Роберт Сильверберг - Журнал "Если" 1999, номер 11
– Я хочу пойти с вами, – спокойно сказала она. – А мама остается.
Предводительница Ванда – крошечный пучок нервов и морщин – подскочила к дочери с истошным криком:
– Ты никуда не пойдешь, Фоун! Я запрещаю тебе!
– Извини, мама.
– Ты и вправду собираешься уйти? – Голос Ванды стал умоляющим. – Да ты помешалась, дочка! Вы все потеряете разум и умрете!
Мы оставили ее лелеять иллюзии в обществе потерянных душ.
Я больше никогда не посещал консервный завод Паллахакси, я и без того видел достаточно смертей. Закутавшись в меха, нагрузившись горячими кирпичами, мы отворили двери и вышли на жгучий мороз. Снегу намело уже по колено. Мы долго и с опаской пробирались между угловатыми сугробами, откуда торчали во все стороны черные металлические стержни древних машин.
Потом мы с Чарой повели людей по направлению к югу.
Кирпичи еще хранили тепло, когда мы встретили первого лорина: тот выбрался из-под спящего анемона, как будто специально сидел там, поджидая нас. А может, так оно и было? Лорин ухватился мохнатой лапкой за бесформенную варежку Чары и подвел ее к дереву с вертикальной щелью в стволе.
Мы все по очереди протиснулись в щель и спустились вниз.
Потом мы лежали впятером на теплом полу пещеры-кормилицы: мистер Мак-Нейл, Чара, Крейн, Весна и я. Остальные рассеялись группками по всей пещере; в мерцании плесени я различал лишь темные формы на более светлом полу. Кое-кто уже сосал молоко, начиная засыпать, другие просто задремали, и лорины деловито вставляли им в рот соски.
Настало время для раздумий, и я сказал мистеру Мак-Нейлу:
– Вы говорите, что нас, стилков, создали кикихуахуа. Я думаю, им не слишком понравилось то, что из нас получилось. Вы говорите, кикихуахуа не признают убийств и не работают с металлом, а мы делали и то, и другое. Так что, может быть, они увидели в предыдущей Великой Стуже шанс усовершенствовать свое создание. И пока мы спали в пещерах-кормилицах, они дали нам генетическую память в надежде, что мы будем учиться на собственных ошибках. Однако очень похоже, что все опять пошло не так… Мы по-прежнему убивали животных и друг друга, и мы использовали металл, а некоторые из нас возжелали земных технологий. И мы не слишком часто навещали воспоминания предков и подменили факты религиозными предрассудками. Мы не оправдали затраченных усилий.
– Это не так, поверь, – попытался успокоить меня мистер Мак-Нейл. – Просто вы не знаете своей истории целиком, вот в чем дело.
– Разве вы не собираетесь поведать нам эту историю? Он заколебался, но потом пришел к решению.
– Может случиться так, что я не переживу Великую Стужу. Вполне вероятно, что молоко лоринов не годится для моего метаболизма, поэтому… Пожалуй, я лучше расскажу тебе все, что знаю, прежде чем мы уснем. Но думаю, тебя это может расстроить. Вот почему я до сих пор молчал, чтобы не подрывать вашу силу духа… Ну ладно. Представь себе кикихуахуа, которые открыли ваш мир. Это планета земного типа, но для кикихуахуа требуется несколько иная среда, и кто-то должен ее для них подготовить. А между тем существует одна разумная форма жизни, которая подходит именно для землеподобных миров, и это человеческое существо. Ну что же, очень удобно. Нет никакой нужды работать методом проб и ошибок! И кикихуахуа заставляют Козла-прародителя произвести на свет создание, чрезвычайно близкое к земному человеку. Подозреваю, что они даже ввели человеческие гены в ту болтушку, которую ему скормили. И таким образом кикихуахуа получили стилка, запрограммированного на то, чтобы сделать этот мир более удобным.
– Удобным… для кого? – Мое сердце вдруг учащенно забилось.
– Для другой, предпочтительной формы жизни. Кикихуахуа, несомненно, пришли к выводу, что в таких случаях цель оправдывает средства, и они не запретили своему первому созданию убивать и работать с металлом. Зато второе должно было полностью соответствовать их идеалам. Кроткое, миролюбивое, дружелюбное существо, живущее плодами земли, снабженное инстинктом коллективизма и приносящее потомство партеногенетически, что исключает опасность перенаселения.
– Лорины, – прошептала Чара. – Они придут нам на смену.
– Боюсь, что да. Вы никогда не испытывали любопытства по поводу лоринов, верно?
– Конечно, нет.
– Потому что вы так запрограммированы.
– Откуда вы все это знаете, мистер Мак-Нейл? – спросила Чара. – Земляне жили у нас не так уж много поколений.
– Мы хорошо знаем кикихуахуа и их типичный modus operandi. Вы, стилки, – колонисты первой волны, как у нас говорят, и ваша работа состоит в том, чтобы выжить в потенциально опасной среде, причем любыми средствами. Охота, рыбная ловля, земледелие, что угодно! Вот почему они сделали вас сильными и жестокими… по стандартам кикихуахуа, разумеется. И пока вы заняты выживанием, вы сажаете анемоны и чашечные деревья, чтобы снабжать едой и питьем подрастающие пещеры-кормилицы, которые были заложены самым первым вашим поколением.
Крейн мрачно хохотнул.
– Значит, вот кто мы такие. Целая планета стригальщиков! Презренная работа, которую мы поручаем самым бестолковым членам общества. Ладно, пускай будет так. Грум приходит, грум уходит, и ничто не может этого изменить.
Прежде я часто задумывался, в чем же истинный смысл нашей жизни. Что же, теперь я знал. Ничей Человек был совершенно прав: знание не принесло мне ни радости, ни утешения. Мы, стилки, пребывали в этом мире временно и только в качестве расходного материала.
– Значит, единственная цель нашей жизни – сажать деревья?
– Да, Харди. Пока пещеры-кормилицы не вырастут настолько, что смогут поддерживать оптимальную популяцию лоринов.
– И что тогда будет?
Я не мог не окинуть взглядом пещеру. Она казалась огромной. Лорины суетливо сновали взад-вперед, вкладывая соски в губы задремавших.
– Честно говоря, не знаю.
– Но возможно, мы уже выполнили свою миссию? Похоже, что пещеры-кормилицы достигли полного развития.
– Мы не имеем возможности судить, только лорины знают это.
– И все-таки что они сделают?
– Лорины не уничтожат вас, если ты это имеешь в виду. Убийство противоречит их принципам. Полагаю, они просто оставят вас спать вечным сном.
Наступило молчание. Я ощутил глубокую печаль. Мне всегда нравились лорины, они были такими спокойными и добрыми, и они помогали нам время от времени, потому что мы тоже нравились им. И вот теперь оказалось, что нашим мохнатым друзьям просто нужна крепкая рабочая сила.
Я подумал, что понадобится немало времени, прежде чем я свыкнусь с новым положением вещей. Я был рад, что у нас нет возможности преждевидеть первоначало нашей цивилизации. Узнай мы с Чарой слишком много – и мы действительно могли бы пасть духом.
Чара тесно прижалась ко мне. Взглянув через ее плечо, я увидел, что Крейн уже дремлет у изгиба стены. Явился лорин и мягко вложил сосок ему в губы.
– Проснись, Харди, проснись!
Чара, опершись на локоть, легонько тыкала меня пальцем под ребра. Должно быть, я задремал? Я быстро сел и понял, что больше не чувствую никакой усталости.
Кругом зашевелились стилки. В пещере стало немного светлее: на полу лежали кучки люминесцирующего лишайника. Лорины сновали еще поспешней, чем обычно, извлекая соски изо ртов лежащих.
– И это все? – едва осмелился спросить я. – Все кончилось, да? Все сорок лет?
– Я никак не могу поверить. – Чара плакала тихими, обильными слезами радости, они стекали по лицу и капали с округлого подбородка.
Крейн прошептал:
– Мы снова увидим грум, благодарение Фа!
Я перекатился на бок, чтобы разбудить мистера Мак-Нейла, и что-то хрупнуло и рассыпалось под моим плечом. Я смотрел на это несколько секунд, размышляя о запрете, но передумал.
Мои потомки должны помнить все о мистере Мак-Нейле. Все, что он сказал. Все, что он сделал. И даже это. Он будет жить в памяти моих потомков, покуда лорины не отправят их на вечный покой. Но это будет еще нескоро.
Лорины помогли нам подняться на ноги и провели к выходу из пещеры. Вскоре все мы моргали и щурились на яркий солнечный свет.
Фа вернулся, Ракс ушел! Весь мир был таким новым, светлым и прекрасным, что вокруг меня раздались крики восторга и благодарности.
– Теперь ты видишь, Харди, почему так легко поверить в Великого Локса и прочую чепуху, – тихонько сказала Чара.
– Ну нет, такого не будет! Я хочу, чтобы новый мир был основан на истине. – Я посмотрел на свой народ из Носса и Иама. – Я буду учить его всему, чему научил меня мистер Мак-Нейл.
– Все в наших руках, любовь моя. Но не впадут ли они в уныние, узнав всю истину?
– Наверное, это зависит от личности. У каждого из нас только одна жизнь, но я хочу, чтобы люди знали: все мы являемся частью грандиозного плана. И когда мы пойдем сажать деревья, все будут знать, зачем мы это делаем, а не следовать на поводу инстинкта, словно безмозглые локсы. Да, мы часть великого процесса. И мы должны гордиться этим!
