Олег Верещагин - Путь к звёздам

   - Можешь, - кивнул Борисов. И добавил: - В следующий раз пиши слова правильно.

ОНА ПОЛЕТИТ

Земные дети - дичь мелкая, быстрая, прожорливая, свирепая и непредсказуемая, но доверчивая...

21 г. П.Г.В.

Из выступления одного высокопоставленного джаго

   - Рейсовый Семибашенная-Мякилинна, - сказал (в его голосе звучал неистребимый тягучий выговор природного финна) Тойво Кархуттар, прищуренными глазами рассматривая плывущий над дальними восточными скалами дирижабль. Серо-золотой, украшенный гербами колонии и компании Рей ТрансРус, он походил на огромную ленивую рыбу, которая неспешно, с большим чувством собственного достоинства, поднимается с морской глубины.

   - Ну и врёшь, - отозвался лениво Рэм Белов, жевавший рядом травинку.- На этой линии нет такого дирижабля.

   Тойво ухитрился лёжа пожать плечами. Рэм сообразил запоздало, что старший брат Тойво Тээп как раз и служит в местном отделении Гражданского Транспортного Корпуса - и потому Тойво наверняка знает, что к чему. Но признавать свою глупость не хотелось, и Рэм+++++++++ буркнул:

   - Разве только новый...

   - Позавчера пустили. Пробный рейс, - без насмешки пояснил Тойво. И явно повторил слова своего брата: - Людям это нужно.

   Рэм не стал спорить. У него вообще было не спорщическое настроение, хотя вообще-то Белов поспорить был и любитель, и мастер...

   ...Мальчишки полулежали, опираясь на локти, на самом верху пологого косогора в густой летней траве, уже прогретой полуденным июльским солнцем до самой суховатой плотной земли. Сюда - и дальше к скалам - вела натоптанная, но узкая тропка. (Уже лет пятьдесят здесь бегали мальчишки нескольких поколений... да и взрослые хаживали нередко) Внизу, в распадке между двух холмов, пологих и высоких одновременно (именно на одном из них валялись Рэм и Тойво), поднимались чуть наклонные решётчатые мачты струнника, а дальше на север, примерно в километре, виден был в жаркой дымке посёлок с поднимающейся над ним изящно-разлапистой универсальной семиголовой башней, за которым чередующимися бесконечными полосами до самого горизонта шли и шли поля и сады. Между ними шустро шевелящимися фигурками из какой-то игры тянулись высокие ровные линии энергетических ветряков. А ещё дальше - и в то же время странно близко - в треть небосклона величаво висел серо-коричневый изрытый кратерами и расколотый трещинами диск спутника планеты - Старой Соседки. На её фоне чётко выделались с десяток движущихся на разных уровнях машин - в основном лёгких вертолётов.

   Многим это зрелище показалось бы странным и даже угрожающим. Но и Рэм, и Тойво все свои тринадцать лет провели на Яснозорье - и скорей странно чувствовали себя в дальних путешествиях на другие планеты, где не было такого. Более того - даже их отцы уже родились на этой планете, и когда это случилось - земляне жили тут уже не первый год. Планета была не из полученных в счёт репараций, а "совсем новая", как кто-то выразился тогда - почти чудом (хотя и не единичным был такой случай) ускользнувшая от глаз не только Четырёх Рас, "гнуснопрославленного" Альянса, но и всех звёздных рас вообще. Туземцы жили лишь на семи из девяти её небольших материков, и первое время Русская Империя вообще старалась тех не оповещать о своём прибытии, вела тихую и тщательную разведку. Но около тридцати лет назад состоялся-таки первый контакт. Вскоре выяснилось, что ничего против таких соседей основная масса туземцев не имеет - пострелять, да и то недолго, пришлось лишь на Горгоне (этот материк напоминал голову знаменитого персонажа земной мифологии своими многочисленными полуостровами), причём стреляли даже не столько сами земляне, сколько местные жители из земного оружия, таким образом внушавшие своему правителю: они устали от того, что он жрёт в десять глоток, как Робин Бобин Барабек в известной английской детской песенке[34]. На остальных материках таких... гм... высокоразвитых сообществ не было. К счастью. А для двух мальчишек, лежавших на склоне холма в жаркий летний полдень, это уже было краеведческой историей...

...Мальчишки, валявшиеся на косогоре, были очень разные.

   Круглолицый белобрысый Тойво носил летнюю пионерскую форму - лёгкую рубашку-безрукавку с нашивками, шорты и походные кеды. Коренастый, крепкий, курносый, с внимательными голубыми глазами, он был типичным финном, и в пионерском отряде считался лучшим следопытом - должность неоценимая по важности, если учитывать, что по другую сторону близкого горного хребта лежали две тысячи километров практически неизученных лесов - и что в лесу пионеры проводили значительную часть своего свободного времени. Правый локоть финна был аккуратно заклеен пластырем - след недавно полученной на строительстве пионерской яхты "Стрела" травмы.

   Рэм вырос повыше и похрупче финна, с полудюжиной тёмных веснушек на прямом носу, русый, пухлогубый, сероглазый. Вместо формы он был облачён в лёгкий, но прочный рабочий комбинезон, серую рубашку с закатанными рукавами и ботинки. Такая странноватая одежда объяснялась очень просто - ещё полчаса назад Рэм скирдовал сено, очень запыхался, очень разозлился и в знак протеста (а так же опасаясь, что ему найдут новую работу) убежал в том, в чём вкалывал.

   Одинаковыми у обоих были только чёрные с алыми капельками зажимов галстуки (у Тойво - под воротником, у Рэма - повязан на голую шею под рубашкой)[35], полевые сумки "под довойны", складные ножи в чехлах на широких прочных поясах и пистолетные кобуры - с гордостью носимое недавно купленное оружие, шестнадцатизарядные пороховые пистолеты-полуавтоматы ППА-Г под термитные пули.

   Дирижабль уплывал всё дальше и дальше. Он уже ничуть не походил на рыбу, скорей - на висящий в небе и медленно уменьшающийся тёмный кельтский крест. Потому что его видно было теперь только с хвоста.

   - Рэмка, а что такое "гнуснопрославленный"? - спросил Тойво, задумчиво глядя вслед дирижаблю. - Ты вчера так на сборе про Альянс сказал, а что это? Нет, я понимаю, что слово означает, а откуда ты его взял-то?

   Рэм поколебался. Ему очень хотелось сказать, что слово выдумал он сам. И ещё года два назад он бы так и сказал всё-таки. За враньё вообще-то Рэмку и наказывали, и прорабатывали, пока все - в том числе и он сам - не поняли, что Рэм не врёт в привычном смысле слова. То есть, он не врун и ничего со своей лжи не хочет получить для себя. Просто его язык и фантазия регулярно и резво бежали впереди сознания.

   - Это из книжки. Про Тимура, - наконец пояснил Рэм честно.

   - А! Слышал... - Тойво нахмурился и с раскаяньем сказал: - Не читал. Не успел. Она же всё равно историческая.

   - Валенок, - обиделся Рэм и отполз чуть подальше - за "валенка" финн мог тут же треснуть, и сильно. С безопасного расстояния он продолжал: - Во-первых, всё равно, что историческая; тебе исторические книжки не нравятся, ну и ва... дурак. Во-вторых, она не только историческая. Она про первых тимуровцев.

   Тойво чуть нахмурился. Кто такие тимуровцы - он, один из активнейших участников движения, знал отлично. Но к стыду своему никак не связывал название движения со старинной книгой. Он был уверен, что тимуровцы как появились во времена Серых Войн, так и есть сейчас. В конце концов, он же тоже читал книги - и Каманина, и Зыченкова[36], и ещё других... Выходит - нет, что ли?

   - Ну а "гнуснопрославленный" тут при чём? - немного сердито продолжал он. - Если она историческая и про тимуровцев, то откуда там Альянс?

   Рэм прыснул и звонко расхохотался. Тойво пнул его кедом по заду, и Рэм выставил вперёд руки:

   - Всё. Я не буду больше. Альянс тут ни при чём, конечно, это же ещё даже до Второй Мировой войны... - Рэм задумался. - Нет, в самом её начале это было. Про что книжка. Просто там главный герой писал противникам... ну, тоже мальчишкам, конечно, но они там почти воевали... что-то вроде ультиматума. Он начинался с обращения, в котором было вот это обращение - "гнуснопрославленному". Они там когда читали, долго не могли понять, что это за слово, а когда разобрались, то главный у этих, которым был ультиматум, сказал: "Могли бы дурака и попроще назвать."

   Объяснение было не ахти вразумительным, но Тойво выслушал его с искренним интересом.

   - А у тебя есть? - кивнул он на живот Рэма. - Ну, эта книга?

   Рэм посмотрел на свой живот. Там мирно лежала старая электронная книжка. Такими уже давно никто почти не пользовался, бумажные - и те встречались чаще. Зачем отдельные книжка, видеофон, ещё куча разных важных мелочей, если уже лет пять, как пошли в массовую продажу комбинированные браслеты - комбрасы? Сейчас их даже трёхлетние дети и стопятидесятилетние старики носят... Там всё, что нужно. Скоро в комбрасах даже голографический экран будет и, говорят, голографическая клавиатура. Надел - и вся планета (а то и вся Система, смотря где ты живёшь) рядом с тобой. И опять же - пишут, что наступит время, когда можно будет связываться, как с домашнего компьютера - со всеми мирами вообще, да ещё и опять же голографически, а не моно... Но у Рэма хоть и был комбрас, только книжку он никак не бросал. Она у него была оформлена под настоящую старинную книжку в потрескавшемся переплёте с каким-то неразличимым названием и остатками загадочного рисунка. И страницы перелистывались с настоящим шелестом, тихим и ломким. Но самое главное - в книжке были даже не сотни, а тысячи, больше сорока тысяч, текстов. Причём значительная часть этих текстов вообще не была известная широкой общественности планеты - не только мальчишеской, но и взрослой. И все они были очень интересными. Хотя и не всегда понятными. (Конечно, к "Тимуру" это не относилось, Тойво про неё всё-таки знал, а что не читал - так сам... валенок.)