Юрий Никитин - Насты
Ярко полыхнул зловеще-красным огонь, это кто-то ухитрился забросить в открытые двери бутылку с коктейлем Молотова.
С другой стороны площади к полиции подоспело подкрепление, но толпа крепких ребят, забрасывая полицию булыжниками, кирпичами и бутылками с зажигательной смесью, дружно скандировала:
– Убийцы!
– Убийцы!
– Убийцы!
Снимали, правда, и залитые кровью лица омоновцев, но это, естественно, не для размещения в оппозиционной печати, а для собственного удовольствия. В печать пойдут снимки только с залитыми красным лицами женщин, а там не всяк различит, фотошоп, клюквенный сок или предменструальный синдром.
По асфальту стремительно пробежала оранжевая змея с рыжим косматым гребнем, словно воспламенился ручеек бензина. То ли бутылку с коктейлем Молотова метнули так, что она покатилась, разбрызгивая струи, то ли самодельная бумажная ракета на дизельном топливе, если такие существуют…
Примчались двое полицаев с ранцевыми огнетушителями. Красиво и слаженно направили с ходу пенные струи под большим давлением, сбивая огонь и обволакивая его собственными продуктами горения, как написано в инструкции. Наяву выглядит очень эффектно, но только с огнетушителями не поспеют везде, дураки, куда проникнут наши ребята с такими бутылками и зажигалками.
Я с мегафоном в руке и в окружении крепких парней руководил перестроениями наших ударных отрядов. Трижды ко мне пытались проскочить какие-то молодцы, замаскированные под фанатов футбола, но их всякий раз перехватывали и так хренячили бейсбольными битами, что смотреть любо-дорого.
Когда их по лужам крови свои же уволокли за руки-ноги, Данил сказал счастливо:
– Когда наконец-то выпишут из больниц…
– После сросшихся переломов, – уточнил Грекор, – на вторую попытку не пойдут точно.
– Не пойдут, – подтвердил Данил. – И вообще, наверное, сами погоны снимут. И от премий за вредную работу откажутся.
– Это не менты, – возразил Грекор.
– А кто?
– От системной оппозиции, – сказал он. – Мы у них с каждым днем перехватываем электорат.
– Или от внесистемной, – сказал Зяма. – Многие завидуют нашему стремительному росту. Рынок, детка!.. Что скажешь, бугор?
Я ответил, продолжая с возвышения смотреть поверх голов:
– Главное, жалобы не настрочат. Иначе им бы пришлось раскрыть и свои имена. А то и звания.
Попытка выстроить палаточный городок сорвалась в самом начале: полиция на этот раз была начеку, и едва прибыла первая машина с палатками, как сразу же ее задержали, погрузили на эвакуатор и отправили на штрафстоянку до выяснения.
На обратном пути Грекор со своей группой сумел разгромить стройплощадку, сломать забор вокруг хоккейного поля во дворе, где летом играют в футбол и баскетбол, а еще вывернули с корнем обе вышки с баскетбольными кольцами, кроме того, подожгли мусор во всех баках микрорайона и устроили дымовую завесу из подожженных автомобильных покрышек, которыми перегородили улицу.
Мы возвращались почти в полном составе комитета, я развивал идею, что пришла по дороге:
– Нужно как-то исхитриться всех заключенных в тюрьмах и лагерях объявить узниками совести!
Зяма спросил опасливо:
– А если их посадили за кражи, изнасилования малолетних или убийства?
– При справедливом строе не посадили бы, – отрезал я. – Они бы и не воровали и не грабили в благополучном обществе!.. Потому мы должны!
Зяма оживился, глазки заблестели, сказал бодро:
– А что, русская интеллигенция к этому внутренне готова!..
– Судя по «Срани Господней», – подтвердил Валентин, – еще как готова. Ненависть к любой власти у них такая, что готовы поддержать кого угодно, только бы сражался с нею!
С утра я велел послать телеграмму президенту Коко Гамесу, который экспроприировал все иностранные компании в стране. «Грабь награбленное!» – это самый привлекательный лозунг, ибо при нем можно не только грабить, но и ломать, крушить, бить и даже поджигать.
Валентину, как самому сведущему, я поручил разработать программу движения за отмену авторских прав, что гнусно и дико ущемляют потребителя. А так как никто отменять авторские права не собирается, мы будем всячески поддерживать свободный обмен файлами, свободное копирование и распространение, что привлечет дополнительные симпатии огромного числа молодежи.
Весь день с утра до вечера на всех каналах озвучиваются мнения всяких деятелей по поводу манифестаций и беспорядков, причем интервью берут с равным энтузиазмом у политика, экономиста, крупного ученого, а также Ани Межелайтис, чемпиона по боям без правил и порнозвезды Коко Куку, причисляя их тоже, как я понял, к гигантам мысли.
Через неделю стало известно, что активистам оппозиционных движений грозят крупные штрафы, некоторые получили по десять суток ареста, двое – восемь, а один отделался тремя. Всех через пару дней выпустят из изоляторов.
Зяма все чаще торчит в офисе, а когда я вошел, с энтузиазмом протирал очки, охал, хрюкал, вспикивал, ахал, приговаривал «Зохэн вэй», но это потому, что такое от него ждут, иначе тут же Данил или Грекор напомнят: «А где твой Зохэн Вэй гуляет?»
У нас очень чуткий народ, умеет читать между строк и слышать то, что еще не сказано. К землетрясениям и стихийным бедствиям он чуток до чрезвычайности, как раз потому, что в России никаких землетрясений, ураганов и цунамей отродясь не было, что воспитало повышенную чувствительность.
В общем, митинги протеста только начались, а сводки с фронта банковских услуг показали, что отток капитала за последнюю неделю превысил месячный в четыре раза!
Более того, те научные работники, что колебались, принимать или нет предложение от западных фирм о новой работе, связанной с переездом в Западную Европу или Штаты, все-таки начали паковать чемоданы и гуськом потянулись в аэропорты.
А готовность туристов выехать отдыхать за рубеж, как уже сказал, превысила все ожидаемые прогнозы. Все раскупают летние туры, все торопятся уехать из Москвы, Питера и других крупных городов куда угодно, хоть в охваченный еще большими беспорядками Египет или бунтующую Грецию, что все так же гордо отказывается работать, не прекращая требовать у немцев денег за то, что пришли к ним в Евросоюз.
Данил, Валентин, Зяма и Грекор, как моя старая гвардия, на другой день после визита в культурный центр разъехались на несколько дней, делая закупки по моему списку, а также устанавливая новые связи и закрепляя старые.
А я, отбирая видео для пропаганды нашего движения, отыскал очень удачный ролик из любительского, где полицейские избивают сбитого с ног человека дубинками и ногами.
Хорошо видно его залитое кровью лицо и разбитые губы, он пытается подняться, но его отметелили коваными ботинками так, что уже не мог подняться, а потом ухватили за ноги и поволокли к полицейскому автобусу.
Я снабдил соответствующим комментарием, сам кипел, когда заливал в ютюб, даже руки тряслись, но проверил, как смотрится, разослал всем линки.
За сутки посмотрело двести семьдесят тысяч человек, и на другой день на мой призыв выйти на улицы и показать, что мы с таким произволом не смиримся, откликнулись согласием около ста тысяч человек.
Не знаю, по всем прикидкам в таких случаях выходит меньше половины, но на этот раз получилось почти наоборот: на улицы выплеснулось чуть ли не сто пятьдесят тысяч, а еще несколько десятков тысяч явились с бейсбольными битами в руках, обрезками арматуры и коктейлями Молотова.
То, что за это время сбили с ног и зверски избили несколько десятков полицейских, никого не задело, этим гадам так и надо, пусть отдохнут со сломанными ребрами и выбитыми зубами в больницах. Они за это жалованье получают, да и вообще ментов не жалко, как и всех, кто служит режиму…
Руководство МВД заявило, что полицейские, виновные в избиении того человека, отстранены от должности и помещены под арест, проводится служебное расследование. Это мало удовлетворило протестующих, нас устроит разве что публичная казнь через четвертование с пытками на Лобном месте Красной площади, так что очень быстро протесты перешли в избиение государственных служащих, кое-где начались поджоги и даже грабежи.
Полиция и ОМОН при таком количестве протестующих остались в меньшинстве и уже не пытаются вытеснять кого-либо, а группируются либо возле своих участков, либо правительственных учреждений, те надо охранять во что бы то ни стало.
Парни забрасывают их булыжниками и асфальтовой плиткой, что всегда под рукой, а также бутылками с зажигательной смесью, а полиция отвечала редкими свето-шумовыми гранатами. Применяла бы чаще, но это штуки дорогие, завозят редко, а поднять с земли брошенные в них булыжники и швырнуть обратно – устав не позволяет.
Дудиков позвонил, сказал с придыханием:
– Это перелом!.. Анатолий, это перелом!
