Марина Дяченко - Пандем
Шлюзовая камера. Жалко, что не Киму пришло в голову это сравнение… Давление мира возрастает понемногу. Нежно возрастает, плавно…
– Эй, Алекс, а где прогноз? Когда мы в полной мере получим то, что заслуживаем… когда?
Алекс сидел перед ним, двумя руками растирая седую щетину на бритой голове:
– А вот сделай прогноз, Кимка… Я сам сделал, но хочу сравнить… вдруг я ошибся?
– Мало? – шёпотом спросил Ким.
Алекс пожал плечами:
– Не много, не мало… Рационально. Наверное, твой друг Пан научился-таки… считать.
* * *Автострады давно не было. Весь район изменился так, что Ким и не надеялся отыскать маленький синий купол – отыскать без помощи системы, разумеется.
Нашёл.
Рядом с церковью был теперь большой транспортный узел. А по другую сторону пассажирской развязки стоял собор, построенный – снова подсказка поисковика – полтора года назад; технология «сжатого пространства», простоит века, если не снесут ради какой-нибудь новой постройки…
Маленькая церковь под синим куполом терялась в тени конкурента-гиганта.
Море людей. Совсем молодые, старые, средних лет – вне возраста; акустическая система вокруг собора наполняла воздух идеально чистым вдохновенным пением. Дворик церкви сохранился; даже вишни – так показалось Киму – были если не теми самыми, то, по крайней мере, их прямыми потомками…
И здесь было тоже людно.
Казалось бы, чего проще – запросить имя священника, который здесь служит. Почему Ким этого до сих пор не сделал?
Движение огоньков. Дуновение воздуха; Ким оторвал глаза от свечей. Тот, кого он хотел здесь увидеть, стоял рядом – в нескольких шагах; он очень постарел с момента их последней встречи. Постарел почти до неузнаваемости.
– Добрый день, Ким Андреевич…
– Вы меня помните?
Он сразу же понял всю неуместность этого вопроса.
* * *Они сидели на каменной скамейке под вишнями; осенние листья, уже высохшие, еле слышно шуршали, ловя ветер.
– Я боюсь будущего, – сказал Ким. – Мне кажется, Пандем совершил ошибку.
Отец Георгий потёр ладони:
– Если он и ошибся… То не тогда, когда ушёл. Раньше… Давно. Он желал нам добра…
– И в этом его ошибка?
– Нет… Его ошибка… я могу только догадываться, я могу быть неправым… его ошибка в том, что он взялся хозяйничать в материальном мире… исходя из того, что у человека есть только тело и только мозг. Только ощущения, побуждения, ценности, мотивации… Химические процессы, нейроны, аминокислоты…
– Отец Георгий, а вот если бы вы были Пандемом… Или могли посоветовать Пандему – тогда, в самом начале… Или я мог посоветовать – давно, когда он приходил ко мне мальчиком, и говорил со мной, и…
– Не тешьте гордыню, Ким, вы вряд ли могли как-то его изменить… даже тогда. Впрочем, ладно, давайте фантазировать… Возможно, Пандему не следовало заявлять о своём физическом присутствии в нашем мире. Пусть были бы его взгляд, его слово – но только не рука…
– Но это были бы поддавки, отец Георгий.
– Почему?
– Потому что он мог бы… его могущество оставалось бы при нём…
Ким хотел ещё что-то сказать, но мысль вдруг соскользнула, как велосипедная цепь со «звёздочки». С минуту он смотрел на свои ладони, будто ожидая, что там записан ответ.
«Пусть были бы его взгляд, его слово – но только не рука…»
Арина.
Иногда и слова более чем достаточно…
Иногда достаточно просто молчаливого понимания… Чтобы один обрёл друга, а другой – потерял…
– Да, – сказал он, с трудом возвращая себя в колею разговора. – Его могущество. Он мог бы остановить, например, оползень, сходящий на посёлок. Или открыть дверь моей машины… помятую заклинившую дверь… за двадцать секунд до взрыва. Но не стал бы этого делать. Да, он сказал бы людям в посёлке – уходите скорей, и уносите всё, что сможете… И, наверное, прыгал бы вокруг машины, давая мне советы, как справиться с замком. Понимаете?
– Да, – сказал отец Георгий. – Наверное, вы правы… Я всего лишь человек. А он – всего лишь Пандем. Поэтому он ошибся, а я не могу указать ему, в чём ошибка… и ничего не могу посоветовать, кроме как уйти потихоньку и оставить нас…
Священник сидел, выпрямив спину, сидел неподвижно, только пряди седых волос шевелились на ветру, и Киму казалось, что они шуршат, будто листья.
– Отец Георгий… Вы знаете, что мы находимся в так называемом шлюзе? Что скоро – через несколько лет – по нерадивости взрослых будут умирать дети?
Священник медленно повернулся к нему – всем телом:
– Я каждый день молю Господа, чтобы он вразумил… их. Я молюсь… Это всё, что я могу сейчас сделать.
Он замолчал.
– А те люди, что каждый день приходят к вам, – снова спросил Ким, – они тоже молятся? Чего они хотят?
– Они чувствуют себя брошенными… Пандема-педагога больше не существует. Зато есть немой Пандем-опекун… Многие жалуются. У них совершенно детское представление о справедливости – всем по яблоку, всем по одинаковому кусочку торта… Кто-то ненавидит Пандема за то, что он ушёл. Кто-то – за то, что он всё-таки остался. Кое-кто спрашивает: почему Бог допускает Пандема?
– А вы…
– А я? Я молюсь за него. Не за прежнее безопасное мироустройство, нет… Я молюсь за душу существа по имени Пандем, – отец Георгий вздохнул. – Теперь я верю, что она существует.
* * *– …Они не остановятся, пока мы кого-нибудь не убьём, – сказал Алекс. – Хоть какое-то первобытное чувство опасности должно же у них быть?
(«Что такое этот их закон? – кричала молодая женщина на трёх информационных каналах. – Все люди разные, нет такой линейки, чтобы их равнять! Почему мы должны страдать из-за того, что не укладываемся в эту их прокрустову кровать? Они хотят почувствовать себя хозяевами! Они хотят власти, вот чего они хотят, значит, мы должны объяснить им, что нами нельзя управлять! Никто не может нами управлять! Пандем не вернётся!»)
Это новая игра, пришедшая на смену старым, думал Ким. Они играют в «бунт», как привыкли играть в какие-нибудь «Джунгли» или «Оборону Трои». Целыми семьями, целыми классами, целыми слоями… Что у них за игровая цель? Им всё равно, им не интересны призы, интересная игра – смысл их жизни, то, что они умеют лучше всего…
– Почему бы нам не поучиться у Пандема, – сказал он вслух. – Выделить отдельный слой и устроить там мир без диспетчеров… При условиях, что границы его будут пусть проницаемы, но под контролем?
На него покосились сумрачно. Как полумера, план работал – но, тут же просчитав его отдалённые последствия, Ким болезненно поморщился и вышел из разговора.
– …применить силу с самого начала. Сохранили бы много нервов и себе, и людям…
Алекс возвышался над всеми – хищный, решительный, наконец-то получивший возможность действовать, ту главную возможность, ради которой он сражался с тенью шестьдесят с лишним лет. «Успех – это когда ты можешь изменить мир. Хоть чуть-чуть. Именно ты, своей волей. Успех – это власть, если хочешь знать…»
Да, Пан. Ты не случайно ввёл Алекса в координатуру одним из первых. Алекс будет управлять жёстко и эффективно…
Ким прикрыл глаза и вызвал новости последнего получаса.
(«…нет такой профессии – координатор! Пусть каждый занимается своим делом – энергетики энергией, информационщики сетью, транспортники – леталками и Трассами… И пусть каждый делает, что хочет. Хочет бегать по тоннелям в подземке – пусть бегает на свой страх и риск… А если кому-то что-то не нравится – пусть ищет виноватого и чистит ему морду… Это естественно – тебя обидели, ты чистишь морду, а не зовёшь координатора! Учите историю! Это устойчивая модель отношений в беспандемном обществе! Это стабильность, мы же взрослые люди, в конце концов!»)
Ким перебирал каналы – слой за слоем. Кое-где было спокойно, безмятежно, тихо, как на лужайке в летний полдень…
А, вот оно. Массовые бунты. Карнавал неповиновения. Мир без координаторов и координации. Та самая кровища и грязища, которую так весело предсказывал Алекс. И не ошибся, конечно.
– …силовые отряды. Хорошая встряска. Шок. Принудительное отключение от системы. Физическое насилие. Но лучше, конечно, всё-таки кого-то убить, – Алекс усмехался, наверное, последние его слова всё-таки были шуткой…
Кризис зародился не в красном слое, как ждали. И даже не в примыкающих к нему «активных» слоях; первые атаки на систему координирования зафиксированы были в слоях весьма умеренных, во всех отношениях средних. И ещё: у кризиса не было выраженной локализации. Уже через несколько дней он будет повсюду.
У системы нету центра, нету сердца. Поэтому с системой так трудно воевать, но когда один за другим посыпались под атаками периферийные узлы, совет координаторов объявил чрезвычайное положение…
