Борис Миловзоров - Рок
Теперь, после семи часов непрерывного подъема, он понял, что дальше идти не может. Все мышцы ныли, суставы скрипели от нагрузки, пальцы сводило судорогой от напряжения, глаза щипало от пота. Все это было бы ничего, к физическим нагрузкам Адамс привык, но вот уже несколько часов он всем своим измученным телом ощущал за своей спиной бездну. Бенни больше не мог выдерживать бешеный темп Собирателя. Он скажет ему хвалебное слово там, наверху, а сейчас просит лишь одного – отдыха. Адамс смотрел на Клео. Не было заметно усталости в его лице, хотя ногти на правой руке кровоточили. Вот он стоит и вглядывается в Адамса, не обращая внимания на пропасть за спиной! Невероятно.
– Бенни, ты молодец, соберись с силами. В горах очень быстро темнеет, а ночью еще никто и никогда не мог пройти эту лестницу.
– А с фонариком?
– Свет здесь не поможет. Вдоль этой скалы дуют каждую ночь сильнейшие ветра, а на камнях конденсируется влага, удержаться невозможно. Нам осталось очень мало времени. – Собиратель взглянул на часы. – Час, не больше, а до конца лестницы еще метров двести подъема.
– То есть как это двести?! – возмутился Адамс. – Тут всего-то высоты от силы с полкилометра, я же видел, а мы ползем по скале уже семь часов! Что же это получается: за это время чуть больше половины только прошли?
– Это особенность лестницы в небо, у меня не было времени рассказать об этом. Каждый шагнувший вверх преодолевает лестницу в небо за разное время. Были случаи, она некоторых сама наверх возносила. Но у нас запаса времени практически нет. Или мы с тобой двигаемся, или я иду один.
– Ты что, способен меня здесь бросить?!
– Да. Потому что помочь здесь нельзя, каждый должен пройти эту лестницу сам.
– Господи, Клео! Куда же ты меня затащил?!
– Ближе к Богу, Бенни. Давай-ка, шевелись, я еще хочу тебя наверху обнять.
Из последних сил они ползли от ступени к ступени. Вокруг постепенно смеркалось, круг солнца уже сверкнул на прощание сквозь горы, теперь только брызги его огня оставались на скалистых склонах. Бенни хрипло дышал, пересушенное горло просило воды, но он боялся отстать от Собирателя, к тому же страшно было даже просто руку оторвать от каменного барьера вокруг лестницы, не говоря о том, чтобы снять фляжку с пояса.
Вот она и шлепала по боку бесполезной ношей, напоминая о себе лишь для того, чтобы не забывалась жажда. Иногда Бенни считал про себя, иногда пел что-то без слов, но сейчас из его мозга исчезли все мысли, ему казалось, что он даже все слова забыл, просто полз вверх, бездумно, механически, как животное.
Руки вдруг провалились в пустоту, что-то горячее повеяло в почти слепое лицо, крепкие объятия стиснули бока и выдернули с этой чертовой лестницы.
– Ну вот, я же обещал тебя обнять, Бенни!
– Спасибо, друг, – прохрипел в ответ Адамс.
Собиратель подполз к своему спутнику и поднес к губам фляжку. Вода была теплой, но Бенни все пил ее и пил, и никак не мог остановиться. Наконец глаза его опять приобрели способность видеть. Вокруг было темно, темнее, чем там, откуда они только что вынырнули. Адамс невольно поежился от ужаса при этой мысли и отполз подальше вглубь.
– Это что, опять пещера?
– Да.
– А отсюда есть другой выход, кроме этой жуткой лестницы?
– Есть, Бенни, есть, – было слышно, что Собиратель засмеялся. – По лестнице спуститься невозможно. Во всяком случае, о таких попытках я даже не слышал.
– Да?! А кто же ее построил?
– Бенни! – весело отозвался Клео. – Рад за тебя, ты приходишь в себя, раз вопросы задаешь.
– Ты не увиливай, говори, что это за лестница, и почему ты ее называл лестницей в небо? Как можно построить такую лестницу, по которой забираются только с риском для жизни, а спуститься вообще невозможно?!
– Хорошо, хорошо, не сердись, друг. Построили эту лестницу как раз те братья, которые сквозь стены ходили. Она ведет к Храму, в котором живет Монах. Поэтому мы ее меж собой часто называем лестницей в небо.
– Клео! – слабым голосом спросил Бенни. – Ночевать прямо здесь будем?
– Нет. Отдыхай. Минут через десять пойдем внутрь, там есть где помыться и поспать.
– Слава богу! Мне нравится, что ваш сервис есть и на такой высоте.
Адамс почти задремал, когда Собиратель толкнул его и ухватил за запястье. В пещере совсем стемнело. Они пошли вглубь. Пол был ровный. Бенни протянул свободную руку в сторону и ощутил шершавую стенку тоннеля, она была ровной, как и пол. Похоже, решил он, для прокладки этого хода в скале использовались машины, а не зубило.
Скоро впереди забрезжил свет. Это горела под потолком обыкновенная лампа в плафоне. Тоннель уходил дальше в темноту, но под светильником была металлическая дверь. Путники остановились перед ней, она тут же открылась, и они попали в небольшую квадратную комнату. – Располагайся. – Клео сел на один из двух деревянных топчанов и скинул на пол ботинки. – Вон, видишь дверь в углу? Там туалет и душ. Иди первый.
ГЛАВА 19 в которой Кирилл встречается с Монахом и узнает судьбу ученика.
Белоус устало передвигал ноги по ковру высохшей хвои. Глубокая ночь так окутала облачным пологом небо, что ни единой звездочки не было видно, но он свободно ориентировался в кромешной темноте. Это был его Рок: видеть в темноте и выводить из тьмы других. Правда, для этого он сначала указывал путь во тьму, а из нее, к великой его скорби, не каждый находил обратную дорогу. Старик вздохнул. О дороге к свету говорили другие учителя. Это всегда его угнетало. Нет, он не жаловался на свою судьбу: за то, что практически всю ее источил о колесо времени здесь, вдали от братьев по вере, за то, что не мог по сану завести семьи, за то, что бывал в храме только раз в год. Да что там, он даже в городе бывал редко. Таков был его удел. Но зато он был избранным! Только он один направлял людей к Духу, только его одного Монах неизменно удостаивал личной аудиенции…
Мысли Кирилла вернулись к Георгу. Он еще раз обдумал свой поступок: стоило ли срываться в путь ночью, может, надо было поспать? Одобрит ли Страж? Или поведет к Персту?
Старик перешагнул журчащий в темноте ручеек, но, сделав пару шагов, вернулся. Тяжело кряхтя, встал на колени и, положив рядом посох, ладонями стал черпать воду и пить. Напившись, он встал, поворчал по поводу своего возраста и скрипучих суставов и двинулся дальше. Мысли, связанные с его молодым учеником, опять невольно поползли в голову.
Белоус вспомнил, как много лет назад он был приведен к проклятой поляне. Он знал, что с ним будет разговаривать Дух, что этот разговор может стать последним, но он несколько лет готовился к этой встрече! И морально, и интеллектуально. Но Боже, как же все-таки было страшно! Хотя он уже точно знал, что Даром не обделен, он с детства видел в темноте. Уже после встречи с Духом он понял, что в нем проявилась еще одна способность: молодой Кирилл научился чувствовать собеседника, даже иногда ощущать его мысли. Не так, конечно, как старший Страж, тот изъяны у людей вообще глазами видит и мысли их почти без труда считывает, но все равно это Дар!
Гордыня заставляла молодых людей напрашиваться на встречу с Духом, чтобы приобщиться к избранникам Рока. Попытка самостоятельно встретиться с ним всегда заканчивались плачевно, никто не возвращался. Каждый год таким образом несколько способных и не очень способных, но всегда излишне самоуверенных молодых людей исчезали.
Белоус давно смирился с тем, что не понимал всего того, что происходило вокруг Духа и Церкви Рока, он просто принимал эту жизнь такой, какой она была здесь в течение тысячелетий. Что делать, если некоторые положения их учения так и не открылись ему во всей своей глубине. Возможно, ему не хватало наставника или умного собеседника, ведь он все время жил здесь один. Ученики не в счет, с ними дальше Урока не уйдешь, а все уроки давал он сам! Поэтому с годами канули в прошлое его бесконечные медитации, изнуряющие размышления над книгой Рока… Теперь он просто жил и выполнял свой долг, вкладывая в него всю душу и сердце. Зато он твердо знал, что по-настоящему проявить свой Дар, понять его главную силу и принять свое предназначение можно только после встречи с Духом, и что только он открывал к этому путь. Жаль, что закрыть путь перед присланным учеником, несмотря на все дурные предчувствия, он не имел права. Это был не его Рок и не его ответственность. Другие учителя определяли, есть ли в человеке Дар, а он не имел возможности исправлять даже явные их ошибки.
Обычные люди, а их было большинство, всегда погибали при встрече с Духом. Белоус вспомнил, как еще в свою студенческую пору, затаив дыхание, слушал страшные истории о том, как учителя ошибались насчет Дара, как их ученики навсегда пропадали в этом лесу. В душе на миг опять мелькнула гордость, что именно ему достались почетная роль хранителя проклятой поляны и печальная обязанность проводника к ней. Почти каждый год отводил он учеников к Духу, когда одного, когда двух, трех, в редкие годы и больше десяти. Первые учителя не всех выпускников направляли на встречу с Духом, даже если у кого-то и был очевидный Дар. Поэтому почти все проходили это испытание. Но одиннадцать так и не вернулись. Среди них не было плохих людей, и их всех было жаль. Кирилл страшно переживал те минуты, когда проклятая поляна закрывалась, и с нетерпением ждал, когда она откроется и выпустит бледного, измученного, но счастливого бывшего ученика, а теперь полноправного собрата. Его душа ни на секунду не забывала острую боль потери и отчаянья, когда морок вокруг поляны зыбко таял, и по ней сквозило новой пустотой, еще одной невосполнимой потерей. О, это чувство вины! Оно давило жутким и душным грузом, колени сгибались под его тяжестью, и плачущий Последний Учитель молился до заката солнца, а иногда и всю ночь, провожая юные души из этого мира. Он помнил всех, кто не вернулся, они продолжали жить в его сердце.
