Стивен Кинг - Долгая прогулка

Местность становилась более холмистой. Гэррети впервые за день по-настоящему вспотел, да так, что рубашка прилипла к спине. По правую руку формировались грозовые тучи, но они были пока еще далеко. Дул легкий ветерок, и от этого становилось чуть легче.

— Какой там следующий большой город Гэррети? — спросил МакФриз.

— Наверное Карибу, — ответил Гэррети, а сам думал при этом, доел ли Стеббинс свой бутерброд. Стеббинс засел у него в голове как попсовый мотивчик, который крутится и крутится, и крутится у тебя в башке, пока тебе не начинает казаться, что ты сходишь с ума. Полвторого. Долгая Прогулка прошла 18 миль.

— Это далеко? — спросил МакФриз.

Интересно, а каков рекорд Долгой Прогулки в составе 99-ти участников? 18 миль - кажется довольно неплохо. Для нормального человека — так и вовсе достижение. Я прошел 18 миль. Восемнадцать.

— Я спросил... — терпеливо начал МакФриз.

— Отсюда миль тридцать.

— Тридцать миль, — сказал Пирсон. — Мать моя женщина.

— Этот побольше Лаймстоуна будет, — сказал Гэррети. Бог знает, почему он все время защищается. Может потому, что большинство этих парней умрут в этом штате, возможно даже все. Скорей всего все. Только шесть Долгих Прогулок за всю историю дошли до границы Нью Хэпшира, и только одна из них добралась до Массачусеттса; специалисты говорили, что это примерно то же, что Хэнк Аарон, сделавший 730 хоумранов, или сколько там... рекорд, который никогда уже не побить. Может он и сам здесь умрет. Вполне вероятно. Но это уже другое. Своя земля. Он подумал, что Мейджору бы это понравилось: "Он умер на своей земле".

Он взял флягу и обнаружил, что она пуста.

— Флягу! — крикнул он. — Флягу 47-му!

Один из солдат спрыгнул с вездехода и принес ему новую флягу. Когда он поворачивался, чтобы идти обратно, Гэррети украдкой прикоснулся к винтовке, висящей у него за спиной. МакФриз заметил.

— Зачем ты это сделал?

Гэррети смущенно улыбнулся.

— Не знаю. Это типа как по дереву постучать что ли...

— Ты славный мальчик, Рей, — сказал МакФриз, прибавил скорости и пошел рядом с Олсоном, оставив Гэррети в одиночестве и смутив его еще больше.

Номер 93 — Гэррети не помнил, как его зовут, — прошел мимо. Он смотрел вниз, на свои ноги, его губы беззвучно шевелились: он считал шаги. Шел он слегка пошатываясь.

— Привет, — сказал Гэррети.

93-й скривился. Во взгляде его была пустота — точно такая же поселилась в глазах Кёрли, когда он раунд за раундом проигрывал схватку с судорогой. Он устал, понял Гэррети. Он знает это, и ему страшно. Гэррети вдруг почувствовал, как желудок свело спазмом и медленно отпустило.

Тени теперь шли рядом с ними. Было без четверти два. Девять часов, прохлада, сидишь себе на травке в тени — и все это было какой-то месяц назад.

За несколько минут до двух пополудни снова прошел слух. Гэррети получил возможность непосредственно наблюдать за тем, как работает сарафанное радио. Кто-то что-то узнает, раз — и это знают уже все. Слухи передавались по-воздуху. Похоже, будет дождь. Скорей всего будет дождь. Скоро пойдет дождь. Чувак с радио сказал, скоро ливанет так, что мало не покажется. Но вот что странно — очень часто эти слухи оказывались верными. А если речь шла о том, что кто-то теряет скорость или что у кого-то проблемы, то эти слухи оказывались верными всегда.

На этот раз говорили, что номер 9, Эвинг натер себе волдыри и был предупрежден уже дважды. Предупреждения получали многие, это было нормально, но для Эвинга все выглядело довольно плохо.

Он передал слух Бейкеру, и тот удивился:

— Черный парень? — сказал он, — Такой черный, что даже синевой отливает?

Гэррети сказал, что не знает, черный этот Эвинг или белый.

— Да, он черный, — сказал Пирсон и показал на Эвинга. Гэррети увидел капельки испарины на его волосах. С ужасом Гэррети понял, что на ногах у Эвинга кеды.

Совет номер 3: Никогда, повторяю, никогда не надевайте кеды. Нет способа заработать волдыри на Долгой прогулке быстрее, чем надеть кеды.

— Он приехал одновременно с нами, — сказал Бейкер. — Он из Техаса.

Бейкер ускорился и догнал Эвинга. Некоторое время они разговаривали, потом Бейкер начал снижать скорость — плавно, чтобы не заработать предупреждений самому. По лицу было видно, что хороших новостей нет.

— Волдыри начались где-то 2 мили назад. В Лаймстоуне они стали лопаться. Он идет, а в кедах хлюпает гной.

Все молча слушали. Гэррети подумал о Стеббинсе. На нем теннисные туфли. Может быть сейчас он тоже мучается от волдырей.

— Предупреждение! Предупреждение 9-му! 9-й, это ваше последнее предупреждение!

Солдаты теперь внимательно следили за Эвингом. Так же как и все остальные, впрочем. Эвинг был в центре внимания. Его футболка, такая белая по сравнению с черной кожей, на спине посерела от пота. Видно было, как при ходьбе бугрятся его мощные мышцы. Их бы хватило на много дней, а Бейкер говорит, что в кедах у него гной. Волдыри и судороги. По спине Гэррети пробежала дрожь. Внезапная смерть. Все эти мышцы, тренировки, они не спасают ни от волдырей, ни от судорог. И каким же, мать его, местом думал Эвинг, когда надевал эти слипоны[6]?

К ним присоединился Баркович. Он тоже смотрел на Эвинга.

— Волдыри! - он произнес это так, словно мать Эвинга была шлюхой. — Ну и чего можно ждать от сраного ниггера? А, я вас спрашиваю?

— Пошел вон, — хладнокровно сказал Бейкер, — или я тебе врежу.

— Это против правил, — сказал Баркович, гаденько улыбаясь. — Ты это запомни, трещотка[7].

Но все же отошел. И как будто унес с собой облако ядовитого газа.

Прошло полчаса. Тени стали чуть длиннее. Идущие одолели длинный пологий подъем, и, оказавшись на вершине, Гэррети увидел вдалеке невысокие сизые горы, чьи вершины были окутаны дымкой. Угрожающие тучи на западе стали темнее, и порывы ветра, теперь куда более холодного, легко высушивали кожу, усеивая ее гусиными пупырышками.

Несколько мужчин, толпящихся вокруг грузовика с прицепленным к нему трейлером, дико заорали, приветствуя их. Они были очень пьяны. Все Идущие ответили на приветствие, даже Эвинг. Это были первые зрители после мальчика в латаном комбинезоне.

Гэррети открыл один из тюбиков с концентратом, не читая этикетки, и съел его. Похоже на свинину. Он подумал о гамбургерах МакФриза. И об огромном шоколадном торте с вишенкой на вершине. И о яблочных пирожках. Почему-то ему страшно захотелось холодных пирожков с яблочным джемом внутри. Мама всегда давала им такие с собой, когда Гэррети с отцом ходили на охоту в ноябре.

Эвинг схлопотал пулю минут где-то десять спустя.

В тот момент, когда его скорость в последний раз упала ниже допустимого предела, Эвинга окружали другие Идущие. Возможно он думал, что они его защитят. Но солдаты сделали все как положено, они были профессионалами своего дела. Они растолкали всех, вытащили Эвинга на обочину (он пытался сопротивляться, но слабо, слабо). Один из них заломил Эвингу руку за спину, а другой приставил дуло винтовки к его голове и нажал на курок. Нога Эвинга конвульсивно дернулась.

— А кровь у него такого же цвета, как у всех остальных, — внезапно сказал МакФриз. Эти слова прозвучали очень громко в тишине, воцарившейся после одинокого выстрела. Кадык МакФриза судорожно ходил вверх-вниз, и что-то щелкало у него в горле.

Вот двоих уже нет. Шансы каждого из остальных немножко выросли. По толпе Идущих прошел сдавленный шепоток, и Гэррети снова подумал: а что же они делают с телами?

Ты слишком много думаешь! мысленно приструнил он себя.

И понял, что устал.

Часть вторая: Дорожка дальняя

Глава третья

У вас есть тридцать секунд, и пожалуйста не забывайте: ваш ответ должен быть в форме вопроса.

Было три часа, когда первые капли дождя, большие, круглые, темные упали на дорогу. Небо над головой было невероятно красивым; дикое и черное, оно было усеяно клочьями облаков. Где-то над за тучами хлопал в ладоши гром. Далеко впереди в землю вонзилась раздвоенная молния.

Гэррети надел свою куртку вскоре после того, как Эвинг получил билет, а теперь он еще и застегнул ее, и поднял воротник. Харкнесс, многообещающий автор, аккуратно спрятал свою тетрадь в пластиковую сумку. Баркович надел желтую виниловую непромокаемую шляпу, которая преобразила его лицо совершенно невероятным образом, но каким именно — сформулировать не взялся бы никто. Он смотрел из-под ее полей, похожий на маньяка-смотрителя маяка.

Громыхнул гром.

— Начинается! — закричал Олсон.

И обрушился дождь. Первые несколько секунд он был настолько сильным, что Гэррети вдруг оказался один, отделенный от своих товарищей его волнистой завесой. Через мгновение он уже промок до нитки. Волосы превратились в единую слипшуюся массу. Гэррети поднял лицо к небу, широко улыбаясь. Интересно, а солдаты их сейчас видят? Интересно, а можно ли как-то...