Альберт Фейгельсон - Долина Дестино
– Сдаться? Произнёс тихо, не поворачивая шеи. Принц не двигался, каждую такую минуту он помнил. Любое прикосновение отца для него было очень важно. Король это знал и старался при каждой возможности это использовать.
– Нет, просто быть рядом с тем, кто может завтра проиграть и там уже решать. Ещё крепче прижимая к себе своего ребёнка.
– Но зачем папа, мы же рождены побеждать.
– Мы сегодня существуем только из-за того, что умеем видеть, что происходит вокруг, а не из-за того, что лучше всех управляем мечом и луком.
– Еда подана, вы можете сесть. Голос, прозвучавший за спиной короля, вывел его из состояния блаженства и идиллии. В походах не было принято называть по полным регалиям. Весь этот этикет, он был при дворе. Во время боя король сражался наравне со всеми и всегда был первый в любом бою. Но так же его место мог занять и любой солдат. Всё было рассчитано на победу, а победителей не судят. Так же на отдыхе все сидели вместе и говорили на равных.
– Король, а что сказала гадалка? Спросил, уже усевшись за стол, один из солдат. Столом это было тяжело назвать, но в походе всё, что не на земле, это стол или даже кровать.
– Проблема в том, что она не то, что ты говоришь, а хуже – предсказательница.
– Так же ты говорил и про ту, что мы тебе нашли в верхнем замке. Где сейчас живёт этот игрок Ветров? – со сверкающими глазами произнёс тот же воин.
– Да, а что с ней? Король, забросив очередной ломать испечённого на костре ломтика хлеба, произнёс это с важным лицом.
– Странный вопрос, что с тем, кто нам сопротивляется. За столом поднялся общий смех. Он был искренний и в то же самое время, был понятен только им.
…
Что кроется за всеми цифрами, озвученные нами по жизни, даже поняв их, мы не всегда можем сказать – «Мы достигли чего то или нет». Я могу сказать – «Что да, могу ничего не говорить». Хотя бы из-за того, что всё, то пройдённое в миллион раз больше, чем мы думали и смогли бы придумать, если бы нас когда-нибудь попросили в ту пору когда были вместе. Кому, что полагается и почему у одного так, а у другого не как – я уже давно не спрашиваю ни себя, не у других. Любовь – единственная форма общения, не имеющая границ, нет дна и в то же время очень легко переполнить и разлить ….По некоей странной причине выражение «любовь прошла» всегда звучит как-то более конкретно, чем «Любовь ещё жива». Возможно, потому, что слова «прошла» и «ещё жива» практически жизненно сплетённые в своей положительной неопределённости, отрицая друг друга не только по смыслу, но и по приоритету у каждого по жизни – заменяя друг друга, не давая образоваться пустоте. Хотя одно противоречит другому, не давая восполнить первую аксиому второму противоречию. Вне зависимости от смысла самого бытия мы стремимся к совершенству, что придаёт нам дополнительные силы, поддерживающие форму и отрицающие пустоту. За максимумом не следует ничего, кроме разве Что личной критики. Таким образом, мы любя, соучаствуем в создании системы против природы, она не объяснима, но ощутима внутренним желанием быть вместе.
– Силы небесные, это пишет человек, оставленный мною, брошенный, как бросают бездомных псов, один раз погладив. Королева вытерла мокрые глаза. Подвинула к себе подсвечник поближе. За окном был день, но высокие и длинные окна не давали практически пробраться свету. Она приблизила листок, знакомый запах мяты ударил в нос. Это подтверждение, что это бумага Рича. Ею он пользовался в редких случаях, так как она была ему подарена одним купцом, что гостил у них много лет назад. Глаза отыскали место, где она остановилась, продолжив себе уже бубнить под нос, королева окунулась заново в письмо.
– Перефразируя самого себя, могу сказать, что преодоление и нарушение тоже есть упражнение в Любви. Но кроме чисто необходимости быть вместе побуждает говорить вам «Я не могу без вас», не беспокойство о тленной плоти, а потребность освободить и заполнить свой мир, свою личную долину, свой внутренний вакуум вашей любовью. Любовь в нашем веке это не лучшая для многих форма ожидания у порога жизни, а альтернативное существование; и попытка избежать реальности, а для меня, наоборот, было единственное средство оживить себя. Это истинный человек, ищущий радость, и находящий её. Для меня, возможно, не существует лучшего пристанища, чем мой дом, где ты была. Это означает, что существующая действительность запросто могла бы выдержать все наши неурядицы и провалы, и не ведая о максимальном пределе воплощения, всегда была бы для нас лучшим пристанищем. Лучшей иллюстрацией этого является само время, что мы были вместе. Любовь есть высшее достижение жизни, и анализировать её – лишь размывать берега. Это тем более справедливо в отношении нас. Бессилие анализа начинается с самого понятия темы, будь-то тема времени, любви или смерти. Существует огромная пропасть между «человеком существующим» и «поглощённым любовью к ближним».
– Наверно я чего-то не понимала, когда жила с ним. Ева открыла конверт и вытащила ещё пару листочков. – Как жалко, что так глупо погиб этот парень с шрамом. Я даже не разу не спросила, как его зовут. Мне его очень не хватает. Жаль, но что делать, война. Она проговорила это так тихо, что даже если бы свечки могли бы слышать, то к ним добрались бы только паузы между словами. – Ну, что там дальше Рич?
Ибо нам понятие темы представляется фактом, неотъемлемым от бытия, где правит чувство обожания ближнего. Не для суда общественного здесь, и не для разбора в ложе всех методов взаимодействия и приёмов, если таковые есть, мы объединены вообще искренностью и желанием быть просто вместе.
С другой стороны, нам совсем не свойственны эти поиски минувших дней, это как наваждение, попытка вернуть и переосмыслить наше с тобой прошлое. Я лично не хочу, оглядывается; я желаю быть в настоящем, в том мгновении, что я ХОТЕЛ при твоём участии ЗАСТАВИТЬ длиться бесконечно, сверх естественного предела. О прошлом, как о личном, позаботилась сама природа, ей мы беспредельно преданны. В каком-то смысле здесь та же тотальная война, та же лобовая атака, с прошлыми отпечатками на нашей душе, запрещёнными способами, и нам стоит признать, что перед ними мы пока бессильны. Крайне важно отметить, например, что почти всегда, когда случается победить прошлому нас – оно отступает ни с чем, мы вдвоём просто были бы сильнее его.
Устойчивость любовной пирамиды редко зависит от её вершины, но все-таки именно вершина, своей неизвестностью, привлекает всегда внимание. Мы не смотря ни на что пытаемся не только её узреть, но и взобраться на неё. Рано или поздно взгляд влюблённых утомляется её нестерпимым геометрическим совершенством, взгляд требует перемен, и мы начинаем оглядываться вокруг. Понимая, что и здесь может быть хорошо, если и не лучше, чем на вершине.
– Сплошная математика слов, и никакой музыки. Ева подвинула к себе подсвечник и предала прочитанные листы огню. Пламя потихоньку стало забирать от бумаги, превращая её в пепел.
К чему стремление, ради чего всё это – самое дорогое оно изначально рядом и всегда будет, если захотим его сохранить, сохраняя многие попадают (как и мы с тобой) в ловушку бытия, в конце являющееся организатором разрыва.
Жизненная энергетика двух влюблённых, в конечном счёте, приводится в действие тем же самым механизмом, что и молитва. Это вера, искренняя вера и непоколебимая ответственность друг перед другом. В зависимости от накопленного опыта это качество может приветствоваться как свидетельство верности друг другу и только радовать своей предсказуемостью. Она может быть и скучна, распахивая двери самому большому врагу всех влюблённых – это быт, но при всём при том – она кристально чиста, и это даёт нам возможность обратить внимания на самих себя искренне. Вкрапливая в жизнь банальности, но они лично наши и бросая их в копилку жизни, мы только богатеем, если этого захотим.
– Не хотим Рич, не хотим. Потянувшись на стуле, как во время самого скучного урока она бросила листы на пол, подложив руки под голову, Ева стала чувствовать усталость и желание спать. Сквозь сон она вдруг стала слышать слова, собираясь в предложение, они являлись продолжением письма. Она это понимала, но сил открыть глаза и посмотреть, кто это просто не было. Слова монотонно обволакивали тело, не давая заснуть до конца.
– Все эти вещи – мысли и средства жить, удачные или не очень, первостепенные или недостаточные, все они лишь прислуга на балу у Влюблённых. Если бы мы смогли пронумеровать все составляющие элементы, то Сумма их бы, повторяю, стремилась бы к бесконечности. У нас с тобой был один долг друг перед другом: быть счастливыми и искренними, оказавшись для нас непосильным, мы расстались!
– Кто ты? Сквозь сон говорила Ева. Но голос за спиной только усилился, откашлявшись, продолжил.
– Ничто не обнажает слабость влюблённых так беспощадно, как сама их жизнь, поэтому наверно редко встречается в чистом виде сама Любовь. Нет трудней задачи, чем её сохранить, чтобы она и через много лет прозвучала как в первый раз произнесённая магическая фраза «Я тебя люблю». И звучала не эхом с вершины, не насмешливым голосом над ругающимся над чьей-то перепонкой, а голосом, что подсознательно мы храним с первого свидания. Не стоит никому подражать, не надо сравнивать себя ни с кем, главным оружием должно быть умение заполнять пустоту, до конца проматывать день как будто он последний и на завтра вставать без сожаления, всё это как говорила ты – «утверждение не утверждённое».
