Джаферд Кин - Билоны
В монолите лат этой невидимой силы Земли коснулось, ощетинившееся всем своим Вселенским могуществом, абсолютное добро. САМ решил, что в задуманном ИМ СОБЫТИИ оно может, также как и зло, принять воинствующую форму. Но с одной существенной особенностью: в отличие от зла стать таковым добру предстояло лишь временно. На какое точно время, ОН не сказал, отдав решение вопроса на усмотрение ЕГО ВОЛИ. Переданное ему управление СОБЫТИЕМ, Создатель не захотел связывать какими-либо своими ограничениями. В них не было необходимости. Все действия ЕГО ВОЛИ были уже предопределены САМИМ в тот момент, когда ОН призвал первого ангела к себе, чтобы посвятить в задуманный план возврата души человека к БОГУ. Ясность была лишь в одном: воинствующим добро могло оставаться на время не большее, чем присутствие на Земле СЫНА БОЖЬЕГО. Только вот сколь долго Спаситель на ней задержится, уже решала воля ЕГО ОТЦА, а не первого ангела.
По стезе предопределенности, оставленная Создателем в распоряжении ЕГО ВОЛИ сила воинствующего абсолютного добра, незамедлительно закрыла Спасителя непроходимой невидимой стеной от зла, ринувшегося на него в безоглядную убийственную атаку. Она же, в самый последний момент, осознанным решением ЕГО ВОЛИ обезопасила и, пришедших поклониться Спасителю, вестников СОБЫТИЯ. «Отмеченные выбором БОГА люди, имеют обоснованное право хотя бы один раз воспользоваться ЕГО прямой защитой, — аргументировал свое решение первый ангел. — Это, конечно, нарушает запрет САМОГО на вмешательство небожителей Божьего дома в судьбу человека, но при условии бесспорного доказательства кем-либо, что предоставленная мною вестникам СОБЫТИЯ защита не была заранее предопределена Создателем. А такое никому не под силу, кроме САМОГО. Ни разум ангелов, ни разум человека не в состоянии познать существо предопределенности собственной судьбы. Что же тогда он может предоставить достоверного о предопределенности того, что ему не дано?!» — рассудил, не вызвав возражения и, главное, осуждения Творца, ЕГО ВОЛЯ.
Фош, убежденный, что до непосредственной личной встречи с НЕЧТО СОБЫТИЯ все препятствия на его пути будут иметь осязаемую материально-вещественную форму, с лета расшиб свой разум и налитую местью плоть о то Невидимое и Непознаваемое, которое оказалось способным скрутить страхом разум самого Дьявола. Это не было препятствием в обычном понимании. О преградах на пути «выбора всех» антимира к месту СОБЫТИЯ и способах их преодоления Дьявол своего посланника проконсультировал так, чтобы он не считал их непреодолимыми. Действительно, разум и все, что, подчиняясь ему, составляло физическую мощь Грифона, были способны устранить любые мыслимые помехи его движению по Земле. А тут… Никакого видимого препятствия. Только внезапно врезавшаяся в разум и тело боль. И, затем, уже не покидающее эту боль, чувство непреодолимости того, что стало ее причиной.
Да. Это было не препятствие. Это была зона абсолютного добра, исходящего прямо от Разума Создателя. Воинствующую мощь и границы ей установил САМ. С препятствиями добра, в большем или меньшем объеме, чем зло, заполняющего человеческий разум, антимир, так или иначе, всегда справлялся. Правда, на их месте всегда возникали новые преграды. Однако Дьявола и соратников трудности не пугали. Не мытьем, так катаньем они их устраняли, попутно оттачивая искусство зла в борьбе за души людей. Но с зоной, властно отчертившей на Земле свое, только ей принадлежащее место, разящей наповал все ей противоестественное, антимир никогда не встречался. Он даже не мог себе представить, что такое возможно. Ведь разум Дьявола всегда исходил из постулата, что абсолютное добро содержится только в сущности САМОГО. Оно от него неотторгаемо, так как появление второй, аналогичной Создателю НАЧАЛА ВСЕГО, сущности быть не может. Отказав в этом праве ему — Дьяволу, разум которого ОН САМ поднял почти до уровня бесконечности пространства-времени, Создатель раз и навсегда показал всем, что преобразование из какого-либо разума Вселенной единосущного ЕМУ естества недопустимо, а фактически — невозможно. Из этого, по логике великого изгоя, следовала и невозможность проявления в любой части Вселенной содержания сущности САМОГО — абсолютного добра.
Никто из небожителей и населения антимира с добром в его идеальной абсолютной форме не встречался. Однако все понимали, что оно существует и выходит за границы пространства-времени, где, вполне вероятно, способно неоднократно порождать новые НАЧАЛА ВСЕГО, не схожие с тем, которое образовало, осязаемую ими Вселенную. А чтобы вот так, ни с того ни с сего, абсолютное добро сконцентрировалось в мизерном клочке Земли — такое совокупный разум, каждого из противоборствующих миров, представить себе не мог.
Не просто представлял, а реально мог воспользоваться силой сущности САМОГО только ЕГО ВОЛЯ. Ему, как неоспоримому критерию искренней веры во Вселенной, САМ доверил во временное пользование абсолютное добро, исходя из рациональности, поставленной первому ангелу задачи. Силой этого добра ему предстояло защитить того, кто, с точки зрения Дьявола, никогда и ни при каких обстоятельствах появиться на Земле не мог. Это была плоть Богочеловека, в которой находился единосущный САМОМУ разум.
ЕГО ВОЛЯ был спокоен за сохранность тайны сущности абсолютного добра. Для него было очевидным, что антимиру, кого бы от него Дьявол ни выставил, да хотя бы и самого себя, победить абсолютное добро, познав, таким образом, сущность Создателя, невозможно. Подобное не удалось ему сделать вчера, нельзя совершить сегодня и никогда не достигнуть в будущем, несмотря на то, что и «сегодня» и «будущее» с активным присутствием в них антимира вместе с его хозяином могут растянуться повелением САМОГО до бесконечности. И сколь бы долго Создатель ни позволял продолжаться судьбе Дьявола в отсутствие ее души, ЕГО ВОЛЯ излучал уверенность, что властитель вселенского зла всегда будет терять способность объективного восприятия реальности, когда ее формирование очередной раз превратится в предмет заботы САМОГО. Не сумел же хозяин антимира распознать в силе, проторившей дорогу СОБЫТИЮ, появление перед ним абсолютного добра. Он увидел в ней лишь САМОГО, спустившегося на Землю покарать зло. Воспринял ее только как угрозу своей власти над человечеством, как оружие возмездия, а не в качестве составной части истинной основы всего и всякого. «Так-то! Даже величайшему разуму не дано познание сущности БОГА!» — часто повторял первый ангел, наблюдая за потугами Дьявола на Вселенскую власть.
Люди не могли ощутить появление на Земле абсолютного добра по совершенно другой причине: оно не было им предназначено. Человечеству еще только предстояло дойти до него своим разумом. САМ не собирался превращать СВОЮ сущность в ежедневный безвозмездный продукт потребления людей, подпитывающий рост их духовности. По этой субсидии человек до прихода к нему Спасителя не готов был платить проценты в виде искренней веры и преданности Создателю. Стяжая пороки, люди воспринимали действительность аналогичным Дьяволу образом: они не верили в действенность добра. Видя это, Создатель, как всегда, рационально рассудил, что людям нецелесообразно раскрывать благость истины абсолютного добра. Сами, без Спасителя, они его все равно не поймут и не воспримут до тех пор, пока их, зараженный злом, разум не научится воспринимать всего лишь обычную, простую форму, данного им добра, как сущность человеческой судьбы. ОН позволил некоторым из них беспрепятственно находиться в зоне части своей сущности. Избранных допустил до соприкосновения с единосущным ЕМУ олицетворением абсолютного добра. Но никому из людей ИМ не была предоставлена возможность познания истины собственной судьбы помазанием их разума абсолютным добром. Открыть для него разум человечества должен был только СПАСИТЕЛЬ.
До ЕГО появления на Земле абсолютное добро оставалось невидимым для мира Дьявола и мира людей.
Фош не был бы тем, в кого превратил его Дьявол, если бы не нашел в себе силы подняться. Превозмогая боль, не сделав ни шагу назад, он встал и с ненавистью вперил взгляд в спины вестников БОГА. Он не хотел верить, что именно от них исходила сила, опрокинувшая его на землю. Но кроме этих, приговоренных им к смерти, людей, перед ним никого не было.
— Может быть, Я чего-либо не заметил, непозволительно для «выбора всех» увлекся желанием как можно скорее обрушить свою месть на первых свидетелей появления НЕЧТО? — торопясь обрести прежнюю уверенность в своей вседозволенности решать судьбы людей, лихорадочно соображал Грифон. — Скорее всего, позволив эмоциям на мгновенье зашорить разум, Я со всего разгона врезался во что-то не рукотворное людьми, созданное задолго до их появления тем, с кем хозяин обустраивал Землю камнем и почвой, водой и живительным воздухом. Вот и снес его, не приметив по ходу. Не могут же люди, тем более такие, каких я вижу перед собой, стоять как скала и бить словно Дьявол, неоднократно крошащий на моих глазах в мелкую пыль добро, засевшее в разуме человека? Ясно — не могут. И в дальнейшем не сумеют, когда Я до них доберусь!
