Александр Казанцев - Озарение Нострадамуса
— В Думе мать сидит, бери выше, — насмешливо взглянув на Хныровского, сказал Иван.
— Сенатором, значит?
— А что, прошел же в Совет Федерации Аким Вяткин, такой же бизнесмен, миллионер…
— Так ведь довыборы были из-за смерти депутатов, а из теперешних господ сенаторов в гроб пока никто не улегся, — проговорил сбитый с толку Хмырь.
— В гроб, говоришь… Людям, браток, во всем помогать нужно.
— Боюсь понять вас, Иван Васильевич, — насторожился Хныровский.
— Чего перепугался?.. Невинность из себя строишь. Или забыл уже про венок, возложенный тобой на могилу вашего банкира?.. Кстати, о Вяткине… Помнишь, как он за границей интервью давал? Он тогда еще сказал, что в нашей стране все генсеки и президенты попеременке бывают то лысые, то волосатые. Сам-то он лысый…
— В президенты, что ли, метит?
— Ну и осел же ты, Хмырь. И за что тебя только так громко величают?
— Так это от созвучности с моей фамилией.
— Фамилия твоя кала свиного не стоит. Надеюсь в голове у тебя мозги, а не помет? — рассердился Иван.
— Я рад бы сообразить…
— Так скажу тебе прямо, если твоя соображалка ослабла: его-то мне и хотелось бы видеть в том гробу. Понял? — твердо сказал Ромов.
Насмешливо взглянув на Хмыря, засмеялся и добавил:
— Двух зайцев сразу можно убить. Место освободится для довыборов, и конкурента на последующих выборах не будет… Пораскинь мозгами! В мраморных бассейнах купаться станешь, как в лучших американских фильмах. Как царь жить будешь. Вилла там мраморная… и все такое.
— У царей всегда дворцы были, — засопев, проговорил Хныровский.
— Дворцы были не только у царей… — перестал улыбаться Иван. — Обмозгуй своим серым веществом, как дело сделать. Найди того, с кем про банкира договаривался. И запомни! Я тебе ничего не говорил и ничего не знаю.
— Тогда наемные поработали. Высокие профессионалы… И тариф был высокий — десять тысяч баксов. Банкир-то что, а тут личность известная, засветиться ничего не стоит…
Владимир Илларионович уходил от Ивана Ромова озабоченным. Дело, в которое его втягивал Иван, метивший едва ли не на монарший трон, смущало и пугало его. «Моими руками жар загребать хочет, а ведь если оступлюсь — руки не протянет, еще и подтолкнет для скорости падения», — медленно спускаясь по лестнице и вытирая платком вспотевшую лысину, думал он. Хныровский не был бы Хмырем, если бы отказывался от такого рода дел, рискуя потерять все выгоды, которые он имел от деятельности Ивана Ромова.
Но обиду на него злобную затаил давно, постоянно чувствуя со стороны Ромова презрение к себе. И при этом Хныровский считал, что он сам вполне мог бы заменить Ивана в «РОХе». «Если бы не предки-Ромовы, был бы Иван сейчас у Хмыря на побегушках», — уверял он себя.
Аким Вяткин был той загадочной личностью, заплатившей в бытность свою коммунистом партийный взнос с месячного дохода в три миллиона тогдашних рублей. Имя его приобрело известность, сделав шумную рекламу его фирме. Он первый использовал отказ государства от монополии на внешнюю торговлю, выгодно продав за границу не востребованный кем-то мазут, ввезя взамен такую новинку, как компьютеры с математическим обеспечением.
Но расцвет фирмы натолкнулся на преследование компетентных органов, и Вяткин оказался на положении гонимого, правда сумев это использовать, приобретая симпатии избирателей на выборах в Верховный Совет. Он стал депутатом, однако гонения со стороны властей не прекращались. Были разрушены созданные им коммерческие структуры. Вяткин вынужден был уехать за границу, где продолжил свою коммерческую деятельность, и, став уже долларовым миллионером, даже подарил Верховному Совету два миллиона тогдашних рублей на благотворительность. После октябрьского путча в Москве, когда проводилась кампания выборов в верхнюю палату Парламента, Вяткин выставил свою кандидатуру в сенаторы и был избран в Совет Федерации.
Он не оставил своих коммерческих дел, в которых и пересеклись его пути с Иваном Ромовым, для которого он стал непреодолимой преградой в достижении главенствующего влияния на западном рынке. На сессии Совета сенатор Вяткин являлся аккуратно и не подозревал, что в последнее время его образ жизни кем-то старательно изучается.
За ним всегда приезжала машина, и он выходил из подъезда с дюжими охранниками…
Тем, кто за ним наблюдал, было ясно, что убрать его способом заложения взрывчатки в машину или расстрелять автоматной очередью у подъезда из проезжающего автомобиля, не получится. Мешала охрана.
Был избран классический западный метод со снятием квартиры на противоположной стороне улицы, из окон которой без всяких помех просматривалась площадка перед подъездом. В заранее назначенный день и час, когда за Акимом Вяткиным пришла машина и остановилась у подъезда, около окна снятой напротив квартиры засуетился Хмырь, передавая патроны киллеру:
— Возьми эти, для верности.
Тот с видом профессионала посмотрел на них:
— Что? Со срезанными остриями, разрывные?
— Нельзя его на долечивание в больницу отправлять. Нужно наверняка. Целься в сердце.
Наймит, усмехнувшись, посмотрел на него и сказал:
— Кого учишь! Я бью всегда в голову… Идут!
Вышли охранники, за ними Аким Вяткин.
— Хорошо! Как мишень на стенде, — сказал наймит, прицеливаясь, и спустил курок.
Послышался щелчок.
— Осечка… — раздраженно выругался киллер.
Раздался еще один щелчок… Выстрела снова не последовало.
— Ах ты, мразь! — заорал наймит, перезаряжая винтовку своим патроном, и нацелился уже не в сенатора, а в Хмыря.
— Не стреляй! — истошно заорал Хмырь и свалился на пол.
Автоматная очередь выбила замок в двери, и в квартиру ворвались омоновцы.
— Бросить оружие! Лечь на пол! — кричал офицер.
Наймита свалили, заломили ему руки и защелкнули наручники. Хмыря подняли на ноги. Он встал, потирая лысину.
— Продал, гнида! — шипел киллер.
— Все как договорено, — обращаясь к офицеру, бормотал Хмырь.
Немного взволнованный Василии Николаевич Ромов из своего кабинета соединился по телефону с генеральным прокурором:
— Привет, дорогой сват! Это Ромов. Не узнали? Ну, ну! Узнавать родню надобно. Вас беспокою в связи с этим дурацким покушением на сенатора Акима Вяткина… Подумать только! Даже ваш прокурорский мундир хотят запачкать этим пятном… Вы уж предупредите так называемого обвинителя. Виновных-то ведь застали на месте преступления. Что же теперь их наговоры на Ивана, брата вашей невестки, будем выслушивать. Этот Хныровский давно под сына копал. Он ведь уже сидел раньше… Я Ивана предупреждал, что он на место генерального в АО метит. Ни перед чем не остановится, да и дружков разных имеет… Но разве молодые послушают. Все сами… Вот это правильно! Но ведь будет суд?.. Вы меня успокоили! Ну, лады. Потом раздраженно по селектору вызвал секретаршу:
— Я просил соединить меня с народным судьей!
— Я уже пробовала. Совещаются по вынесению приговора.
— Какие там совещания?! Разъясните в должной форме, что ее из Совета Министров Ромов приглашает к телефону.
Наконец в трубке послышался женский голос:
— Я вас слушаю, уважаемый господин Ромов. Я догадываюсь по поводу чего вы звоните. Я отлично понимаю вашу заинтересованность…
— Не думайте, что это отцовское беспокойство! Это беспокойство представителя правительства Российской Федерации. Что? Уже знаете? Один оговор и никаких улик? Бережете президентское окружение? Благодарю. Надеюсь на справедливый приговор, обеляющий полностью Ромова-младшего и не бросающий тени на Ромова-старшего, на Совет Министров Российской Федерации, от имени которой вы выносите приговоры.
В суде за железной решеткой на скамье подсудимых под конвоем с автоматами сидели наймит и Иван Ромов на стуле рядом, но без охраны.
В числе малочисленных зрителей были Варвара и Сергей. Речь перед судьями держал прокурор:
— Наконец-то перед вами, господа судьи, сидят и наемный убийца, Болотников Семен Яковлевич, и его возможный вдохновитель Ромов Иван Васильевич. Цепь преступлений подобного рода волнует весь российский народ, и виновные заслуживают самой суровой кары. Наемного убийцу Болотникова застали на месте преступления, которое не удалось только потому, что свидетель обвинения господин Хныровский Владимир Илларионович, поставил в известность власти о заговоре против сенатора Вяткина и разрядил боевые патроны. Он же указал на идейного вдохновителя покушения Ромова Ивана Васильевича. Если первый на своем счету уже имеет по крайней мере пять доказанных в ходе следствия убийств, то второй числится в удачливых бизнесменах, не всегда подбирающих себе служащих с должным моральным обликом. Я настаиваю перед Высоким Судом на вынесении безнравственному наемному убийце (он перечислил статьи Уголовного кодекса РСФСР, действующие в Российской Федерации) самого сурового приговора — к высшей мере наказания — смертной казни. Что же касается второго проходящего по делу обвиняемого, то я считаю возможным ограничиться общественным порицанием.
