Саба Тахир - Факел в ночи
Мне хотелось смеяться. Тебе, как и мне, остается лишь гадать об этом.
Я попыталась ответить ему, но было так больно, что смогла лишь простонать. Легионеры швырнули меня на пол. Я лежала, свернувшись в клубок, слабо пытаясь защитить сломанные ребра. Дыхание с хрипом вырывалось из груди. Мне хотелось бы знать, близко ли моя смерть.
Я подумала о Пророках. Знают ли они, где я? Беспокоит ли их это?
Должны знать. И все же они не сделали ничего, чтобы помочь мне.
Однако я еще не умерла. И Северянин не добился от меня того, что ему нужно. Раз он все еще задает вопросы, значит, Элиас до сих пор на свободе и та девушка с ним.
– Аквилла. – Голос Северянина изменился. В нем слышалась усталость. – Твое время вышло. Расскажи мне о девчонке.
– Я не…
– Иначе я забью тебя до смерти, таков приказ.
– Приказ Императора? – прохрипела я. Странно, я думала, Маркус обрушит на меня всевозможные ужасы, прежде чем убить.
– Неважно, чей приказ, – произнес Северянин. Он присел на корточки и встретился со мной взглядом. На этот раз его зеленые глаза были не так безмятежны.
– Он не стоит этого, Аквилла, – промолвил он. – Скажи мне то, что мне надо знать.
– Я… я ничего не знаю.
Некоторое время Северянин ждал, не сводя взгляда, но я молчала. Тогда он поднялся и надел кастеты.
Я вновь вспомнила Элиаса, который совсем недавно сидел в этом же подземелье. О чем думал он перед лицом смерти? Он казался таким безмятежным, когда всходил на помост. Как будто, встретив свою судьбу, он наконец обрел мир в душе. Хотелось бы и мне обрести хоть чуточку этого мира. Прощай, Элиас. Надеюсь, ты нашел свободу. Надеюсь, ты счастлив. Небеса свидетели, больше никому из нас это не светит.
Дверь за спиной Северянина со скрипом открылась. Я услышала знакомую ненавистную походку. Император Маркус Фаррар. Пришел убить меня собственноручно.
– Ваше Величество Император, – поприветствовал его Северянин. Легионеры подняли меня с пола, поставили на колени и склонили мою голову в знак подобия уважения. В тусклом свете подвала, да еще и одним глазом, я не могла различить выражение лица Маркуса. Но я тотчас узнала высокого светловолосого господина за его спиной.
– Отец? – Что он, тысяча чертей, здесь делает? Маркус задумал использовать его, чтобы надавить на меня? Он собирается пытать его, пока я не расскажу все, что знаю?
– Ваше Величество… – Когда отец обратился к Маркусу, голос звучал абсолютно ровно – так, что нельзя было распознать эмоций. Но глаза, скользнувшие по мне, наполнились ужасом. Собрав остатки сил, я взглянула на него.
Не показывай ему свой страх, отец. Не дай понять, что ты чувствуешь.
– Одну минуту, Отец Аквилла. – Маркус отмахнулся от него и посмотрел на Северянина. – Лейтенант Харпер, – обратился он к допросчику. – Чего-нибудь добились?
– Она ничего не знает о девушке, Ваше Величество. И к разрушению Блэклифа не причастна.
Значит, он поверил мне.
Змей велел легионерам отпустить меня. Я приказала себе не падать. Маркус схватил меня за волосы и рывком поставил на ноги. Северянин наблюдал за происходящим с каменным лицом. Я стиснула зубы и распрямила плечи. Я приготовилась к боли, ожидая, нет, надеясь, увидеть в глазах Маркуса только ненависть.
Но он разглядывал меня с жутким спокойствием, какое было ему совсем не свойственно. Казалось, он знал все мои страхи как свои собственные.
– Правда, Аквилла? – спросил Маркус, и я отвела взгляд. – Элиас Витуриус, твоя единственная настоящая любовь, – в его устах это прозвучало мерзко и грязно, – сбежал у тебя из-под носа с девкой-книжницей, и ты ничего об этом не знаешь? Не знаешь ничего о том, как она осталась в живых после Четвертого Испытания? Или о ее роли в Ополчении? А может, методы лейтенанта Харпера не слишком действенны? Может, мне стоит придумать что-нибудь получше?
Лицо отца, стоявшего за спиной Маркуса, стало еще бледнее.
– Ваше Величество, прошу…
Маркус не обратил на него внимания. Он прижал меня спиной к сырой стене подвала и навалился всем телом. Когда он приник губами к моему уху, я зажмурилась, отчаянно желая, чтобы отец этого не видел.
– Может, мне следует кого-нибудь помучить? – пробормотал Маркус. – Того, в чьей крови мы сможем искупаться? Или я должен сделать кое-что другое? Надеюсь, ты обратила внимание на методы Харпера? Тебе, как Кровавому Сорокопуту, они не раз пригодятся.
Перед глазами с ужасающей ясностью встали давние ночные кошмары, о которых он каким-то образом прознал. Я видела искалеченных детей, выпотрошенных матерей, дома, сожженные дотла. И я всегда рядом с ним, его преданный воин, его опора, его любовница. Я упиваюсь этим. Я хочу его.
Это просто ночной кошмар.
– Я ничего не знаю, – прохрипела я. – Я верна Империи. Я всегда была верна Империи.
«Не пытай моего отца», – хотелось мне добавить, но я заставила себя замолчать.
– Ваше Величество… – Голос моего отца на этот раз звучал настойчивее. – Как же наше соглашение?
Соглашение?
– Минуту, Отец, – пробурчал Маркус. – Я еще играю.
Он придвинулся ближе, затем на его лице появилось странное выражение – удивление и, возможно, раздражение. Он мотнул головой, словно лошадь, отгоняющая муху, и отступил.
– Освободите ее, – приказал он легионерам.
– Что это? – Я попыталась встать, но ноги подкосились. Отец поймал меня, не дав упасть, и закинул мою руку себе на плечи.
– Ты свободна и можешь идти. – Маркус не сводил с меня взгляда. – Отец Аквилла, жду вашего доклада завтра к десятичасовому колоколу. Вы знаете, где меня найти. Кровавый Сорокопут, ты придешь с ним. – Он медленно провел пальцем по кровоточащим ссадинам на моем лице, затем поднес палец ко рту и лизнул. В его глазах читалось вожделение. – У меня для тебя есть задание.
Потом он вышел, а вслед за ним Северянин и легионеры. Только когда шаги на лестнице, ведущей из подвала, стихли, я позволила себе уронить голову. Усталость, боль, подозрения истощили мои силы.
Но я не предала Элиаса. Я выдержала допрос.
– Пойдем, дочка. – Отец держал меня бережно, как младенца. – Я отведу тебя домой.
– Что ты ему за это пообещал? – спросила я. – Что ты ему должен за меня?
– Ничего важного. – Отец попытался подхватить меня, но я не позволила, лишь прикусила губу посильнее, чтобы выступила кровь. Пока мы шаг за шагом выбирались из подвала, я старалась думать только об этой боли и не обращать внимания на слабость в ногах и жжение в костях. Я – Кровавый Сорокопут Империи меченосцев. Я выйду отсюда на своих двоих.
– Что ты ему дал, отец? Деньги? Землю? Мы разорены?
– Нет, не деньги. Влияние. Он ведь плебей. У него нет ни клана, ни семьи, которые бы поддержали его.
– Кланы ополчились против него?
Отец кивнул.
– Они призывают к его свержению… или убийству. У него слишком много врагов, и всех их ему не пересажать. И не убить. Они слишком могущественны. Ему необходимо влияние, которое я ему и дам. В обмен на твою жизнь.
– Но как? Ты будешь давать ему советы? Дашь ему людей? Я не понимаю…
– Сейчас это неважно. – Голубые глаза отца вспыхнули гневом, и, поймав его взгляд, я почувствовала, как в горле у меня растет ком. – Ты моя дочь. Я бы позволил содрать с меня кожу живьем, если бы он попросил. Обопрись об меня, моя девочка. Береги силы.
Не может быть, чтобы Маркус выжал из отца одно лишь влияние. Мне хотелось настоять, чтобы отец рассказал мне все без утайки, но пока мы поднимались по лестнице, у меня закружилась голова. Я была слишком измучена, чтобы требовать ответов, и позволила ему вывести меня из подвала. Но тревожное предчувствие не утихало, рождая подозрения, что какую бы цену ни заплатил отец за мою жизнь, она окажется чересчур высока.
6: Лайя
Нам следовало убить Коменданта.
Пустыня за крепостным валом Серры хранила тишину и спокойствие. Лишь отблески пожара в ясном ночном небе говорили о восстании книжников. Холодный бриз принес с востока запах дождя. Там, над вершинами гор, бушевала гроза.
Вернись. Убей ее. Я буквально разрывалась на части. Если Керис Витуриа позволила нам уйти, значит, у нее на то имелись свои причины. Некий дьявольский план. Кроме того, она убила моих родителей и сестру. Она выколола Иззи глаз. Изуродовала Кухарку. Пытала меня. Она взрастила не одно поколение смертоносных, коварных чудовищ, которые превратили мой народ в бессловесных призраков. Она заслуживает смерти.
Однако мы уже довольно далеко отошли от стен Серры, и теперь было слишком поздно поворачивать назад. Гораздо важнее спасти Дарина, чем мстить этой безумной. А чтобы добраться до Дарина, необходимо уйти от Серры как можно дальше и как можно быстрее.
Когда мы вышли из сада, Элиас вскочил на коня. Он постоянно оглядывался по сторонам. В каждом его движении сквозила настороженность. Я чувствовала – он задавался тем же вопросом, что и я: почему Комендант нас отпустила?
