СССР 2061 - СССР-2061. Том-8
Это был словно целый научный город. Родной Краковский университет с новенькими аккуратными лабораториями казался сельской школой.
Хантер ободряюще похлопал по плечу.
— Смотрю, тебя проняло. Представь, какого было мне, я-то, можно сказать, заглянул сюда прямо с отцовской фермы. Думал, снимать ли мне сапоги, прежде чем войти.
«Шуточки у тебя», — подумал Карел, — «отцовская ферма, как же. Массачусетский технологический…»
— Ладно, прибедняюсь. Но вообще-то – как тебе?
— Здорово, Хантер. Потрясающе, честное слово.
— Еще бы. Я не буду тебе пересказывать, что и так всем известно. Что АЕГ это химия, одежда, электроника, обувь, пищевая индустрия, станки. По сути, одна из мировых империй, и ты будешь в составе ее научной элиты. Теперь, слушай. Твоими наработками руководство заинтересовалось всерьез. Если эффект из лабораторного станет технологическим, это будет прорыв. Удешевление производства при одновременном повышении качества, мы попросту порвем рынок!
Карел знал Хантера всего-то часа два, но ему было ясно: про рынок Хантер может говорить не умолкая.
— Хантер…
— Да, старина.
— Конкретно, в чем будет практическое воплощение моего решения?
— Да в чем угодно. Но с начала в бизнес-плане стоит обувь. Конкретно – кроссовки.
— Кроссовки?
— Да, Чарли. Подумай – миллиарды людей на всей планете. АЕГ продает ежегодно сотни миллионов пар обуви. Твой эффект «цепной кристаллизации» словно электровоз в эпоху паровозов. Надо только воплотить его из чертежей. И в наших лабораториях ты сумеешь сделать это лучше, чем где бы то ни было. Только взгляни, в каких условиях предстоит тебе работать! Это тебе не логарифмические линейки.
II
— А ты ему?
Они сидели на шестнадцатом этаже четвертого яруса, то- есть где-то посерединке строящейся башни.
— Да ничего.
Карел похлопал себя по карману на штанине рабочего комбинезона. В кармане находился так называемый «малый набор»: аптечка, фляга с двумя отсеками – вода и высококалорийная питательная смесь, блокнот, зажигалка-фонарик, запасная рация с функциями инженерного компьютера, карандашики, точилка, стирательная резинка и да, в самом деле, логарифмическая линейка, маленькая, удобная пластиковая штучка, изящная, как японский сувенирчик, но при этом строго функциональная, шедевр дизайнерской мысли. Народ шутил, что линейка по совместительству еще и консервный нож, и ложка и – на любителя, конечно – зубная щетка.
Впрочем, эти опции Карел не проверял.
— А что я бы ему сказал? Что на Марсе понятие «нештатная ситуация» означает нечто большее, чем двухчасовая недоступность аппарата по продаже кока-колы? Что необходимость в расчетах может возникнуть при полном обесточивании, а батарейки в калькуляторах имеют свойство садиться? Что стоимость линейки копеечная, но она может в принципе оказаться чьим-то спасением? И все это я должен объяснять инженеру?
Напарник кивнул. Он тоже был инженер, и уж ему-то, проработавшему на Марсе полтора года, никаких объяснений не требовалось. Напарника звали Василий. Родом он был с Тульской области, по специальности – инженер-строитель, по увлечениям – лодырь (так утверждал он сам, но Карел за три месяца совместной работы убедился, что сие наглая ложь), по характеру и поведению человек добродушный и интеллигентный, по должности – самый что ни на есть непосредственный напарник Карела на строительстве.
— Я бы даже сравнение привел, — рассудительно согласился Вася, — когда срочную служил, что мы только на горбу ни таскали! Оружие, снаряжение, и все – самое наисовременнейшее и нужное…
Когда Карел впервые узнал, что добродушный интеллигентный Вася служил три года в спецназе ВДВ, он немало удивился. Вовсе не такими показывали ему русских десантников.
— … и при этом, у каждого, заметь, ножик в сапоге. Казалось бы – на кой леший, если под рукою хоть что, хоть реактивный гранатомет с лазерным наведением. Ан нет, брат. Все с ножами, как миленькие. Да ладно, шайтан с ним, с Хантером твоим. Как там у них с оборудованием?
— Честно скажу, оборудование меня впечатлило. Сопоставимо с нашим, а кое-что, ей-богу, даже лучше. Потенциальные возможности очень даже, знаешь ли… Но кроссовки… кроссовки меня добили.
Вася усмехнулся.
— Хорошие хоть, кроссовки-то?
— Что? А, да, неплохие. Дело не в кроссовках, ты же понимаешь.
Вася потянулся.
— Да понимаю я, Карел. Хорошие кроссовки, штука, конечно, полезная. У меня дома, на Земле, за год чуть ли ни десяток пар снашивается, прямо горят. Бегаю много. Так что спасибо их этой… обувной фабрике. Неплохую обувь делают.
Он легко встал, и подошел к огромному окну.
— Ну, и наша жилконтора тоже кое-что могёт.
Карел тоже смотрел. Он смотрел часто, подолгу, и все не мог налюбоваться.
С высоты почти восьмисот метров отстроенный несколько дней назад гигантский купол был виден почти весь.
Это был первый в мире искусственный купол, раскинутый над иной планетой.
В городе, который сейчас уже денно и нощно возводили под куполом строительные робото-комплексы, планировалось установить – чисто для украшения – какую-нибудь из знаменитых земных башен. Долго гадали, то ли Останкинскую, вроде роднее, то ли Эйфелеву, все же заслуженная старушка. Решили поставить обе. Абсолютные копии. В натуральную величину. Высота купола позволяла еще и не такое, для монтажа башен свободно использовали вертолеты.
При строительстве было применено множество необычных решений. Одно из них касалось герметизации стыков. Какими бы огромными ни были прозрачные пластины купола, избежать стыков они не позволяли.
Разработанный Карелом эффект «цепной кристаллизации» позволил наладить герметичность стыков на протяжении многих сотен километров за считанные секунды. Он самое малое на порядок ускорил время сдачи объекта.
Запущенный в работу «взрывной эффект» ждала новая жизнь. Рано или поздно, он найдет себя и в кроссовках. Нелепо противопоставлять полеты в космос хорошей обуви, дело лишь в сроках и в приоритетах.
Но до этой мысли порою нужно дорасти.
— Не могёт, а мОгет, — поправил Карел, подходя к окну.
Некоторые фильмы он успел полюбить.
© Copyright bushel ([email protected])
Александр Чушков
Директор планеты
— Ещё клоунами быть хорошо, — подал идею Верейкин.
— Ну, да, клоунами, — скептически отозвался Жук, — у клоунов конкурс – сто человек на место.
Он смотрел в синюю даль Тихого океана, будто ожидая, что оттуда придёт нужное решение. Вадим Жук два года назад окончил Камчатский геофизический институт, защитив дипломную работу по исследованию цунами. Но ещё за год до этого случилось то, что сделало бессмысленной его специальность. Люди научились гасить энергию землетрясений, и цунами исчезли как явление природы.
— Илья, а ты не знаешь, куда делись чумавозы, после того, как медицина победила смертельно опасные инфекции? — спросил он Верейкина.
Верейкин в это время, сидя в шезлонге, бороздил просторы глобальной сети, внимательно всматриваясь, в меняющиеся голограммы своей пекашки. Он не сразу воспринял слова Жука.
— Инфекции? — переспросил он.
— Ну, представь. Ты занимаешься очень важным делом – спасаешь людей от оспы,
изолируешь больных от здоровых, хоронишь умерших, организовываешь карантин – очень важную меру пресечения эпидемии. А потом изобретают прививку, и в твоей работе больше никто не нуждается, потому что больше никто не болеет оспой. А ты – очень хороший человек, отважный, знающий. Но в один прекрасный, действительно, прекрасный для всего человечества день, твои знания и твоя отвага становятся никому больше не нужными. Что ты будешь делать?
— А что стали делать маркетологи после того, как на всей Земле ввели плановую экономику? — задал встречный вопрос Верейкин.
— Маркетологи, — усмехнулся Жук. — Ты бы ещё наркодиллеров вспомнил.
Вадим опёрся на перила веранды и снова стал смотреть на океан. Он представил, как из тихой океанской глади выплёскивается мутный поток и заливает всю прибрежную низменность, ломая и переворачивая всё на своём пути. До его дома вода вряд ли бы дошла. По-крайней мере, пятнадцать лет назад, во время последнего камчатского цунами, не дошла – дом был достаточно высоко над уровнем моря. Как, впрочем, и весь город. Жилые дома в Налычево строились на высоте от пятидесяти метров над уровнем моря, согласно нормам безопасности. Теперь эти нормы устарели, и вот уже внизу вырастали многоэтажные здания, там уже проходила новая набережная.
Как ни крути, а тектонические амортизаторы стали величайшим изобретением последних лет, спасшим тысячи, сотни тысяч людей. И выросший на Камчатке Вадим не мог не радоваться вместе со всеми. Вот только был в этой всеобщей радости один маленький сугубо его личный изъян, который портил большую бочку мёда, лично для него.
