились растерянность и ярость.
— Значит, вы решили ее послушать! — рявкнул мужчина, увидев Дэна.
— Простите?
— Господин Кунц, у нас нет оснований… — начал Мик.
Но Кунц его перебил.
— У нас есть основания, — сказал он, разворачиваясь всем телом к Мику. — Я знаю, что моя дочь давно носилась с идеей самоубийства.
