Виктор Моключенко - Ретроспект: Витки Спирали
- И чего я такой добрый? Хорошо – особист активизировал точку на голографической карте – курс Киев, НИИ им. Шумана.
- Есть капитан! – отсалютовал Брама – а чего этот ваш НИИ расположен в Киеве, а не Москве, к примеру?
- К пустой голове руку не прикладывают, балда, чай не в Америке. А НИИ удобнее располагать ближе к Зоне.
На этот раз Брама отнесся к пилотированию серьезно, сообразив, что глайдер прошьет любой аппарат на вылет, не спеша двигался по проложенным автопилотом воздушным коридорам, радуясь ощущению полета и свободы. Самум облегченно вздохнул, и, в знак признания ответственности великовозрастного дитяти, отошел в пассажирский отсек к Полине. Вересу наскучило общение с другими разумными видами в виде Икса и Игрека, он забрался особисту на руки, и принялся прыгать, отвлекая от разговора. Разговор у них, видимо, был серьезный. Путник краем глаза ловил выражения лица Полины, которая сохранив девичью фамилию Северова и после замужества, подтверждала ее всем своим видом. Доводы особиста она отметала с непреклонной суровостью, настаивая - Брама сам должен выбрать, на каком поприще работать и применять свои силы, а не склонятся в этом к решению старших товарищей.
Вообще, странная выходила штука. После эволюции в новое качество они перестали мотивировать весомость своих аргументов, ссылаясь на биологический возраст. Биологическое время, похоже, потеряло над ними власть. В этом Брама мог убедиться еще на хуторке, обнаружив странные симптомы. Начавшая пробиваться ранняя седина ушла, суставы и былые раны, ноющие на погоду, перестали тревожить. Несколько дырявых, почерневших зубов заросли сами собой, без всякой видимой причины. Чувствовал он себя превосходно, если бы не донимающая тоска, которой они были подвержены также как и все остальные люди. На сердце было свободно и легко, тяжесть прошлого отброшена в сторону, он смотрел в будущее со свойственным ему оптимизмом. Будущее было неизменно светлым, великим, исполненным радости новых открытий и свершений. В плохое верить не хотелось, его предостаточно и в прошлом, чтобы тащить в будущее. Освободившись от течения времени старость странным образом отошла в далекую перспективу, сменившись состоянием былой юности, о которой оставалось только вспоминать с ностальгической улыбкой. Ум снова был быстр и подвижен, память обострилась, воспроизводя любой запечатленный момент с поразительной точностью и глубиной. Казалось, все его естество наполнилась новой сутью, ему же оставалось разобраться с целями. Задач у двенадцати, хотя нет, Звездочета, Каймана и Шумана, давно не было на Земле, задач у девяти представителей нового витка было предостаточно. Произошедшие благодаря Зоне эволютивное ускорение во многом касалось технологий, новых материалов и знаний, изменив сознание общества лишь частично. Ее появление, разительно совпавшее с путчем девяносто первого года и исчезновением Севастополя, привело к мощному всплеску, консолидировав общество и породив яркое антизападное настроение. Что с измененной, обновленной политикой правительства дало первые, несмелые плоды.
Странным образом получалось так, что все доводы Самума, несомненно, умные и правильные разбивались о мудрость и проницательность Полины, обретенную многочисленными синхронизациями, впитавшими опыт множества вариантов. Глубина синхронизаций стала новой мерой, однако, не скатываясь в крайности. Скажем, Верес старший, все это Брама услышал за время неспешного полета к НИИ, синхронизировал всего несколько раз, при этом его уму и изворотливости в дипломатических моментах, умноженной на чисто врожденную въедливость и дотошность, мог позавидовать любой из них. Поэтому Самум с огромнейшим удовольствием взваливал на него все переговоры с мировым сообществом относительно Зоны и ее ресурсов. Формально Верес работал в НИИ имени Шумана, занимавшейся проблемами и изучением Зоны, однако на деле обязанностей у него, как у любого из девяти, было куда больше. Он не зря был назначен главой. Характер у него вредный, а подход чиновников на местах во многом еще бюрократический, вот и использовал свой талант по назначению.
- 05 -
- И когда здесь успели высоток натыкать? – возмутился Брама, бросая глайдер в сторону – не пройти, не пролететь!
- Пока на хуторе в спячке лапу сосал! – фыркнул особист – не только Киев, все реконструируется. «Хрусталь» помнишь?
- Естественно – скосил глаза путник, любуясь блеснувшим изгибом Днепра – не такой уж и редкий арт, из него что ли все?
- Его теперь в строительстве применяют. В новых домах «папоротник», а старые обрабатывают «хрустальной» эмульсией, для которой-то всего и надо, арта со спичечную головку да воды побольше. Творит он что-то с молекулярной решеткой, в бетон и кирпич словно врастают алмазные корни, переплетаются и живут. Этакий симбионт. Разумный он или нет, это к ней, она больше расскажет. Зато старые панельки и кирпичные хрущевки стали монолитно-нерушимыми, зарастив щели и ляпы строителей, для которых, как известно, кривизна в метр не брак. Жилищное министерство в восторге, люди и подавно.
- Красотища! – протянул восхищенно Брама – город играет под солнцем как снежное покрывало, только глаз не режет.
- Главное, режет наблюдения спутников – подмигнул Самум – такого подарка военцы, разъяренные исчезновением ядерного щита, точно не ожидали. Правда, бесились, пока не получили разведданные что ни ядерного, ни прочего оружия массового поражения теперь нет ни у кого, и вряд ли будет. Зато у нас есть «сияние». Хоть что-то из «Проекта» на пользу.
- Ребята, закругляйтесь, наши корпуса пошли. Брама, если не трудно, паркуйся вон у того ангара, только мягко.
Тот состроил суровую мину, осторожно пройдя над шпилем НИИ миновал парковую полосу и мягко, едва ощутимо притронулся к бетонному кольцу расположенному возле гаражей. Полина сгребла Вереса в охапку и сопровождаемая своим зверинцем пошла через парк, время от времени останавливаясь у клумб с цветами. Самум взглянул на путника, который насторожено смотрел на НИИ и подбодрил:
- Да не горюй, еще полетаем. Глайдер закреплен за НИИ, обкатку делаем. А ты думал, он в личное пользование?
- Может и думал, а может и нет. Ты никогда не говоришь всего.
- За использование личного положения сейчас спрашивают очень строго. Не веришь? Придется.
Брама шагнул вниз, механически кивнув в ответ молодому пареньку в спецовке с нашивкой МАИ на фоне «соцветия», как называли символ мемориала. Паренек подлетел к особисту, трепетно поглаживая борт глайдера:
- Здравствуйте, Олег Валерьевич. Как аппарат, замечания есть?
- Да, пробовали на всех режимах: на сверхзвуке тяга барахлит, ямы все пересчитали. С телеметрией хуже всего: при входе в воздушные коридоры скорость не отсекается, приходится переходить на ручное управление. Требуется доводка.
- Учтем – бросил вихрастый Сергей, нырнув в нутро глайдера, открыв приборные панели и скрывшись в проводах.
Самум подхватил путника под руку и потащил через парк вслед за Полиной. Над полевыми цветами звенели шмели, от тенистых лип тянуло прохладой недавнего дождика, слышалось размеренное ку-ку и детский смех.
- Зачем ты так, Самум? Чудесный же аппарат, нам такое и не снилось. Парень расстроился, болеет душой за свое детище.
- Не Самум, а Олег Валерьевич, по крайней мере, на территории НИИ. Незачем людям знать наши позывные. А Сергей да, расстроился. Но, узнав скольких погубит недоведенный до ума глайдер, расстроится еще больше.
- Слушай, я как-то не подумал. Я ведь липовый майор, Валерьевич. Кречет в Зоне звания присваивал для поддержания боевого духа и дисциплины, у меня всего образования школа, коридор, да учебка танковая.
- То, что ты не умеешь циркулем по карте мерить, я знаю, и что из того? Соображать хуже стал? Не думаю. Да, ты прав, глайдер я взял не просто так. Случись сбой, то при таких скоростях пилоту никакая автоматика уже не поможет, а мы и сами телепортируемся и аварию устраним. И техника будет цела и люди живы. Не хочется признавать, но Полинка права, тебе определенно пора переходить на мирные рельсы.
- Получается, я как бы комиссован, но ни прописки, ни работы, даже документов и тех нету. Заметут.
- А мы сейчас посмотрим – ухмыльнулся особист, обходя здание и поднимаясь по мраморным ступенькам к входу.
За высокими, окованными бронзой дубовыми дверями их ждала проходная и молодой охранник в заломленном на ухо берете. Увидав особиста встав отдал честь, стала видна нашивка службы ПРО и Браму сковало оцепенение. Спустя мгновение оно пропало, показалась лохматая голова кеноида и сконфуженно пробасила:
- Мои извинения, Анатолий Петрович, не признал вас сразу. Но, порядок прежде всего.
- Вы Брамской? Тот самый Брамской? Нам же о вас в училище легенды рассказывали! – подпрыгнул на месте охранник – Жетон ваш к сканеру приложите. Да, прямо на раму. Минуточку…
