Александр Розов - Одиссея креативной королевы
Тишина, нарушаемая лишь шелестом близких волн, выбегающих на песок.
Темнота, прерываемая пятнами уличных фонарей (тоже наследие неоколониализма).
В тусклом свете этих фонарей покачиваются ветви пальм, похожие на гигантские перья фантастических птиц. Иногда бесшумно мелькают тени-силуэты летучих лисиц.
Мир здесь кажется заколдованным. Будто какая-то другая, параллельная вселенная.
В Нгивал-таун они въехали как-то внезапно. Справа обочина оборвалась прямо к морю, поблескивающему в свете фонарей. Слева появились квадратные домики с 4-скатными крышами. И света стало больше. В тауне бурлила ночная жизнь. Около дороги работало нечто вроде маркета. На листах брезента и на циновках лежали товары - фрукты, овощи, лепешки, пирожки, печеная рыба, бутылки с напитками, и пучки разнообразной травки, снабженные листами с компьютерной распечаткой (видимо, объясняющей свойства)…
- Микар, это марихуана, что ли? – спросила Джил, приглядевшись к одному пучку.
- Да, - подтвердила туземка, - хочешь, можно купить, потом в клубе пыхнем.
- Э-э… Я просто так спросила. А вот у того дедушки банка с порошком? Это кокаин?
- Сейчас спрошу…
Микар обменялась несколькими фразами с пожилым туземцем, и сообщила:
- Нет, это не кокаин, это польский снежок. Совсем другая штука…
- Польский? – переспросила Джил.
- Да. Кокаин называется колумбийским снежком. А это – польский. Типа, его придумал польский ученый, который живет недалеко от Таити. Точнее, недалеко от Бора-Бора.
- Слушай, а у вас что, легально этим торгуют?
- Да, как вином, кофе, и табаком. По Хартии бан только на то, что вызывает подсад.
- Подсад, это в смысле наркомания, как с опиумом? - уточнила британка.
- Да, И не только. В мире до фига придумано всяких неправильных таблеток.
- Хэй, нези! – окликнула их бабушка-туземка, - Берите мескалиновый кактус, сушеный натуральный продукт. Полезнее, чем тот же мескалин в порошке.
- Спасибо, мамми, - вежливо ответила Микар, - но это не то. Вот если бы kava-kava.
- Kava-kava? – переспросила бабушка, широко улыбнулась, и подняла со своей циновки пластиковую бутылку с зеленоватой жидкостью, - Вот, это из свежего урожая.
- Ну, классно! И почем?
- Совсем недорого, дотти. Три фунтика. А лучше дай пять фунтиков, и я тебе добавлю большую связку бананов, дюжину кукурузных сигарилл, и зажигалку.
- ОК, мамми, - согласилась Микар, и протянула пожилой туземке золотой листок, как стандартная визитка по формату, но очень тонкий.
- Хэй, нези! – встрял дедушка, сидевший в старом плетеном кресле рядом со штабелем больших картонных коробок, и смотревший прямо на Джил, - Ты из Америки?
- Из Англии, - ответила она.
- Из Англии? Хорошо! Бери ice-fire, биофрендный рекрик. Эффект, как LSD и ecstasy одновременно! Многие foa хвалят, говорят: незабываемый фест получается.
- Даже не знаю… - растерялась Джил.
- Всего семь фунтов за блистер сорок таблеток. А если ты дашь десять фунтов, то я еще добавлю биофрендный ультра-мини элнот с трехдюймовым экраном. В память закачана последняя Фифтипедия, где уже есть Мурлокотам.
- А что такое Фифтипедия, и что такое Мурлокотам?
- Хэй-хэй!!! – дедушка выразительно схватился за голову, - Ты, видно, только сегодня вернулась с войны, с какого-то секретного фронта, поэтому еще не знаешь.
- Просто, я была не здесь, - ответила она, и добавила, - мне интересна Фифтипедия, но только в наборе с чем-нибудь другим… Может, что-нибудь этакое?
- Этакое? Конечно, есть! Бери биофрендные бумеранги. Вот три штуки, разноцветные, разной формы. Они из светящегося пластика, их можно метать ночью на фесте, и сразу находить по свечению. Не потеряются. Вместе с элнотом – те же десять фунтов.
- ОК, - согласилась Джил (мысленно гадая, почему все товары подряд тут называются «биофрендными»), вынула из бумажника два пятифунтовых золотых листочка. И вот - готово: она совершила первую свою сделку на меганезийском стихийном маркете.
…А затем, всадницы, с некоторым числом покупок, поехали дальше.
- Слушай, - спросила Джил, - а почему продавцы там нас обеих называли «нези»?
- Ну, типа, они думали, что мы из одного гнезда, раз мы вместе.
- Подожди! Но я же сказала тому дедушке, что я из Англии.
- Ну, и что? В Народном флоте немало ребят, которые приехали из Англии.
- Допустим, что так. Микар. Но, все-таки, это странно. Как если бы в Нью-Йорке один американец окликнул другого: «хелло, янки».
- Ну, тут такая тема: для многих пожилых аборигенов слово «нези» обозначает, типа, приезжих ребят, которые взяли все под контроль. Даже меня называют «нези», хотя я родилась на Бабелдаобе. Эти бабушки и дедушки привыкли к определенной жизни. А теперь мы поменяли все. Хотя, если разобраться: что для них изменилось? Они, как и раньше, утром рыбачат, или что-нибудь делают на огороде. А во второй половине дня торгуют на маркете, и общаются о том - о сем. Хэх… Короче, психология. Вот.
- Психология, - отозвалась Джил, - а кто научил их торговать «снежком»?
- Никто. Я же говорю: они всегда во второй половине дня торговали на маркете. Днем бабушка или дедушка приезжает в порт, и покупает что-то мелким оптом, а на маркете перепродает в розницу, с дельтой к цене. На что есть спрос, тем и торгуют.
- Да, конечно… Э-э… А куда мы сворачиваем?
- Это, - пояснила Микар, - мармеладный пирс. Мы туда ненадолго заглянем.
- Что? Специальный пирс для мармелада? Странно.
- Я позже объясню, - сосредоточенно отозвалась туземка.
…Пирс был обычный: каркас на бамбуковых сваях, с бамбуковым же настилом. Форма конкретно этого пирса - Т-образная, как для парковки значительного числа катеров или маленьких яхт. У его дальнего края стоял высокий шест с горизонтальным кольцом, на котором висели металлические колокольчики, тихо позвякивающие на слабом ветру. И туземка остановила пони под этим шестом. Она спрыгнула на настил, постояла, глядя в темный океан, а затем стала бросать в воду монетки. Плюх… Плюх… Плюх… Плюх…
Завершив это (по-видимому важное для нее) дело, она жестом показала Джил, что пора возвращаться на дорогу. Минут пять они ехали молча, затем британка все же спросила:
- Это был обряд в память о ком-то?
- Да. У нас четыре пилота гидропланов не вернулись. Война… Хорошие ребята были.
- Я понимаю… Война… Но почему этот пирс называется мармеладным?
- На флоте, - пояснила Микар, - мармеладом называют желеобразную огнесмесь.
- А-а… Ты тоже… Летала на такие задания?
- Да. Я, как военный переводчик, летала вторым пилотом гидроплана.
- Э-э… Переводчик на боевом гидроплане? Зачем?
- Джил, это просто. Мы вылетаем на закате, в сторону Лусонского пролива, где самое интенсивное движение танкеров, и я слушаю эфир. У меня радио и пеленгатор. Надо определить по содержанию переговоров, где незащищенная мишень, а где вражеские эскортные корабли с ПВО. Если все сделано правильно, то мы поджигаем мишень, и спокойно возвращаемся на базу до рассвета. А если сделано неправильно, или если не повезло, то наши товарищи будут кидать за нас монетки в воду. Такие дела.
Тут Джил Додридж растерялась. В голове у нее вертелись кадры из военных фильмов: «Битва за Британию», и «Перл-Харбор», и еще что-то в том же роде. Но в сознании не укладывалось, что девушка-туземка, компаньонка по прогулке, совсем недавно была в экипаже боевого самолета и делала что-то, как герои этих фильмов…
- Не напрягайся, - посоветовала Микар, - прошлое прошло. Давай-ка глотни зелья.
- Э-э… - замялась Джил, глядя на протянутую ей бутылку - …Это ведь kava-kava?
- Ага! - подтвердила туземка, – Это еще называют фестивальный перец. Эффект такой легкий, как от кофе с ромом, только веселее.
- Э-э… Наркотик?
- Ага. Бананы тоже наркотик. Они содержат психоактивный комплекс триптофан-Б-6. Посмотри в энциклопедии, если не веришь.
- Э-э… Я просто хотела спросить: как действует эта kava-kava?
- Так, я говорю: поднимает настроение. Крышу не сносит, если ты этого опасаешься.
- А-а… Вот это я и хотела понять. Тогда все ОК, - и с этими словами, юная британка сделала несколько смелых глотков из бутылки.
- Ну, Джил, как тебе это на вкус? – спросила Микар, забирая у нее бутылку.
- Ничего, вроде бы… Только покалывание какое-то на языке и губах.
- Все ОК, так и полагается, - туземка тоже глотнула из бутылки, - реально, у бабушки хорошая kava-kava. Хотя, у фиджийцев я пробовала и получше.
- Все же, странный напиток, - отозвалась Джил, прислушиваясь к ощущениям.
Она так увлеклась этим прислушиванием, что следующие несколько минут выпали из осознанного наблюдения. А в реальность ее вернула фраза Микар:
- Мы приехали.
- Куда? – удивилась Джил.
- Туда, - ответила туземка, и показала рукой на неприметный холмик высотой 20 футов примерно, между дорогой и пляжем, поросший пушистым кустарником, и снабженный светящимся знаком: ярко-желтый круг с зелеными силуэтами: утка верхом на кенгуру.
