Петр Хомяков - Боги и твари. Волхвы. Греческий Олимп. КГБ
– Пожирательница детей, – чему-то усмехнувшись, добавила она.
– Пожирательница детей? Что это?
– Скоро узнаешь.
Елена действительно сама пришла к Парису в первую же ночь после отъезда мужа.
Она стала на пороге спальни, потупив взор и слегка улыбаясь своей загадочной улыбкой, играя ямочками в уголках губ.
Парису стало интересно, что она станет делать дальше, если он не заговорит с ней? И он ничего не предлагая незваной гостье, приподнявшись на локте лишь молча рассматривал ее.
Она тоже все так же молчала и не поднимала глаз.
Потом сделала робкий шаг по направлению к его ложу. Все так же, не поднимая глаз, она распустила пояс, слегка стягивающий ее длинный хитон. А потом медленно сняла его.
И осталась стоять посреди комнаты совершенно голая.
Свет полной луны освещал ее фигуру. Которая, надо сказать, выглядела великолепно.
Парис молчал. А Елена все стояла, так же загадочно улыбаясь и не поднимая глаз.
Эта освещенная лунным светом слегка улыбающаяся, но прячущая глаза живая статуя вдруг показалась Парису зловещей. А что если она сейчас поднимет голову, а там вместо глаз запылают горящие уголья?
Надо же, именно в это время Елена начала медленно поднимать голову.
Бывалому царевичу стало по-настоящему страшно.
А Елена вдруг громко расхохотавшись бросилась на него.
Ее темпераменту могла позавидовать сама Афродита. И когда к утру Парис в совершенном изнеможении откинулся на ложе, Елена, все так же не говоря ни слова начала своими игривыми пальчиками слегка гладить его грудь и живот.
Приятное расслабление разлилось по телу.
Но вот ее пальцы спустились ниже и начали свой прихотливый бег по его промежности.
Ничего не выйдет, – подумал Парис, – после такой ночи я уже не способен ни на что.
И вдруг он ощутил ее губы на своем мужском достоинстве.
Такого ему еще не приходилось испытывать.
Елена спала рядом с Парисом. Был уже полдень. В спальню неслышно проскользнула Афродита.
– Что, понял теперь, что означает пожирательница детей?
– Да, она проглотила сегодня много будущих детей.
– Хорошо, хорошо.
Она о чем-то задумалась, а потом протянула Парису небольшой керамический флакон, покрытый черным лаком. Красным на черном была изображена сама богиня любви.
– Выпей сейчас же. Когда почувствуешь, что в тебе просыпается желание, разбуди ее, и не прекращай заниматься любовью, пока сам не устанешь.
– Я полагаю, это далеко не все?
– Правильно. Потом она предложит тебе совершить кое-что. Соглашайся. Я приду к тебе на корабле.
– На каком корабле?! И что она мне предложит?! За эту ночь она не сказала и пары слов.
– Скажет еще. Такие слова, от которых ты будешь изрядно удивлен. И не кричи так, разбудишь ее до срока. Все, до встречи.
Она исчезла, оставив его в недоумении.
Содержимое флакона начало действовать довольно скоро. Полусонная Елена сначала ничего не могла понять, но потом с нарастающим азартом втянулась в любовные игры.
Остаток дня и вся ночь пролетели незаметно.
Утром у Париса звенела голова, и он почти ничего не соображал.
А тихоня и молчунья Елена наконец разжала губы не для «пожирания детей», а для разговора.
– У меня еще не было таких любовников, – сказала она. – Я без ума от тебя. Давай возьмем казну Менелая и сбежим куда-нибудь вместе.
– Куда? – тупо спросил он.
– А! Не важно.
И спрыгнув с ложа, она куда-то исчезла.
Через некоторое время во внутреннем дворике небольшого дворца Менелая раздались звуки какой-то возни и громких разговоров.
Разумеется, нравы тех времен были более, чем просты. Чужих жен и невест крали постоянно. Имущество и казну, впрочем, тоже. Но даже с этой поправкой поведение Париса выглядит все же несколько эксцентричным.
Тем более, что Троя была городом торговым. И представитель правящего в этом городе дома не мог не быть прагматиком.
Парис лежал, закинув назад руки, и не собирался никуда идти, ехать или плыть.
Казна Менелая? Она почти пуста. У любого троянского вельможи денег побольше.
Прекрасная Елена? Женщина, несомненно, темпераментная. Но, далеко ей до Афродиты. Обманула, обманула богиня любви. Лицо так себе, нос длинноват, и эта постоянная ехидная полуулыбка, которая начинает раздражать. Да и фигура далека от совершенства. Ноги и грудь великолепны. Узкая талия хороша и весьма неплохо гармонирует с широким сильным, подвижным задом. Но он все же плосковат.
Да, что собственно, Елена и Елена?!
У него поручение отца. Кем он станет, провалив порученное дело? Снова изгоем, как в ранней юности. Ведь он всего лишь один из множества сыновей Приама, да к тому же еще с подмоченной репутацией. Вырос не при дворе.
Афродита?
Но после этих двух суток непрерывной любви даже Афродита не казалась столь уж желанной.
– Сомневаешься, красавчик? И уже не хочешь выполнять приказ доброй сладкой тетеньки?
Афродита выросла как из-под земли.
– Сомневаюсь, богиня. Думаю, хочешь ты меня погубить.
– Успеха без риска не бывает.
– Какого успеха?! Пара монет из пустой казны Менелая?! Эта длинноносая плоскозадая ехидная пожирательница детей?! И это ценой отказа от всего, что имею?! Ради этого я поссорился с самыми могущественными богинями Олимпа?!
– Эх вы, троянцы. Все вам торговаться.
– Я не торгуюсь. Я сворачиваю торговлю.
– Зря. Я хотела предложить тебе корону царя царей Эллады.
– Это каким же таким способом?! Уж не Зевс ли мне ее оденет в благодарность за интимные услуги его доченьке?!
– Зевс болван. Корону тебе помогут надеть египетский фараон и царь хеттов. А когда ты ее наденешь, сможешь попросить у меня стать твоей женой. Я, может быть, и соглашусь.
Богиня, конечно же, не намеревалась менять ведовскую свободу на земную корону. И была далеко не уверенна, станет ли вообще Парис царем царей Эллады.
Но кудрявому темноволосому красавчику было совершенно не обязательно об этом знать.
Глава 6. Египетская версия
Похоже, опыт оказался удачен, – думал Юрий Петрович. – Троянская война это такой сюжет, который все, во всяком случае, все студенты МГУ, более или менее знают.
И на примере этого мифа, если хотите, боевика, можно рассматривать большую часть курсов политологии, культурологи и истории цивилизации в объеме, читаемом на естественных факультетах.
Эти мысли посетили его во время очередного занятия с геологами. На котором, как обычно, схлестнулись три полемиста – либерал Виталий, националист Вадим и Петр, взгляды которого даже для него доцента-гуманитария было трудно сформулировать корректно.
– Начало и причины Троянской войны покрыты тайной, – говорил Виталий, – ведь совершенно невозможно представить рациональное оправдание провокации Париса. Все источники, и Гомер, в том числе, утверждают, что троянцев было по крайней мере в десять раз меньше, чем ахейцев.
– А если Парис влюбился?– спросила девушка со второго ряда, – не всегда же мужчины были так холодны и расчетливы, как теперь.
– Да пусть он хоть сто раз влюбился! Но царем-то был старый Приам, который ни в кого не влюблялся. Хотя бы просто потому, что уже не мог. А наследником престола и вторым человеком в правящей иерархии был Гектор, женатый и счастливый в браке.
Так что не влюбленный Парис решал, быть войне или нет.
– Вы все время принижаете сакральный смысл войны, – хмуро сказал Вадим, – Япония тоже имела в начале 1940-х потенциал в семь, а то и десять раз меньший, чем США, но начала войну, и два года побеждала. Так что потенциал это еще не все. Высокий дух, моральные ценности – вот что может привести к победе!
– Браво! – насмешливо имитировал аплодисменты Виталий. – И у кого же из троянцев ты нашел столь высокие моральные ценности?
– У Париса. Который на самом деле был, на Парис, а ариец Борис.
– Да, неплохой образец моральных ценностей. Обманывает доверие своего гостеприимца, и грабит его в его же отсутствие. Грабит доверившегося ему! Забирает у него казну и крадет жену.
А потом, уже во время войны постоянно бегает с поля боя. И спокойно переживает смерть братьев, погибающих за то, чтобы сохранить ему возможность продолжать спать с чужой женой.
Если ты, Вадим заботишься о чистоте образа истинного арийца, то лучшей дискредитации этого образа, чем твой Парис-Борис не найти.
– Да там вся семейка такая, – вставил Петр, – дед Париса Лаомедон надул Аполлона и Посейдона. Впрочем, о том, что они боги он не знал, хотя и мог догадаться. Но потом он не постеснялся в наглую обмануть самого Геракла. Согласись, Вадим, это уже генетика. И никакими арийцами, честными и прямодушными тут не пахнет.
– С одной оговоркой, Петр, с одной оговоркой, – вставил Юрий Петрович, – если ваши арийцы были действительно светочем справедливости и честности, и образцом для подражания.
– Мы с Вадимом думаем именно так, – серьезно сказал Петр.
