Велосипед судьбы - Павел Сергеевич Иевлев
– Спасибо, пап! – у Василисы защипало в глазах, и она обняла отца, пряча лицо на его груди. – Ты себе не представляешь, как для меня важно было это услышать.
– Не злоупотребляй этим, дочка. Мы всё равно очень волнуемся.
***
Вечером, аккурат к ужину, заявились Данька и Одри.
– Я просто показал ей дорогу, – сказал парень, извиняясь, – вас не так просто найти.
– Заходи, Дань, мы не против. Будете ужинать?
– Не откажемся, – деловито сказала Одри. – У меня растущий организм, мне сказали.
– Пойдём, – засмеялась мама, – дадим ему корм для роста.
После ужина, Данька спросил:
– Мне прямо неловко это говорить, но можно я снова похищу ненадолго вашу дочь? Клянусь, мы не покинем Центр! Просто у Ирки сегодня день рождения.
– Что же ты не предупредил! – возмутилась Васька. – У меня же нет подарка!
– Ира категорически запретила дарить ей подарки. Не любит она этого.
– Цветы купите, – сказал папа. – Здесь же есть цветочные магазины? Заскочите по дороге. Денег дать, Вась?
– Нет, у меня, кажется, есть. На цветы точно хватит.
– Только, пожалуйста, – вздохнула мама, – купите их в магазине, а не отправляйтесь по Дороге за тридевять миров, чтобы спереть их с какой-нибудь императорской клумбы. Да-да, Васька мне немного рассказала о ваших приключениях.
– Только честная покупка! – заверил Данька. – Никакого криминала. Отведём Одри в общежитие и заскочим.
В маленьком цветочном магазине на углу скучает продавец. Сидит на стуле в плаще с капюшоном, лица не разглядеть.
– Кому? Девушке? Сколько ей? Восемнадцать исполнилось? Что любит?
– Слушать музыку, носить чёрное, рисовать, – задумчиво сказал Данька. – Может, вы нам просто продадите готовый букет?
– Готовые букеты дарят тёщам на именины, вручают начальницам на юбилеи и приносят на похороны надоевших коллег.
– Ого, как сурово! – удивилась Васька.
– А ты как думала! Флористика – это искусство! Итак, на чём мы остановились?
Вышли из магазина через полчаса, задумчиво рассматривая образец искусства флористики.
– Я бы назвала его «взрыв торта на клумбе», – сказала Васька.
– В недрах свалки мятого целлофана, – уточнил диагноз Данька.
– Почему мы позволили всучить нам это?
– Не знаю. Гипноз какой-то.
– Мы, правда, собираемся это дарить?
– А что ещё можно с ним делать?
– Пугать лошадей, например. Думаю, этим букетом можно остановить таранный удар рыцарской конницы или разогнать монгольский тумен.
– Здесь нет лошадей, насколько я знаю. Ладно, в конце концов, Ира – художница и корректор. То есть, вдвойне сумасшедшая. Вдруг ей понравится? Безумцы непредсказуемы.
– По крайней мере, мы будем оригинальны, – вздохнула Василиса.
***
Дверь сначала долго не открывали, потом кто-то щёлкнул замком и скрылся в темноте коридора.
– Последний шанс избавиться от этого флористического безобразия, – сказала Василиса. – Можно оставить на площадке, а потом не признаваться, что он наш.
– Нет уж. Мы в ответе за то, что нам всучили. Примем свой позор с достоинством и смирением.
Гости разместились в комнате с камином. Их немного – человек пять. Все в тёмных очках, отчего собрание похоже на выездной слёт сварщиков.
– С днём рождения, – сказал Данька, всунув Ирке в руки букет. – Всего, как говорится, и побольше.
Девушка с подозрением покрутила образец искусства флористики, осторожно заглянула внутрь.
– Дань, кто свил это гнездо? И почему ты принёс его мне? Я не хочу высиживать птенцов такого неаккуратного существа…
– Это авангардный букет, созданный специально для тебя, – призналась Василиса. – Возможно, в нём есть какая-то скрытая от нас гармония. Поздравляю с совершеннолетием. По правилам моего родного мира, ты…
– Вась, я из того же среза. Ты не знала?
– Нет, мне никто не сказал.
– Неважно. Спасибо за поздравление. И за… э… букет. Раз вы настаиваете, что это он. Оттуда точно никто не вылупится?
– Выброси, если сомневаешься, – отмахнулся Данька. – Мы хотели как лучше, но ты же меня знаешь…
– Нет уж. Я нарисую с него натюрморт и подарю тебе. На твои восемнадцать.
– Это будет жестоко, но справедливо, – признал Данька.
– Пойдёмте. Сейчас Сеня петь будет.
***
– А вот и амбассадор модного безумия, – представил Василису Сеня. – Именно эта девочка заразила наше сообщество проклятой песенкой, которую поют теперь все. Особенно те, кому вовсе бы рот разевать не стоило.
– Извините, я не специально, – смутилась Васька.
– Это негласный девиз корректоров, – засмеялась чернокожая девушка лет двадцати, с резко контрастной седой шевелюрой, образующей вокруг головы белый шар мелкокурчавых волос. – Я Абигейл, будем знакомы.
