Кожа - Евгения Викторовна Некрасова
Вскоре появился тот самый ожидаемый всеми указ. Он оказался ненастоящим, неосвобождающим, фальшивым. Свобода у работающих вроде могла оказаться, но только по желанию хозяев, за которыми оставались все куски земли. То есть ничего не менялось. Домна в коже Хоуп злилась и одновременно радовалась: все теперь как прежде, нехорошо, то есть обычно. Она чувствовала, что скоро наступит важная возможность для нее. Она смотрела, как растет дочь, и ждала. Новый муж вернулся от Правильной и объявил взволнованно, что через три недели у них будут обедать Главный русский хозяин и его семья. Весь дом Правильной и дом Домны в коже Хоуп и ее мужа стали готовиться к этому событию. Новый муж все время проводил на кухне, пытаясь придумать, что приготовить. Советовался с Правильной. Домна в коже Хоуп вызвалась помочь Новому мужу, много времени проводила у него на кухне, помогала ему придумывать, пробовала то, что он готовил, приучала к себе его помощников. Даже перестала волноваться о Маше. Новый муж был занят, но доволен, что жена отвлеклась.
Домна в коже Хоуп придумала, как добиться всеобщего блага, как устроить перемену. Один раз она уже так сделала. Ей в руки давалась возможность еще раз. Домна в коже Хоуп все продумала. Новый муж удивлялся, не думал, что она так любит готовить, но разрешил ей стать его главной помощницей. Она осознавала, что накажут ее Нового мужа, ее саму, Правильную и семью Правильной, а главное – ее разлучат с Машей. Или Домна в коже Хоуп успеет забрать Машу и уехать, или нет. Но зато все остальные будут свободны. Для этого, Домна в коже Хоуп поняла, у нее в жизни появились Хоуп и ее кожа.
За два дня до ужина семьи Главного хозяина, пока все спали, Домна в коже Хоуп оделась как полуработающая, взяла с собой ткань, которой она закрывала лицо на представлениях рассказывающих, и вышла в город – покупать порошок. Она рассчитывала дойти пешком до далекой аптекарской лавки, в которой когда-то случайно покупала капли от тошноты. Она успела пройти восемь минут, на пятой закрыла лицо тканью, на девятой на сонной грязной улице перед Домной в коже Хоуп остановилась закрытая коробка на колесах, двое человек затащили ее внутрь, сели вперед, и кто-то из них ударил по лошади. Коробка на колесах поскакала по деревянным пням Второго главного города. С Домны в коже Хоуп стянули ткань. Перед ней сидел незнакомый неработающий, еще молодой, светловолосый, но обмякший кожей лица, на котором торчали злые и уставшие глаза. Домна в коже Хоуп спросила его по-французски, кто он и что ему надо от нее. Бывший Хозяин Хоуп сказал по-английски, что хорошо, что она успела выучить французский. Это может им пригодиться.
* * *
Через долгий кусок земли и еще более долгий кусок воды Хоуп в коже Домны ехала в открытой коробке на колесах посреди суховатого леса. За спиной Хоуп в коже Домны толпились привязанные к коробке на колесах сундуки с вещами и книгами. Белый управляющий лошадьми вдруг остановил повозку, огляделся, повернулся к Хоуп в коже Домны, схватил ее одной рукой и стал бить ее по лицу и по животу другой. Хоуп в коже Домны пыталась освободиться. Белый управляющий лошадьми навалился на Хоуп в коже Домны сверху прямо на сиденье и стал задирать ее юбку. Хоуп в коже Домны била его руками, пиналась, царапалась, кусалась и принялась кричать на него на диалекте работающих. Белый управляющий лошадьми остановился, ударил Хоуп в коже Домны еще раз сильно по лицу, и она повисла. Он стащил с нее сумку из темно-коричневой кожи, скинул Хоуп в коже Домны с коробки на колесах и уехал. Хоуп в коже Домны лежала окровавленным лицом вниз на пыльной земле своей Первой страны.
10. Boo hag
Я не помню ничего про себя, я не помню ничего про себя, но помню про Хоуп в коже Домны и про Домну в коже Хоуп, помню, что Череп сказал, что Хоуп в коже Домны проснулась в Лечебном доме. Она лежала, смотрела в потолок и злилась. Время от времени плакала. Ее раны и синяки приходили мазать молящиеся неработающие женщины в длинной черно-белой одежде. Видели шрамы на спине Хоуп в коже Домны, но не задавали вопросов. Чувствовали ее настрой и пытались уговорить ее не печалиться. Хоуп в коже Домны продолжала злиться на себя, потому что не вшила в пояс отрывок желтого драгоценного металла, выменянный на заработанное в ее Второй стране. Не вшила, а сложила в кожаную сумку. Еще в ней были словарный дневник, две другие книги, заполненные текстами в столбик за время в Дикой и холодной стране и по дороге оттуда, рекомендательное письмо от Нового хлебного капиталиста, Пропускной документ от Меловой зайчихи на белое имя. В сундуках Белый управляющий лошадьми увез от Хоуп в коже Домны платья, книги и карты. Тело Хоуп в коже Домны качало на кровати после путешествия через океан (растерялась, позабылась подготовка Голд) и болело от ударов. Почему мне так тяжело делать что угодно, Братец Череп? Отрывок золота она должна была обменять на Голд. В пространстве стояло еще восемь кроватей, их заполняли, заменяя друг друга, женщины с неработающей кожей. Почему я не могу двинуться, Братец Череп? Не понимаю, почему так сложно шевелиться, думать, помнить? На соседнюю кровать положили женщину с работающей кожей – Хоуп в коже Домны удивилась. Рыжеволосая молящаяся неработающая с очень неработающей кожей увидела взгляд Хоуп в коже Домны и сказала, что все люди на земле были одинаково созданы Богом – женщины точно. Хоуп в коже Домны согласилась. После ограбления у Хоуп в коже Домны ничего не осталось, кроме деревянного креста на шнурке и разодранного платья. Возможно, из-за этого деревянного креста нашедшие Хоуп в коже Домны люди привезли
