Дарий Дюже - Сады проклятых. Путь души
– Простите… – растерянно прошептал, задетый за живое чужой болью, юноша, – я не знал… не хотел…
– Не за что. Всё нормально. Всё нормально, пока человек верит, ищет и ждёт. Значит, он ещё жив. Значит, я ещё жив, и когда-нибудь найду её. Рано или поздно, я побываю во всех зонах, где она может оказаться.
Замолчал. И над костром вновь сгустилась тишина, нарушаемая только тихим посвистом морозного ветра, обтекающего купол силового поля, раскинутого над площадкой. Иногда тихо поскрипывал транспорт, который так и не отпустил профессор, отключивший генератор, впавший в физический сон. Спал, напоминая то ли сказочного дракона, то ли огромную, доисторическую птицу, засунув голову под крыло и изредка встряхиваясь. Звёзды в сгустившейся темноте сияли неожиданно ярко и остро.
– Я не могу больше ждать, – вдруг вскочил Фёдор, – мне надо идти.
– Но ты обещал профессору.
– Он поймёт. Он и сам бы поступил так же.
– Сомневаюсь, но если вы так решили, то идёмте, провожу до прокола. Хотя, если…
– Что: если? Что вы хотели сказать?
Но странник лишь покачал головой, улыбнувшись:
– Я скажу это как-нибудь потом, если нам доведётся встретиться ещё раз.
Фёдору ничего не оставалось, как пожать плечами, и навьючить рюкзак. Тихо, стараясь не скрипеть мелкими камешками, чтобы не разбудить профессора, направился в сторону лестницы, ведущей к проколу. Юноше пришлось немного подождать Кирилла, замешкавшегося почему-то у костра.
Догнав его у самой границы силового поля, путешественник отключил генератор, чтобы можно было пройти, и на них обрушился ледяной горный ветер. Подсвечивая фонариками, поскольку было время новолуния, и светили им только звёзды, поднялись к оградке.
В свете двух мощных конусов света стал виден столб туманно-призрачного света, в котором, казалось, кружилась серая снежная метель. У людей, удивлённо наблюдающих это явление, появилось ощущение, словно в глаза попала солёная морская вода: столб, уходящий высоко в небо, размывался и плыл, но стоило отвести взгляд, как зрение нормализовалось.
– Насколько я знаю, это несколько ненормальное явление для этой зоны… – протянул Кирилл, в очередной раз пытаясь рассмотреть «явление». – Может, стоит немного отложить твою затею? Хотя бы до утра?
Не услышав ничего в ответ, перевёл луч фонаря на юношу: он стоял, полуприкрыв глаза, словно прислушиваясь к чему-то внутри себя.
– Нет, – спустя мгновение, ответил Фёдор, – откладывать нельзя.
И шагнул к столбу. Он предчувствовал неудачу, знал, что у него ничего не выйдет и в этот раз, но не мог не попытаться. Пусть был лишь один шанс из миллиона, что он сможет пройти – этого было достаточно. Этот странный столб, эта серая снежная метель – по ту сторону что-то происходило, что-то, связанное с его Суламифью, с его Мифой. И он должен был пройти к ней. Юноша чувствовал, чувствовал благодаря той тонкой, невидимой нити любви и сопричастия другой душе, что связала их воедино, сделала одним живым существом вместо двух, он знал, что той его половинке нужна помощь.
И вновь, как и тогда, воздух разъярённо зашипел, в этот раз разряды зазмеились внутри колоны, и стоило юноше приблизиться, как сразу несколько молний устремились к нему. Ударили, и стали вспышками боли в теле – но его лишь откинуло от колонны, сбило с ног. Сознания он не потерял, и поднялся с земли, шипя не хуже невидимого противника. Снежно-серая колонна была теперь видна только благодаря фонарю Кирилла, поскольку его собственный фонарик во время падения ускакал вниз по ступеням и погас. Но юношу это сейчас не волновало: не обращая внимания на что-то говорящего странника, Фёдор кинулся к проколу. И вновь был откинут. Встал, скинув лямки ставшего неимоверно тяжелым рюкзака, и попытался преодолеть упруго-скользкую плёнку столба, продавить руками, пока очередной разряд не швырнул на землю.
Юноша впал в какое-то неистовство: бросался на колону, почти не чувствуя тела, словно от него осталось одно голое, нематериальное сознание, в котором билась единственная мысль: я должен пройти! Но противник будто издевался – подпускал поближе и поражал точечным ударом, достаточным, чтобы откинуть, заставив чувствовать себя беспомощным и беззащитным, но недостаточным, что бы ввергнуть в милосердное забытьё.
Кирилл попытался силой оттащить обезумевшего от ярости и бессилия юношу, но был откинут и не смог устоять на ногах – в нетренированном, изнеженном цивилизацией теле проснулась сила берсерков, поражающих десятки врагов, прежде чем пасть на поле неравного боя.
Теперь ночь освещали только белые всполохи разрядов, поскольку странник тоже потерял фонарь. Поэтому, когда, после очередного разряда, Фёдор всё же не смог встать, Кириллу пришлось на ощупь искать его.
Мужчина, продвигавшийся вперёд на четвереньках, наткнулся на него возле самой лестницы, и в первый миг перепугался: показалось, что юноша мёртв, настолько холодной была кожа. Но скоро нащупал пульс: слабый, но ровный, спокойный, как у спящего. На ощупь же надел браслет меддиагностера, вложив в приёмный блок инъектора предусмотрительно захваченную ампулу кардиостимулятора.
Странник, повидавший за десять лет странствий много всего, предполагал подобное развитие событий, и старался подготовиться к ним. Одним из правил его неписаного кредо было оказание помощи тем, кто в ней нуждался. И неважно: просили об этом или же нет. Правда, пришлось задержаться из-за этого в мире, бывшем одновременно и таким родным, и чужим, отложить поиск самого дорогого человека на свете, но он давно уже не мог пройти равнодушно мимо чужой боли. А то, что этот мальчик, беспомощно обвисший у него на руках, испытывает сильнейшую боль и нуждается в помощи – это несомненно.
Осторожно, нащупывая ногой ступени, как слепой, странник стал спускаться к площадке, к костру. Фонарики он найдёт днём, а сейчас надо поскорее отнести юношу в тепло, и разобраться в сигналах, что подаёт меддиагностер. Как бы не пришлось вызывать сюда медиков и везти его в больницу…
Фёдор очнулся, когда солнце уже было высоко в небе. Напротив, у остывающих углей, сидел странник, прутом стряхивая с них пепел, о чём-то глубоко задумавшийся. Степана Никанорыча видно не было, исчез и летун. Неужели старик всё-таки попал из-за них в больницу?
Юноша попытался сесть, и понял, как должен чувствовать себя ковёр, тщательно выбитый увесистой дубинкой. Всё тело болело, местами кожа зудела и чесалась.
– С добрым утром, – поздоровался Кирилл, услышав, как чертыхнулся его подопечный, неловко повернувшись, – ты всё-таки проснулся.
– С добрым, – проворчал тот в ответ, – а что, мог и не проснуться?
– Мог. Ещё пара разрядов – и сердце бы не выдержало. Кстати, профессор отправился за помощью. Сказал, что у него есть знакомые среди медиков.
– Зачем?
– Чтобы не пришлось вызывать амбулаторию. И тебе, и ему.
– Я в порядке, – возразил он.
– Конечно, – согласился мужчина, усмехнувшись, – я истратил на тебя почти всю аптечку.
Юноша растерянно моргал, глядя на странника и не зная, что сказать.
– Спасибо… – наконец выдавил он, опуская взгляд на тлеющие угли, – вы не знаете, что вчера случилось с проколом?
– Не знаю. Но предполагаю…
– ???
– Многие миры, в которых довелось побывать – мертвы. Бескрайние выжженные пустоши, мёртвые города, крохотные пики, торчащие из океанов – может, там и есть жизнь, но она непривычна человеку. Видел и такие, что медленно разрушаются, уж не знаю: вследствие старости или деятельности человека. В некоторых встречаются остатки цивилизаций – бывших некогда более великими, нежели человеческая. Кстати, технологию выращивания летунов вынесли именно из такого мира: её запатентовал человек, которого я когда-то знал.
– Но это же было… это было очень давно…
– Да, это было очень давно. И человек этот давно уже умер. По моим прикидкам, я путешествую как минимум – два столетия. Через столетия. Такое впечатление, что каждая зона, через которую идёшь, разворачивает Землю как раз на свой «угол» времени, и путешественник выходит немного дальше во временной оси. В общем, это сложно объяснить, не имея специального образования. А у меня его нет.
– И вы всё равно надеетесь? А вдруг ваша жена… ваша Альда… осталась в прошлом? Разве вы сможете вернуться?
– Нет. Не смогу. Но в этом и нет необходимости. Она тоже меня ищет, она где-то впереди. Я это чувствую. Ей просто надо остановиться – и я смогу догнать. Мы встретимся, я знаю…
– Вы говорили, что знаете, что случилось с проколом? – поторопился напомнить Фёдор, увидев, что мужчина задумался, замолчав.
– Да. То, что я говорил, относиться к технически развитым, некогда, мирам. По крайней мере, я так считаю. Всё, что сейчас скажу, основано на моих наблюдениях и размышлениях, и в них, вполне возможно существует множество погрешностей и неточностей.
