Виктор Слипенчук - Звёздный Спас
Суть впечатлений заключалась в том, что они (коротко стриженная женщина и заросший мужчина) – это пограничные энергетические создания, своего рода остаточное электричество блуждающих биополей. Так что при достаточном накоплении остаточного электричества из них могут формироваться вполне материально видимые субъекты, наподобие тибетской тульпы. Им доступно пребывание во всех мирах, поэтому их часто используют как вестников. Если они имеют в себе изначальный посыл светоносной энергии, то приносят благую весть. Ещё такое возможно при благосклонном расположении звёзд для определённого человека, общества, страны. Но возможно и противоположное. Они стойки, когда стоек светоносный посыл, а иначе они уподобляются тростнику колеблющемуся . Весь их характер вовне. Единственное, что внутри них, – это тяготение, желание воссоединиться с подобной себе энергией. Потому что, когда они сильны – в них зарождается время, а только во времени может исполниться любая энергия, в том числе и остаточная. Рождённые раздробленными, они используются различными энергетическими сущностями, как вкусовая добавка, особенно сейчас, когда биополе планеты НеборобеН, точно чёрное облако, приблизилось к Земле. Однако они ещё сохраняют свою первозданность, своё божественное тяготение.
При этом странная женщина в лапсердаке, взглянув на молодожёнов, поглощённых собою, вдруг сказала как отрезала:
– Если добро не замечает зла – не беспокойтесь, зла нет, оно побеждено добром.
Её заявление прозвучало с непонятным вызовом, но как-то сразу стало ясно – она хотя и остаточная энергия, но вполне лучезарная.
Женщина в лапсердаке сказала, что в качестве свадебного подарка преподнесла сапфировый перстенёк для невесты, а он (выразительно кивнула на заросшего мужчину) – диск вектора времени.
Всё, о чём поведали антики, или странные личности, не только не снимало вопросов, а, напротив, умножало их. И если аспиранты молчали, то только потому, что растерялись, не знали, за что ухватиться в этом частоколе возникающих вопросов. Но подарок – диск вектора времени ?! Это так близко к тайнам научных изысканий ЛИПЯ, что профессор уже не смог молчать, а точнее, безмолвствовать.
– Диск, воспроизводящий шкалу событий?! – изумлённо воскликнул он.
– А я что говорила, – радостно отозвалась Мавра Седнина. – Это всё проделки нашего коллайдера, Властелина колец.
– Именно, именно, – подтвердила женщина, но посмотрела не на Богдана Бонифатьевича и не на Мавру Седнину, а на виновников торжества.
Вслед ей и праздничное собрание весело воззрилось на Кешу и Фиву (они лучезарно улыбались друг другу), а заросший мужчина, который за эту минуту, кажется, зарос ещё сильнее, не преминул заметить:
– Нельзя сидеть сразу на двух разъезжающихся стульях. И давайте не будем мешать джигиту.
И общество, как бы посрамлённое его замечанием, смущённо потупилось и с преувеличенным вниманием вновь повернулось к женщине.
И она воспользовалась, буквально оглоушила собрание, заявив, что люди, сидящие за параллельной оконечностью П-образного стола, вовсе не приглашённые на свадьбу. То есть они приглашены, но с другой целью – некий субъект воспользовался служебным положением и пригласил их для усиления негатива в биопольном пространстве.
Женщина в лапсердаке, точно взъерошенная ласточка, взмыла над собранием и, торжествуя, объявила:
– Они – зомбированные сущности из клуба самоубийц.
В неожиданно распахнувшихся двустворчатых дверях, как раз между параллельными оконечностями стола и колоннами, где под потолком красовался транспарант: «Остановись, мгновенье, ты прекрасно!», появились усатый швейцар в серебряных лампасах и молодой человек в розовом смокинге и розовой бабочке, надетых на голое тело. Они направлялись к мужчине в бушлате и женщине в лапсердаке, которые с их приближением истончались, как бы истаивая. А рядом сидящий Зоро раздувался, занимая освобождающиеся стулья, превращаясь в уже известную гигантскую улитку.
– Агриша, глянь, генерал с именинником, я их узнала!
Ксения Баклажкина заразительно засмеялась – гу-гу-гу! И Агриппина Лобзикова, прыснув, отозвалась мелким нервным смешком.
Молодой человек в розовом смокинге, спешащий за серебряными лампасами, вдруг остановился и неожиданно громко прокричал:
– Главное – это главное, а остальное само приложится.
Пространство воздуха под колоннами потемнело и смялось. И люди, и всё вокруг тоже смялись, а за окном послышался набегающий железный ветер приближающейся допотопной электрички.
Агапию Агафоновичу приблизиться к кафе «Сталкер» не позволили двое мужчин в лёгких стандартных плащах. Один – длинный, слегка сутулящийся, а другой – маленький, вёрткий. Они только ещё поднялись с соседней лавочки, а полковник уже «прочитал» – наши. Впрочем, он заметил, что они иностранцы, но они из СОИС. Конечно, на них была такая же одежда, как и на нём, но всё же не в одежде дело. А в повадке, в особой уверенности в себе, а главное – в безошибочной просчитаности действий, которые они готовы были навязать ему с самой первой секунды, поднявшись навстречу.
– Господин полковник, это работа. Вам ничто не угрожает, давайте минем поворот в сторону кафе «Сталкер» и пойдем, неторопливо беседуя, прямо по направлению к гостинице «Академия».
Очень длинный молодой человек с тощей козлиной бородкой, точно старого знакомого, взял полковника за левый локоть, а маленький, резкий, как живчик , обежал его, пошёл справа.
Конечно, с этим длинным Агапий Агафонович несомненно бы справился, но несомненно и то, что живчик успел бы его «отключить». А если начнёт с живчика – всё повторится, но «отключать» его уже придётся длинному, как бы между прочим подумал Агапий Агафонович о себе, как если бы думал не о себе, а о ком-то постороннем.
– Агапий Агафонович, без глупостей, расслабьтесь, вам ничто не угрожает, – повторил длинный с козлиной бородкой.
Его рука отяжелела, словно налилась свинцом, но полковник действительно вдруг почувствовал, что никакой угрозы со стороны Пата и Паташонка (так он мысленно их окрестил) нет. Мелькнула мысль: уж не они ли Гарвардские изобретатели? А если это очередная подтасовка Бэмсика? Бдительность и ещё раз бдительность. Однако, судя по всему, беседа с ними предстоит долгая, а потому спросил, как ему звать-величать их.
Длинный назвался Дядей Сэмом, а узкоглазый – штабс-капитаном Рыбниковым.
– Американец и японец, – усмехнулся Агапий Агафонович и пояснил: – Я слышал о вас.
Он вспомнил двух индивидуумов из сна, материализовавшегося в ресторане «Ермак», и ему стало не по себе. Как было бы хорошо сейчас от всей души дать в морду Дяде Сэму и рубануть по шее этого штабс-капитана Рыбникова. Поблагодарить за услужливый звонок якобы из штаба, за генеральский мундир. Поблагодарить так, чтобы рогами в землю, а там бы пусть и «отключка по полной программе».
– Когда слышали, в Русско-японскую войну? – живо поинтересовался штабс-капитан Рыбников.
Агапий Агафонович сделал вид, что обдумывает вопрос. На самом деле его воображением овладела сладостность рукопашного боя, в котором всё было бы просто и понятно, в том числе и его возможная «отключка по полной программе».
Нет, в реальности ничего подобного не будет. В реальности всё будет с ног на голову. Опять потребуется ум-ваку . Эх, Кимкурякина бы сюда с Наумовым, пусть бы, как в «Ермаке», потешились!
Понимая, что они-то здесь совсем уже ни к чему и он вспомнил о них лишь с целью развлечься, полковник одёрнул себя. И, уже не считая нужным разговаривать намёками и полунамёками, стал резать, как режут правду-матку, прямым текстом.
– Оно можно было бы и в Русско-японскую, но почему-то намедни довелось вас слышать и лицезреть в будущем. Да-да, намедни – в будущем.
Агапий Агафонович осторожно вытащил газету « Московский университет », он представлял, что она всё ещё влажная (газета была абсолютно сухой), и, не замедляя шага, чтобы не сбиться с ноги Дяди Сэма, отдал её штабс-капитану Рыбникову.
Конечно, Агапий Агафонович предвидел, что газета как наглядное свидетельство изменившегося времени произведёт какое-то впечатление на иностранцев, но чтобы они бросились бежать? Такого не предполагал.
Дядя Сэм бежал широкими и оттого как бы медленными прыжками. Штабс-капитан Рыбников, напротив, перебирал мелкими шажками настолько быстро, что казалось – он катился. В один из своих прыжков Дядя Сэм оглянулся, крикнул, чтобы и он, Агапий Агафонович, ускорился.
– Изменённое время никого не минет.
Сняв плащ и ловко повесив на руку, полковник побежал легко, тренированно и, главное, в удовольствие. Несколько раз иностранцы меняли направление, но полковник откуда-то точно знал, что конечная точка их следования – гостиница «Академия». Он бежал с некоторым отставанием, хотя знание местности позволяло ему легко обойти иностранцев и оказаться у гостиницы раньше.
