Василий Гавриленко - Машина Наказаний
Но почему сейчас осень, когда сейчас лето?
Тридцать девятый медленно заполнял сознание, выдавливая настоящее, вдруг ставшее прошлым.
"Время", - вспомнил инструкцию Архип.
Как раз мимо проходила девушка в синем пальто и странных очках с толстыми бледными дужками.
-Подскажите время.
Девушка вздрогнула, бросила на него испуганный взгляд увеличенных линзами глаз и, коротко взглянув на часы, сказала:
-Полвторого.
И быстро пошла по бульвару. Ее плечи вздрагивали так, словно она хотела оглянуться, но не смела.
"Надо говорить "пожалуйста", - напомнил себе Архип, переводя стрелки на часах, выданных ему в специальном отделе лаборатории,- а не то скоро засыплюсь".
Ему и в голову не приходило, что в телогрейке и ватных штанах он выглядит в модной, даже в конце тридцатых, Москве, несколько экзотично.
Девушка приняла его за колхозника, приехавшего посмотреть столицу, но ее удивили руки Архипа - чистые и белые, с тонкими нервными пальцами, и его задумчивое лицо.
Архип вынул карту Москвы, состряпанную лабораторными умельцами, - ее никак нельзя было отличить от настоящей. Итак, Иноненко проживает - вот переулок, отмеченный красным карандашом, - Армянский, станция метро Кировская. Дальше придется спрашивать, так как куда именно исполнителя забросит система, никто в лаборатории при всем желании знать не мог.
Кленовый лист, похожий на желтую ладонь, спланировал прямо на фуражку. Архип аккуратно взял его за гибкий черенок: там даже листья вроде бы были другими, более механическими...
Он встал со скамейки и пошел вверх по бульвару.
-Скажите, пожалуйста, как дойти до метро? - спросил он у первой попавшейся старушки. По инструкции - следовало обращаться к пожилым.
-А сынок,- улыбнулось беззубым ртом старушка. - Это тебе в обратную сторону, сойдешь с бульвара, потом по бывшей Тверской до Охотного ряда - вот тебе и метро.
-Спасибо, - поблагодарил Архип.
-А ты, сынок, не местный? - спросила старушка, рассматривая его телогрейку.
-Из Тверской области,- соврал по инструкции Архип.
-Ну, удачи тебе, мальчик, - сказала старушка и пошла, стуча по брусчатке палкой.
"Мальчик", - невольно улыбнулся Архип. Ему перевалило за тридцать. Он удивленно смотрел старушке вслед - уж очень ласково и душевно она с ним говорила, словно он и вправду был ее сынком. И то, что пришлось соврать этому человеку, вселило в Архипа смутную досаду.
Он сошел с бульвара и увидел знакомый по картинкам памятник Пушкину. Кругом на лавочках сидели люди, многие читали книги, быть может, того, кто, задумчиво склонив голову, смотрел на них. И везде кружились в воздухе желтые и красные листья. Вокруг было море красок - мир был пестрым, как старинные платки, а Архип почему - то представлял его угрюмым и серым.
"За этой красотой скрываются застенки, в которых стонут люди", - сказал себе Архип и пошел по тротуару вниз, туда, где краснели башни Кремля.
Вот и метро - крупная буква "М" над каменным низким сводом. Архип быстро спустился по ступенькам, стараясь не глядеть в сторону Красной площади - боялся, что там могут быть патрули. Он купил в кассе красный билет, не без сожаления расставшись с раритетным пятаком. Рыхлая женщина в красном берете черкнула на билете ручкой: "2 ч. 7 мин".
В метро дули теплые ветры, пахло чем-то вкусным. Светлый зал поразил Архипа: не верилось, что все это построено для того лишь, чтобы принимать-отправлять поезда. Людей было немного. Архип жадно вглядывался в лица, пытаясь прочесть в них страх, страдание, но люди были самые обыкновенные - в меру счастливые, в меру несчастные.
"Он ведь живет среди вас, - хотелось спросить.- Неужели вы не чувствуете его страшное дыхание?"
Две девочки, должно быть, школьницы, смотрели на Архипа, хихикая, но когда он обратил на них внимание, одна строго одернула другую, и они исчезли в подошедшем поезде.
Архип знал, как добраться до Кировской, но ему было приятно слышать голоса этих людей, видеть, как меняются их лица.
-Скажите, пожалуйста, как попасть в Армянский переулок? - спросил он у старичка, сидящего на лавке с газетой. Газета называлась "Правда", и с первой полосы, слегка прищурившись, глядел на Архипа тот, ради кого он очутился здесь.
-В Армянский? - старичок задумался.- Ну, вы меня озадачили! В метро - и вдруг переулок.... А! Это ж вам, батенька, на Чистые пруды!
"Ну вот, то сынок, то батенька", - с удивлением подумал Архип.
-А как на Чистые пруды?
-Сейчас сядете и через одну выйдете на Кировской. Ну а там уж спросите, где Армянский.
-Спасибо, - поблагодарил Архип. Старичок вновь погрузился в чтение, безмолвно шевеля губами.
Гремя, подошел поезд - желтый, угловатый. Архип, пропустив вперед себя нескольких пассажиров, вошел в вагон. Двери затворились.
Пассажиров было немного, большинство сидело на коричневых скамьях. Стоя ехали лишь подросток в темно-коричневом пальто с оторванным хлястиком, хорохорящийся перед посмеивающимися в дальнем углу девчонками да Архип, слегка оглушенный незнакомым городом. Городом, в котором он родился и прожил всю жизнь. Вот только там уже не было ни Армянского переулка, ни станций-дворцов, ни Чистых прудов. Метро, а также деление на улицы и переулки было ликвидировано за ненадобностью.
"Ликвидировано за ненадобностью, - усмехнулся Архип.- Вот уже и лексически становлюсь здесь своим".
Архип поднимался вверх по эскалатору, и ему жаль было покидать уютное каменное гнездо, где все люди на время как бы становились родственниками.
Усталая с виду женщина объяснила ему, что, как она выразилась, "Армяшка" находится сразу за поворотом с Чистопрудного бульвара. Бульвар шумел; гремя, ехали машины, но как только Архип свернул в закоулок, шум тутже поубавился, словно он переступил невидимую черту и сразу очутился в другом мире, мире тишины и желтого цвета, осенних листьев и стен домов.
Пару минут он шел по переулку со смешным названием - "Кривоколенный", который плавно перетек в искомую "Армяшку".
Вот и дом Иноненко - сердце Архипа застучало быстрее. Надежна ли агентура Кирилла? А ну как его никто и не ждет? Какое скверное чувство, когда никто, нигде тебя не ждет.
Во дворе играли дети, а на лавке рядом с парадным сидели две старушки, настороженно посмотревшие на Архипа. Архип поздоровался, подумав, что они могут сотрудничать с НКВД.
"Что ты несешь? - он тут же упрекнул себя.- Может, и дети тоже сотрудничают?".
Стены в парадном были исписаны древними словами и разрисованы еще более древними рисунками.
Ощущая неприятный привкус во рту, Архип подошел к двери с широкой жестяной табличкой "16". Словно гроздь винограда, рядом с дверью висели звонки и с каждым - бумажная приписка: "1 - Ивкин", "2 - Литкун", "3 - Зверевы"...
Ага, "9 - Иноненко". Архип нажал на кнопку. Звон, последовавший за этим, слышен был, наверно, и старушкам на лавке.
Дверь открыл не Иноненко, а полная женщина в бигудях и с выпученными глазами. За ее спиной клубился белый пар.
-Здравствуйте, я к товарищу Иноненко, - сказал Архип.
-К Максиму Петровичу? - лицо женщины расплылось в улыбке. - Проходите. А это...
Она кивнула головой на гроздь звонков.
-Только собрались индивидуализировать, еще не работает...
"Индивидуализировать", - повторил Архип, стараясь запомнить.
Женщина посторонилась, пропустив Архипа. Он вошел, и ему показалось, что он попал если не в ад, то Бог знает куда.
Белый пар пах свежей сиренью, по полу, вокруг наполненных водой шаек, крича и смеясь, носились друг за другом дети - кажется, пятеро. За столом в кухне сидели две женщины и пожилой мужчина.
"Коммуналка", - со странным чувством вспомнил Архип.
-У нас тут большая стирка, - радостно сообщила женщина. - К зиме готовимся.
Архип не понял, как это - к зиме, но улыбнулся и кивнул головой:
-И то дело,- сказал по инструкции.
Дети, визжа, носились рядом, какой-то мальчишка с копной светлых волос все хватался ручонками за его ноги, прячась за ними, как за забором, от друзей.
-А вот я вас, - прикрикнула на детей женщина и тут же с улыбкой пояснила Архипу.- Зверевское потомство расшалилось... Может, кушать хотите?
-Да, присаживайся, товарищ,- пригласил старик, стукнув ложкой по столу. - Я вижу, ты человек рабочий.
Архип, оглушенный и оторопевший, едва нашелся, чтобы ответить:
-Нет, благодарю, - и тут же добавил.- Мне б Максим Петровича...
-Так он можа спит еще,- проговорила одна из женщин.
-Да, спит, - засмеялась другая.- Читает, небось. Вон девятый номер.
Архип прошел по широкому коридору и тихо постучал в дверь с медной девяткой, прибитой маленькими гвоздями.
-Войдите.
Дверь оказалась незапертой. Иноненко и вправду читал и при появлении Архипа отложил в сторону книгу с золотистыми буквами на обложке - "Ленин".
-Племяш! - закричал он, испугав Архипа.- Сколько лет, сколько зим!
