Вадим Михальчук - Глория
Я немного помолчал и добавил:
— Не мешало бы еще выписать мне премию в размере месячного оклада.
Последнюю мою наглость Полянски проглотил, не жуя. Он раздраженно почесал в затылке и буркнул:
— Хорошо, договорились. Только не надо на меня стучать!
— Конечно, мистер Полянски, — улыбнувшись, сказал я и вышел...
И вот я в отпуске — ем, сплю и выпиваю. Каждый вечер провожу в баре, пью столько, что сплю после этого без снов. Делать мне нечего и это в некотором смысле приятно.
На третий день моего отпуска ко мне за столик в баре подсаживается Химик. На самом деле его зовут Андрей Вельяминов, но все зовут его Химиком. Он работает на «Соноре» техником в отделе химического обеспечения, следит за составом воздуха внутри станции, обслуживает систему регенерации и очистки воздуха. Помимо своей основной деятельности, он производит легкие наркотики для тех, кто не замечает прелестей выпивки. Объемы его подпольного производства более чем скромны, но он исправно платит коменданту «Соноры» и инспектору Харперу достаточные суммы. Я вижу его нескладную долговязую фигуру, близоруко всматривающуюся в полумрак бара. Он ищет кого-то, пробираясь между столиками. Я почти не обращаю на него внимания, когда он плюхается за мой столик.
— Ф-ф-фуу, — облегченно вздыхает он, — еле тебя нашел.
— А чего искать, — слегка заплетающимся языком говорю я, — я тут торчу сразу после обеда.
— Выпьешь? — киваю я на бутылку передо мной, и не дожидаясь ответа, кричу бармену, — Теодор, друг мой, еще один пустой стакан!
Бармен подходит к столику, улыбаясь — я его постоянный и очень выпивающий клиент.
— Я же просил тебя, Арчер, называй меня Тео, меня все здесь так зовут. Теодором меня звала только моя мамочка.
— Значит, твоя мамочка очень любила тебя, Теодор. Я же отношусь к тебе уважением. Теодор — такое красивое имя, — я по-дружески подначиваю его.
Он, улыбаясь, машет рукой и ставит перед Химиком стакан.
— Привет, Химик.
— Привет, Тео, — отвечает Химик и я наливаю ему полстакана.
Химик отпивает, поморщившись. Он всегда морщится, когда пьет спиртное.
— Есть дело, — он наклоняется ко мне.
— Я два месяца в отпуске, дружище, — говорю я ему и мне становится весело оттого, что я свободен.
— К тому же, ты должен был получить мою передачу еще два дня назад. Что, клиенты начали брать двойные дозы? Ты их так угробишь, Химик, некому будет товар толкать.
— Нет, — он пренебрежительно машет рукой, как кузнечик лапками, — с этим все в порядке. Тут дело серьезное.
— Будем банк грабить? — смеюсь я — весело мне.
— О, да ты порядочно пьяный, — только сейчас замечает он.
— Я теперь всегда пьяный. А когда я пьяный, то серьезных дел мне на фиг не надо. Деньги у меня есть, тут в баре полно выпивки — так что все в порядке.
И тут за столик к нам подсаживается незнакомый — карие глаза, черные волосы, загорелый и загар явно природный, одет в темно-синий комбинезон без знаков различия.
— Занято, уважаемый, — говорю я ему, но тут встревает Химик:
— Знакомьтесь — Алекс Арчер, — он показывает на меня, — Джек Робинсон, — он кивает на брюнета.
Я молча киваю, не замечая протянутой руки брюнета, потому что мои руки заняты бутылкой и стаканом.
— Арчер, я так думаю, что мой друг Андрей уже вкратце изложил вам наше дело? — говорит брюнет.
Химик виновато бубнит:
— Да не успел я — только что пришел.
Брюнет хочет что-то сказать, но я перебиваю его:
— Теодор, будь любезен, принеси стакан этому, м..м..м, джентельмену.
Бармен приносит стакан и я наливаю брюнету.
— Послушайте меня внимательно, Джек. Можно я буду называть вас Джек? Меня не интересуют никакие дела, сейчас я в отпуске, отдыхаю, как видите, — я плавно обвожу рукой бутылку конкретно и бар вообще.
— Да, я понимаю, Алекс, но мы хотели бы сделать вам серьезное предложение.
— Насчет контрабанды — я пас, — говорю, — тем более, что я сейчас пилот без корабля.
— То, что вы сейчас без работы, устраивает нас, — говорит брюнет.
— Да все равно мне, что вас устраивает, — отпиваю я из стакана.
Робинсон внимательно смотрит на Химика, тот раздраженно пожимает плечами — «а я здесь причем?»
— Тогда я начну сначала. Алекс, вы не против ни к чему не обязывающей беседы?
— Всегда рад потрепаться.
— Хорошо. Алекс, что вы знаете о гелиосе?
— Ну, по химии я слабоват. Знаю только, что в природе он практически не встречается. Существует теория, что в своем природном виде он находится внутри звезд, является источником их реакций. По своим качествам сходен с ураном, плутонием и прочей радиоактивной гадостью, но не сам не излучает радиацию. Производится в лабораторных условиях, чертовски сложный и трудоемкий процесс. Будучи облучен коротковолновым лазером, испускает тепловую энергию без вредных побочных эффектов. Очень дорогой.
— Коряво и совсем не верно теоретически, но практически — все верно, — удовлетворенно кивает Робинсон.
— Я не тупой, люблю почитать всякие издания научные, — зеваю я.
— Вы знаете, сколько его производят в год? — спрашивает брюнет.
— От силы — сто-сто пятьдесят граммов.
— Верно, верно, — говорит он и умолкает.
Химик молчит, водит пальцами по стакану. Я тоже молчу — такие заумные разговоры наводят на меня сон.
— Некоторые люди согласны отвалить за гелиос бешеные деньги. Двадцати граммов хватит для того, чтобы, например, «Сонора» пятьдесят лет не нуждалась в дополнительных источниках энергии, — говорит Робинсон.
— Ну и что? — спрашиваю я без интереса.
Он наклоняется ко мне и тихо говорит:
— Я знаю, где можно достать три тонны.
На такое заявление даже смеяться не хочется — слишком клоунаду напоминает: «Купите статую Свободы, мистер, всего пять баксов».
— Химик, твоему приятелю надо серьезно лечиться, — говорю я, утрачивая весь свой небольшой интерес к беседе.
— Послушайте меня, Арчер...
— Слушать я люблю еще больше, чем болтать, Джек, — говорю я и подпираю потяжелевшую голову кулаком. — Расскажи мне сказку, мама, чтобы я скорей заснул.
Он не обращает внимания на мою подначку и начинает свой рассказ.
— По профессии я — геолог. Работаю на независимые от Чистильщиков фирмы, ищу ценные металлы на планетах Периферии. Когда фирма, на которую я работаю, находит ценное месторождение, то мы продаем права на разработку Чистильщикам и я получаю свои деньги. Довелось мне как-то работать на Терамениусе — такая себе дыра в рукаве Сивил. Проторчал там три месяца, ничего не нашел, деньги заканчиваются, уже рабочим платить нечем. Чувствую, что придется мне убираться без результатов.
Тут у местных праздник какой-то национальный, то ли день святого какого-то, то ли Новый год, не знаю, в общем — что-то грандиозное по их меркам. Два дня никто не работает, все отдыхают, шествия праздничные, фейерверки, гуляют все. От нечего делать захожу в храм их святого Марка-Пришельца. Огромный такой храмина, высокий, большой. Посередине стоит эта статуя громадная, специальным составом покрытая, чтобы от времени не развалилась. Почитают эту статую на Терамениусе больше, чем на Земле христиане — Гроб Господень или мусульмане — Мекку. По храму люди ходят, молятся. Я у статуи остановился, все пытаюсь определить, из какого же материала она сделана. Что-то мне странным кажется, только не могу понять что. От рабочих местных я услышал легенду о происхождении этой статуи. Говорили, что сделали ее великие мастера из небесного камня. Мне любопытно стало — еще в университете я увлекался метеоритами. Захотелось мне соскоб со статуи сделать. Осматриваюсь я, а вокруг народу много. Только руки к статуе протяну — разорвут меня на части.
И тут освещение отключается — прямо подарок судьбы. Я — к статуе бочком, из кармана вибронож вытаскиваю и аккуратненько на ощупь соскоб делаю. Только-только успел образец вместе с ножом запихнуть в пластиковый пакет, как охрана появляется с фонарями. Извиняются, говорят, что генератор отключился и всех вежливенько из храма выпроваживают.
Побежал я сразу к себе в лабораторию. Проверяю образец в анализаторе и когда ответ увидел, глазам своим не поверил. Поморгал, за руку себя ущипнул — не сплю вроде. Читаю — «Процентное отношение: гелиос — 89%», остальные одиннадцать процентов — примеси посторонние.
Меня как ударило! Прикидываю на глаз, сколько же статуя весит. Прикинул — не меньше, чем три тонны, может больше. Пошел я, из бутылки виски хлебнул пару раз и полегчало мне. Начал я соображать нормально и постепенно образовался у меня план, как эту статую увести.
Он замолчал и я немного протрезвел.
— План, говоришь? — бормочу я.
Он кивает.
— Покажи образец.
Он довольно усмехается, достает из кармана пластиковый пакет, миникомпьютер, осторожно из пакета пинцетом вынимает щепотку белесого порошка и кладет в анализатор. С минуту на экране мигает надпись: «Обрабатываю данные», а потом читаю я те самые строки, о которых мне брюнет говорил.
