Мышь - Иван Борисович Филиппов
На четвёртый день в шатёр пришёл тот самый улыбчивый солдат, которого они встретили у ворот. Его звали Матвей, и он сказал, что примерно через полтора часа за всеми придут и отвезут туда, куда они скажут. Сева с Костей поедут к бабушке, Ася с Расулом договорились поехать сначала к Асиной маме в Александров, а дальше… Дальше решим. Тоня с Ульяной останутся в лагере, но их переведут из карантинной зоны в большой лагерь для беженцев под Мытищами. Ася, Тоня и Расул подробно всё обсудили и договорились, что пока не найдутся какие-нибудь родственники, Уля будет жить с Тоней. В глубине души Тоня надеялась, что никакие родственники никогда и не найдутся.
***
В ожидании машины Сева смотрел новости по телевизору. Телефон им выдали один на двоих, и его немедленно отжал Костя. Сейчас он забрался с ногами на диван, грыз шоколадку и залипал в тиктоке, периодически — и подчас совершенно против воли старшего брата — показывая Севе что-нибудь самое оттуда интересное.
Тихонько, чтобы не разбудить спящую у неё на руках Ульяну, рядом с Севой села Тоня. Расул и Ася — как всегда в обнимку — уселись сбоку от Кости. Это был длинный диван, рассчитанный сразу на всех обитателей шатра. Молодые влюблённые смотрели больше друг на друга, чем в экран телевизора. А вот Сева слушал и смотрел.
В новостях рассказывали об изменениях в рамках операции по спасению выживших. Теперь вертолёты — британские Sea King и огромные американские Chinook — садились на стадионы или на большие площади в Москве. Силы специального назначения зачищали улицы вокруг и с помощью громкоговорителей собирали для эвакуации выживших.
Сева с открытым ртом смотрел на снятый с беспилотника видеорепортаж одной такой операции. Как быстро и красиво военные расчищали себе путь среди заражённых, как они тащили в вертолёты обессиленных и едва, но живых москвичей.
— Эх, вот бы нас так спасли!
Костя тоже, оказывается, смотрел репортаж. Сева кивнул. Да, многое бы он отдал за такое спасение.
Затем в новостях показали, как израильские ВВС совместно с украинскими военными сумели эвакуировать выживших в московском зоопарке животных. На экране появилось видео того, как спящего жирафа, перевязанного огромными тросами, тащит в небо вертолёт.
Тоня всхлипнула.
— Тоня, что вы, не плачьте! С жирафом всё в порядке будет, они же рассказали: животные просто спят, только для транспортировки, — решил успокоить её Костя.
— Нет, нет, я не из-за жирафа, не волнуйся. Я так. По человеку одному скучаю.
Костя кивнул и погладил Тоню по плечу. Слова тут были лишними.
А потом молодая корреспондентка по имени Мария Борзунова начала репортаж из Петербурга. Столицей России после гибели Москвы снова стал Питер — ни у кого на этот счёт не было ни сомнений, ни возражений. Сегодня в Зимнем дворце исполняющий обязанности президента РФ Евгений Ройзман должен был сказать речь. Специально на это выступление в Санкт-Петербург прилетели международные лидеры, в том числе президент Украины Владимир Зеленский, премьер-министр Великобритании Борис Джонсон и многие-многие другие.
Камера показывала зал Зимнего и трибуну, к которой медленно шёл Ройзман. Высокий, строгий, сильный и смертельно уставший, он вышел к микрофону. Очевидно, гримёры предприняли какую-то отчаянную попытку придать ему более презентабельный вид, но по Ройзману всё равно было видно, что он не спал много дней. Откашлявшись, он посмотрел в зал и начал:
— Дорогие россияне. Друзья. Несколько дней назад мы с вами пережили страшную трагедию. Мы проживаем её до сих пор, и она останется с нами до нашей смерти. Гибель Москвы войдёт в историю как одна из самых страшных катастроф, случившихся за всё время существования человечества. Мы все потеряли с вами друзей и близких, родственников и знакомых. Сегодня в России нет ни одной семьи и ни одного дома, которого бы не коснулась эта трагедия. Но мы выстояли. Благодаря решительности губернатора Сергея Куренного, мы с вами все вместе спасли Россию.
Благодаря помощи всего мира мы спасли нашу страну и нашу планету от гибели. Мы показали себя настоящей нацией, сильной, способной прийти на помощь в нужную минуту — когда для спасательной операции потребовались волонтёры, за сутки мы получили миллион заявок. Вместе мы строили, спасали, лечили, устраивали и обнимали выживших. И я хотел бы начать своё выступление с главного: с обещания, что новая Россия, которую мы вместе с вами будем строить, будет страной, в которой главнейшей ценностью станет человеческая жизнь. Мы слишком многих потеряли, мы не повторим прошлых ошибок.
Ройзман откашлялся и обвёл глазами зал.
— На сегодняшний день количество выживших — около 500 000 человек. Почти 12 миллионов числятся пропавшими без вести или погибшими. Спасательная операция в Москве продлится до того момента, пока мы или не спасём всех, или не будем уверены в том, что спасать больше некого. Мы не пожалеем для этого ни времени, ни сил, ни денег. Любой ценой, но спасён будет каждый. Я обещаю вам это, и я уверен, что будущий, законно избранный президент России, поддержит меня в этом решении.
Краем глаза Сева увидел, что Костя отложил телефон. Все, сидящие сейчас на диване, ну, может быть, за исключением Ульяны, внимательно слушали речь.
— Мы никогда бы не справились в одиночку. Долгие годы Россия отдалялась от мира, мы шли по пути конфронтации, не исключено, что мы шли к большой войне. Но эта трагедия отрезвила нас. Помогла нам понять, насколько мы связаны между собой. Я глубоко благодарен всем странам, оказавшим и продолжающим оказывать помощь России в наш самый чёрный час. И сегодня я хотел бы сделать заявление. Как исполняющий обязанности президента России, час назад я приказал снять с боевого дежурства всё имеющееся в нашем арсенале ядерное оружие. Наши подводные лодки возвращаются в порты. Наша армия с завтрашнего дня выходит со всех незаконно оккупированных территорий. Армия Россия прекращает военную операцию в Сирии, мы отменяем все введённые санкции, контрсанкции и ограничения, и для жителей всего мира с завтрашнего дня Россия — это безвизовая страна. Время противостояния окончено. Эпоха гонки и соперничества закончилась.
В этом месте говорящего перестало быть слышно, потому что зал взорвался восторженными криками и аплодисментами. Сева собирался что-то сказать, но в этот момент в их шатёр заглянул Матвей.
— Костя, Сева, за вами пришли.
Все исторические речи и знаменательные события сразу перестали иметь какое-либо значение. Сева с Костей вскочили и побежали за рюкзаками. Они тепло и нежно обнялись с Тоней, Асей и Расулом, обменялись телефонами и пообещали не теряться. Потом мальчики по очереди поцеловали очень удивлённую и ещё сонную Ульяну, которая возмущённо пискнула, протестуя, что её сон потревожили.
За Костей и Севой пришёл какой-то грустный мужик. Про таких, как он, папа обычно говорил «морда кирпичом». Грузный, с красным лицом, в несвежей полицейской форме. Он повёл ребят через весь лагерь к парковке.
— Володя меня зовут. Можно без отчества, — коротко представился он. — Классный у вас пёс! Давно с вами?
— Нет, мы, когда из Москвы спасались, его встретили. Вместе выбирались!
— Фига, и он не убежал? Чудеса!
— Почему чудеса?
— А вы не знаете? Неужели внимания не обратили, что, пока вы шли по городу, ни разу ни одной собаки, кошки или даже голубя не встретили?
— Обратили, конечно. Но мы только не знали, почему так.
И Володя рассказал им свою историю. В день катастрофы они с напарником дежурили как раз на выезде из
