Захар Оскотский - Последняя башня Трои
– И чем же их травят? – заинтересовался я, вспомнив свою полицейскую службу.
– Не знаю, – честно призналась Марианна. – Каким-то ядом. А менеджерам обычно устраивают автомобильные катастрофы. Да так ли важны детали? Проблема в том, что современное общество не желает замечать опасность. Его законы, как век назад, не делают различий между бездарями и талантами, слабыми и сильными. А значит, пожар будет разгораться. В своей книге я доказываю: в смертную эпоху сочетание природного неравенства людей с их юридическим равенством служило движущей силой прогресса. В бессмертную – такое сочетание ведет к катастрофе.
– Что вы предлагаете? – спросил я. – Отменить природное неравенство?
– Ценю ваше остроумие, – сказала Марианна. – Вы сами понимаете, это неосуществимо.
– Что же делать?
– То единственное, что остается: отменить юридическое равенство! Люди разных способностей, разной энергии больше не должны смешиваться в кучу и мешать друг
другу.
– Сословия? – удивился я.
– Касты! – ответила Марианна. – Непроницаемо разделенные этажи общества. Как в Древней Индии. Каждая каста – со своими правами и обязанностями. Сверху вниз по ступеням – всё меньше прав, всё больше обязанностей. Только расслоившись, бессмертное общество сможет устойчиво существовать.
Она пристально смотрела на меня, и светлые глаза ее остро блестели. Нежная ладонь, накрывавшая мою руку, чуть напряглась. Я понял, что мы подбираемся к главному.
Похоже, интуиция меня не обманула. Телекомпания, журналистика, интервью – всё было только прикрытием. Кто-то, знавший историю моих отношений с Мариной, нарочно подобрал похожую на нее красотку (может быть, подправив ей внешность с помощью той же пластической косметики), заставил выучить разговор, в который она должна меня втянуть, и отправил сюда, в гостиницу. Какие дорогостоящие хлопоты! Кажется, я в самом деле стал видной фигурой.
Но чего от меня хотят хозяева Марианны? За что ей поручили так щедро со мной расплатиться – и деньгами под видом гонорара за интервью, и телом (надо признать, превосходно слепленным)? Кто ею управляет?
Если она явилась от фирмы «ДИГО», то я недооценил дигойцев. Не такими уж они оказались безмозглыми. Получается, что их аналитики тоже вычислили надвигающийся мировой кризис. Правда, программу спасения разработали вполне в духе бандитской психологии.
– Хорошо, – сказал я, – как вы себе представляете верхнюю касту, ваших брахманов?
– Здесь всё очевидно. Брахманами станут те, кто в силу своего таланта и энергии способен управлять производством и потоками информации в мире. Они имеют немало власти уже сейчас, их власть должна будет стать абсолютной. И с них должны свалиться последние юридические оковы, уравнивающие их с остальными людьми. Только и всего.
– Блистательные перспективы! – согласился я. – А как насчет возможных конфликтов между брахманами?
– Третейский суд равных, – ответила Марианна.
– Что же достанется тем, кто попадет в ряды самой низшей касты, вашим париям?
– Честный труд.
– И никакой свободы?
– Полная свобода. И удовлетворение всех потребностей. В кругу себе подобных.
– Они взбунтуются, – сказал я. – Не поможет никакой сверхтотальный контроль.
– Всё будет зависеть от того, насколько искусно мы проведем разделение, – возразила Марианна. – Представьте однородные слои людей, близких по интеллекту и жизненным интересам, изолированных в максимальной степени как от высших,' так и от низших. В своем быту они даже не будут ощущать давления чьей-то власти…
– И всё-таки они взбунтуются, потому что всё равно будут рваться наверх! Весь ваш слоеный пирог сгорит ярким пламенем!
– А вот здесь многое будет зависеть уже от нас с вами, – сказала Марианна, крепче сжимая мне руку и сильней придавливая свое колено к моему. – Я имею в виду профессии журналиста и агента спецслужб. Мы поможем превратить бессмертие из кошмарной угрозы в фактор стабильности. Поток нашей информации должен внедрить в сознание самых тупых париев простую истину: разделение является не ущемлением чьих-то прав, а всеобщим спасением! Бунтуя, низшие могут погубить высших вместе с собой, только и всего. Стоит ли терять из-за этого не просто жизнь, но бессмертие? Когда соблюдением новых правил его можно сохранить. У жизни и бессмертия – разная цена! Проблема в том, что не все из низших еще осознали это.
Я понял: наступает кульминация беседы. Сейчас я узнаю, чего от меня хотят хозяева красотки. Понять бы только, кто они такие.
Я слегка отодвинулся от Марианны. Прикосновения ее сдобного тела всё равно не возбуждали меня, больше того, становились неприятны. Тот, кто спланировал эту операцию, просчитался в главном: схожесть явившейся ко мне соблазнительницы с моей первой женой вместо порыва страсти могла вызвать у меня только отторжение.
Как бы вскользь, с небрежным любопытством я спросил:
– Где же в своей системе вы видите место государства? Марианна пожала плечами:
– Пока государство – плохой игрок в нашей игре. Оно пытается объединять всех своих подданных без разбора.
Ему нужны их голоса на выборах и просто численность, для престижа. На роль великого разделителя нынешнее правительство не годится. Я предвижу, что инициатива будет исходить от наиболее прозорливой бизнес-элиты. Когда же процесс наберет размах, государство втянется в него поневоле и перестроится!
Мне показалось, она выпалила это искренне. Значит, красавица явилась не из государственной спецслужбы. Значит, за ней всё-таки дельцы. Скорей всего, та же корпорация «ДИГО».
– О чем вы задумались, Виталий?
– Прикидываю, в какой из ваших каст для меня найдется местечко. В брахманы, то бишь во всемирные предприниматели, меня явно не возьмут. Кто там ступенькой ниже, кшатрии-воины? В нашем случае это будут охранники и гангстеры? Тоже мимо. Пожалуй, самое разумное для меня – сразу попроситься в парии!
«Гангстеров» Марианна пропустила мимо ушей. И засмеялась:
– Вы слишком торопитесь. Проект еще в зачаточном состоянии. (Вот как, уже в открытую: «проект»! О мифической книге больше ни слова.) И есть много возможностей заслужить себе достойное положение. Я ведь сказала: наша с вами деятельность в ходе великого раздела может оказаться весьма полезной.
– Да, да, внушать низшим…
– Речь пока не о низших, – перебила Марианна, – сейчас важней другое. Самые дальновидные из высших начинают понимать, что ради будущего им необходимо искать компромисс друг с другом.
– Какая мудрость! – восхитился я.
– Но, к сожалению, находятся и такие, что пытаются взорвать едва нарождающееся хрупкое согласие.
– Они преступники!
Мне показалось, Марианна даже вздрогнула от этих слов. Потом расплылась в торжествующей улыбке, опять притиснулась ко мне полным бедром и горячо задышала:
– Я рада это слышать от вас, Виталий! Я вами восхищаюсь! В борьбе с такими преступниками вы можете оказать обществу неоценимые услуги!
– Именно я?
– Кто же еще!… – Она уже мурлыкала словно кошка, потирающаяся о ногу хозяина. – Так мы поднимемся к вам в номер?
– У меня там не убрано. А вы, кажется, хотите меня
завербовать?
– Ну какая вербовка!… – она стала слегка покачиваться на стуле, касаясь при этом своей крепкой грудью моего локтя. Взгляд ее затуманился. Слава Богу, редкие посетители кафе не обращали на нас внимания. Эка невидаль – парочка ласкается.
– Мне нужно так мало… – постанывала Марианна. – Только видеть вас иногда… Вы мне понравились с первого взгляда… Вот увидите, я умею хранить верность, вы будете моим единственным…
– И чем я должен буду платить за вашу любовь?
– Ну какая плата?… – бормотала она, ерзая на стуле и уже ритмично стискивая ноги. – Так мы пойдем к вам в номер? Я, правда, больше не могу, вы так на меня действуете… Какая плата? ВАМ будут платить! Скажите, сколько вы получаете от ООН, – и получите в десять раз больше!
– За что?
– За ту же самую работу… Ох, я вся промокла! Неужели вам меня не жалко?… Ту же информацию, которую вы отправляете в Нью-Йорк, будете передавать мне, вот и
всё… Ох!…
Я не спеша допил вино, отставил бокал и ответил
строго:
– Это невозможно!
Она на мгновение перестала вертеться и выпрямилась:
– Не понимаю! Почему?
– Присяга! – в это слово я вложил весь металл своего
голоса.
– Вы шутите! – застонала она, пытаясь опять приникнуть ко мне.
– Святыми вещами не шутят!
Я резко высвободился и вместе со стулом отъехал прочь от ноющей красотки. Это был миг моего торжества. Каза-
лось, я мстил не искусственному подобию моей Марины, а ей самой.
– Я ничего не понимаю… – растерянно бормотала Марианна. – Не понимаю…
Ну, конечно, заученного текста для такой ситуации у нее не оказалось.
Марианна постепенно перестала скулить. На ее лице отразились изумление и ужас. Она осознала, наконец, что провалила операцию. И взорвалась:
