Елена Кочергина - Экстрим
— Мы обсуждали, сто́ит ли нам поклоняться солнцу как божеству. У вас есть мнение на этот счёт?
— Да какая разница: поклоняться, не поклоняться? Один фиг.
— Выскажитесь, пожалуйста, поконкретнее, молодой человек, — сказал Карлсон, та́я под ласковым взглядом Юльки.
— Вначале я думал, что всё это — сон. Но теперь понял, что намертво застрял. И знаю, что пути назад нет. И всё уже не важно…
— Путь есть! — провозгласил Колян. — И этот путь — вперёд! Но он лежит через зад! Я правильно выразился?
— Колян хочет сказать, что если мы вспомним, что с нами приключилось, и вообще избавимся от амнезии, то отправимся дальше, — перевёл для других Майк. — Дальше по лестнице космической эволюции.
— А я вот что думаю, — сказала Юлька. — Не важно, умерли мы или нет, не важно, вспомним мы то, что забыли, или нет, не важно, вернёмся на Землю или не вернёмся. Важно одно: теперь все мы точно знаем, что Земля — не единственный мир, и что сущность человека бессмертна, потому что нематериальна. Есть поговорка: «на войне материалистов не бывает». И у нас на Пустоши их тоже быть не может. И мне кажется, именно потому, что мы как раз на войне. Мы воюем сами с собой…
Юлька закинула голову, чтобы посмотреть на солнце, и ей показалось, что звезда несётся к ней, как комета, сквозь немыслимые космические пространства и хочет согреть своим теплом.
— Объявляю перекур! — сказал Карлсон, поднимаясь со стула.
Колян понял слово «перекур» буквально, глянул на солнце и отправился в Хижину. Через секунду он вышел оттуда с охапкой кальянов, трубок, сигар, пачек дорогого табака и зажигалок.
— Разбирай, народ! — крикнул мотолюбитель жизнерадостно.
* * *— Кто ещё хочет обсудить какую-нибудь свою проблему? — спросил Карлсон, когда все снова сели в круг.
— Я, — сказал Колян. — У меня проблема такая: мне кажется, что мы не тем занимаемся. Я знаю, что сам предложил групповую психотерапию, но у нас получается сплошная трепотня, а не тренинг. Вряд ли эта трепотня поможет нам вспомнить, почему мы здесь оказались.
— И что вы предлагаете, Николай?
— Может, групповым гипнозом заняться? Вдруг узнаем, что́ у нас там вытеснилось в подсознание?
— А кто будет гипнотизёром?
— Вы, товарищ ведущий! Только не надо читать всякие книжки — толку от них ни на грош. Я знаю, как это делается — мне один друган из Финляндии рассказывал. Короче, мы закрываем глаза и релаксируем. А вы будете гипнотическим голосом считать от одного до десяти, потом опять от одного до десяти, и так до бесконечности. Финн говорил, что успех зависит от желания человека быть загипнотизированным. Но мы же все будем этого хотеть! Когда вы увидите, что мы отключились, то дадите нам установку: полностью вспомнить земную жизнь… Ну как, братва, попробуем поиграть в удава и кроликов?
— Надо попробовать, — сказал Майк и посмотрел на Юльку.
— Я не против, — сказала Юлька.
— Я — как все, — сказал Дока, когда все посмотрели на него.
— Даже не знаю, получится ли у меня стать гипнотизёром, — засомневался Карлсон. — Надо всё-таки изучить вопрос. Времени же у нас предостаточно.
— Пока ты будешь читать книжонки, я в петлю залезу от тоски! — взвыл Колян.
— Кстати, а кто-нибудь пробовал здесь кончать жизнь самоубийством? — вдруг спросил Майк.
— Ну я пробовал, — апатично сказал Дока. — Попросил у солнца колёса с цианистым калием и мышьяком, сожрал несколько десятков… Даже брюхо не заболело.
— Я же говорила, что мы все — мертвецы! — самодовольно заявила Юлька. — Как можно умереть во второй раз?
— Ладно, я возьму́ на себя роль гипнотизёра, — сказал Карлсон. — Постараюсь подготовиться побыстрее. Значит, тренинг не имеет смысла продолжать?
— Ты правильно всё понял, друг Гораций! — засмеялся Колян, вынимая из-под стула летающий диск.
* * *Фрисби натолкнула Майка на мысль выпросить у солнца небольшой антигравитационный летательный аппарат — такой, чтобы проходил в дверь Хижины. Солнце не стало жадничать и послало в Хижину требуемое устройство. Майк вытащил его на Пустошь, но заставить летать так и не смог. Может, это потому что устройство ещё не было изобретено на Земле?
Зачем ему нужна была леталка, Майк так и не понял. В глубине души он отлично знал: сколько и в каком направлении ни лети, Пустоши не будет конца и края. И в итоге Майк увидит под собой их небольшое поселение, приземлится у своей Хижины и спрячется в неё от безжалостного солнца.
Глава 7
Сила гипноза
Через какое-то время Карлсон снова собрал всех в круг, на этот раз на сеанс гипнотерапии.
— Техника Николая вполне подходит, — сказал он. — Но и я не зря изучал литературу. Теперь я знаю различные способы вывода человека из гипнотического сна. Конечно, вы могли бы рассказать мне о своих жизнях под гипно́зом, а я бы записал и передал вам информацию после пробуждения. Однако гораздо интереснее будет сделать так, как советовал Николай: дать установку на актуализацию забытого с тем, чтобы по выходе из гипноза каждый сам рассказал другим то, что вспомнил.
Молодые люди настроились на работу, закрыли глаза, и Карлсон принялся считать. Их сознание становилось лёгким, освобождалось от этих странных тел и уносилось всё дальше и дальше — на затерянную в космосе планету Земля.
* * *От резких звуков голоса Карлсона все четыре «кролика» пришли в себя и начали говорить наперебой. Оказалось, что каждый что-либо видел, находясь в гипнотическом сне. Карлсон успокоил своих пациентов и попросил первым рассказать о своём опыте Коляна.
— Я видел усатого мужика, — сказал мотолюбитель. — Такой здоровый перец с обвислыми усами и грустными глазами. Мы были с ним в нескольких местах. Блин, он называл меня «сынулей»!
— Похоже, вы вспомнили своего отца, — констатировал Карлсон.
— Да, я вспомнил. Я вспомнил, что рос с матерью и младшей сестрой, а отец бросил нас, когда мне было лет пять. Но усатый — не мой отец, эт-точно!
— Продолжайте, — подбодрил его Карлсон.
— Сначала мы с ним пили пиво. И он говорил: «Сынуль, почему ты не хочешь познакомить меня и маму со своей пассией? Вы столько времени прово́дите вместе». А я сказал так хитро: «Она — очень опасный человек. Смертельно опасный человек. За это я её и люблю. Но вам она не понравится». — «Ну, как хочешь, — расстроился усатый. — Надеюсь, смертельная опасность тебя не коснётся. А всё ж таки предохраняйся получше!» Потом мы с усатым ехали кататься на горных лыжах. И он отчитывал меня, ударяя руками по рулю: «Ты совершеннолетний, и я не могу запретить тебе этим заниматься. Но прошу тебя: одумайся! Ты у нас — единственный ребёнок. Что станет с матерью, если ты погибнешь? Давай вместе заниматься горными лыжами или прыгать с трамплина!» И я пообещал ему, что с сегодняшнего дня завяжу. В третий раз он был мрачнее тучи и еле сдерживался, чтобы мне не накостылять: «Скажи, сын, ты — идиот? На твоих глазах погиб человек, можно сказать, погиб из-за тебя. Ещё трёх месяцев не прошло, и ты опять туда прёшься? Лучше бы ты стал наркоманом, тебя проще было бы вытащить». Вот такая фигня!
Колян посмотрел на Майка. Вслед за ним все остальные посмотрели на Майка. Майк грыз ноготь и постанывал.
— Это — мои воспоминания, — наконец сказал чернокожий русский. — Усатый — МОЙ отец. Но я не хочу это обсуждать.
— А что вы сами видели, Майк? — спросил Карлсон.
— Я видел, как человек вешался. Высокий такой парень с чёрными курчавыми волосами. Похоже, дело происходило в гостинице где-то за рубежом. Сначала он говорил по мобильнику. «Ты точно в порядке?» — спрашивал мужской голос. «Переживу», — отвечал парень. «Может, тебе не прилетать на похороны?» — «Может, и не прилетать», — отвечал парень. А сам в это время искал верёвку и мыло. Он отключил телефон и забился в истерике. А потом резко успокоился и стал привязывать верёвку к крюку, на который крепится люстра. После того как он выбил из-под себя стул, тело дёргалось несколько минут. По его подбородку стекала и капала на грудь какая-то коричневая слизь… Если бы я был там на самом деле, я бы вынул его из петли. Но я только смотрел со стороны и ничего не мог поделать…
Юлька взвизгнула и уткнула своё синее лицо в ладони.
— Это был Руслан? — догадался Майк.
— Он искренне любил меня… Он не смог пережить мою смерть… А я сука… Тупоголовая эгоистка… — рыдала Юлька.
— Не переживайте, Юленька, — успокаивал её Карлсон. — Быть может, это — ло́жное видение.
— Я знаю, он мёртв! — вскрикнула Юлька. — Я убила его! Так же, как и двух наших нерождённых детей!
— Всё кончится хорошо! — Карлсон сел рядом и обнял Юльку за плечи. — Я вам обещаю, всё кончится хорошо! Знаете, Виктор Пелевин считает, что хэппи-энд — наживка для дураков, что эту наживку используют хозяева жизни, чтобы выкачивать из людей деньги, продавая им эфемерное счастье, которое недостижимо ни на Земле, ни в вечности. Но я верю: хэппи-энд — отражение высших духовных реалий в нашем мире. И если есть рай, все мы рано или поздно туда попадём. И вы будете там вместе с Русланом и двумя вашими детьми. Ничего безвозвратно не потеряно. Надо всего лишь понять, что́ нам нужно исправить в себе, чтобы встретиться с любимыми.
