Мальчик и его собака перед концом света - Чарли А. Флетчер
Давным-давно кто-то зарыл на поле резервуар для воды. Большую цистерну. Она оставалась там, пока поле зарастало борщевиком, ржавела и ждала, пока Джон Дарк сделает неверный шаг и провалится сквозь крышу, выпав из седла, а лошадь упадет прямо на трубу, оказавшись по фут в воде.
Я видел лицо Джон Дарк, как она шевелила губами в ужасе. Я знал, что она не утонет. Я бросился к другой лошади с сумками и схватил веревку, которую женщина держала в одной из корзин. Привязал ее к самому толстому стеблю борщевика, который смог найти, и побежал обратно к яме.
Джип лаял, и Джон Дарк выкрикивала мое имя, хотя всплески воды и ржание лошади заглушали ее голос. Я быстро проверил, выдержит ли веревка мой вес, помолился богу, в которого не верил, и скользнул вниз в цистерну, из-за чего Джип залаял еще громче.
То, что случилось дальше, стало настоящим кошмаром. Все произошло быстро, и даже сейчас я не помню порядок вещей. Это как разбитая ваза в моей голове. Я вижу осколки, но они больше не складываются в целую вещь.
Внизу было темно, а небо над головой ярко сияло, и мои глаза пытались привыкнуть к резкому контрасту.
Возможно, мне повезло, что я не мог ничего разглядеть полностью, но вспышки и фрагменты происходящего превратили все в еще больший кошмар.
Из головы Джон Дарк текла кровь, а ее нос был сдвинут набок. Она пыталась подползти к лошади в черной воде, но что-то случилось с ее ногой.
Я старался не думать о животном, но оно по-прежнему было насажено на ржавую трубу, а его передние ноги согнулись в разных направлениях.
Лошадь отфыркивала розовые пузыри крови и пены, крича от боли.
Ее закатившиеся глаза были самой белоснежной вещью в мире. Даже ярче неба над головой.
Я добрался до Джон Дарк. Ей удалось подползти к лошади и обнять ее за шею.
Животное дернулось в ее руках.
Я подумал, что Джон Дарк пытается успокоить лошадь. Мне хотелось накричать на нее.
Я помню, что разозлился. По крайней мере на секунду.
Мне хотелось сказать, что это не поможет. Сказать, что мы должны сделать. Что я должен был сделать, быстро, немедленно. Но у меня не было слов. У меня был лишь нож, который я, сам того не осознавая, выхватил из-за пояса.
Даже теперь это остается живым кошмаром. Я как будто по-прежнему там.
Раздробленное лицо Джон Дарк смотрит на меня.
Я думаю, что она не понимает.
«Нон, Гриз!» — кричит она.
Наверное, она не хочет, чтобы я это сделал. Не понимает, какую ужасную боль испытывает лошадь.
Но потом я понимаю, что Джон Дарк не пытается успокоить ее. Она отчаянно пытается обхватить ее руками. Но не может. Она тянет руки ко мне.
Ее пальцы трясутся от напряжения. Они показывают на то, что я должен был увидеть, то, о чем я должен быть подумать.
Я ползу вперед и тянусь к ружью, которое висит на боку лошади.
Сначала у меня не получается его выхватить, но бедное животное снова вздрагивает, пытаясь устоять на ногах, и ружье падает в мои руки.
«Вит, Гриз!» — кричит Джон Дарк, зарываясь лицом в гриву лошади, чтобы не видеть.
«Вит!»
Я наклоняюсь вперед и неуклюже прикладываю ствол к холке, туда, где позвоночник переходит в мозг. Мне неудобно. Приклад неровно лежит у меня на плече. У меня нет времени поправить его.
Я нажимаю на спусковой крючок.
Как я уже говорил, старое оружие часто дает осечку.
Но, наверное, в тот момент бог, в которого я не верю, услышал мою молитву, потому что раздался оглушительный выстрел. Мое плечо дернулось от отдачи, и приклад ударил меня по скуле.
Лошадь упала и задергалась в последних предсмертных конвульсиях.
Я оглох, в ушах звенело. Тогда я еще не знал, что приклад ружья рассек мне кожу на лице. Что я еще долго буду ходить с подбитым, налитым кровью глазом. Я до сих пор не знаю, кто тихо рыдал в тот момент — я или Джон Дарк.
Наверное, оба.
Вытащить ее из цистерны было практически невозможно. Мне повезло, что у Джон Дарк была веревка. Она сломала ногу и серьезно ударилась лицом и головой. Наша одежда пропиталась грязной водой со дна цистерны. Ее было немного, но она ужасно пахла, а теперь смешалась с лошадиной кровью.
К счастью, Джон Дарк потеряла сознание, когда я обвязал ее веревкой под мышками и попытался вытащить наверх.
Поднимать взрослого человека очень тяжело, и я бы не сделал это в одиночку. Я снова опустил Джон Дарк вниз, вздрогнув, когда она упала на труп лошади. Отвязал веревку от борщевика и привязал к седлу своей лошади, а затем повел животное прочь.
Потребовалось немало усилий, и, к сожалению, Джон Дарк ударилась еще несколько раз, пока я пытался управлять лошадью и следить за тем, чтобы веревка оставалась туго натянутой. Я успел схватить ее до того, как лошадь дернулась и опустила ее обратно.
Я крепко ухватился за капюшон женщины и вытащил ее из ямы. Джон Дарк получила новые царапины и ушибы, но наконец оказалась на свежем воздухе. Она странно дышала, и ее глаза были закрыты, словно она никогда больше не собиралась просыпаться.
Я не знал, что делать с ее ногой. Не знал, что делать дальше. Но Джон Дарк была жива. Поскольку лучшее время для размышлений — это время действий, я снова спустился по веревке в цистерну и достал седловые сумки и ружье, а еще нож, который уронил в воду.
К тому времени лошадь перестала биться в конвульсиях. Я с сожалением похлопал ее по шее и поднялся наверх. Джон Дарк по-прежнему была без сознания.
То, что я собирался сделать дальше, было невозможно сделать аккуратно и легко. Надеясь, что Джон Дарк не придет в себя, я отправился в лес на краю поля и подобрал несколько прямых веток. Я измерил их и обрезал под длину ноги Джон Дарк. Я видел, что делали взрослые, когда один из Льюисменов упал с крыши дома на Норт-Уисте. Тогда я был ребенком, но действия показались мне простыми. Я снял с себя
