Владимир Дрыжак - Кесарево сечение
– Ну… Ты все же войди в мое положение, – извиняющимся тоном произнес он. – Смылся, понимаешь ли, навешал кучу всего, а я сиди, разгребай… Ладно, ближе к вечеру… А то тут меня уже домогаются на связь…
Ближе к вечеру Сюняев действительно появился в архиве. Мы с Васей уже обсудили положение и решили, что покров таинственности в этом деле ни к чему хорошему не приведет. Поэтому я кратко и в деловом ключе доложил Сюняеву о полученных результатах в исследовании орбит аварийных КК, и о том, что хотелось бы получить, по возможности, точную и, главное, официальную информацию от навигационных служб.
– "Точную и официальную", – ядовито процитировал Валерий Алексеевич. – Вот ведь свинья! Он что же и словом не заикнулся? Я, понимаешь, информацию несу ему в горстях, а он тут устроил… Тень на плетень… Таккакацу c ним уже обсуждали?
– Частично. Мы, как и положено, доложили предварительные результаты. А потом полдня сидели, обсуждали, даже чай с халвой пили.
– Просто нет слов! Всю халву, поди, слопали… Нет, это свинство, да и только. Меня-то почему не позвали?
– Да вас, Валерий Алексеевич, наверное, не было поблизости, – предположил Куропаткин.
– Но Петр Янович поручил Василию исполнять ваши обязанности, – успокоил я.
– В части халвы? – живо поинтересовался он.
– Нет, так, вообще…
– И как Куропаткин, соответствовал?
– В целом, весьма посредственно.
– Почему посредственно. Я оппонировал, как умел, – обиделся Вася.
– Ну-ну.., – Валерий Алексеевич развеселился. – А что, правильно. Пора готовиться к обновлению кадрового состава. Вот и господин Таккакацу на это намекал.
– Разве? Что-то мы не припоминаем, да Василий?
– А вы мой кристалл слушали?
– Так по этому поводу и было объявлено совещание. Наши данные столкнулись с вашими, Петр Янович обеспокоился.
– Так-так… Вот, значит, как… Ну, я ему это припомню!.. Весь прослушали, до конца?
– Нет, Петр Янович не дал. Сказал, что там дальше лирика, – наябедничал Куропаткин.
– И на каком пункте вы закончили?
– Да вот как раз на Юпитере и траекториях. Это и толкли.
– В каком ключе?
– Пытались придумать гипотезу методом мозгового штурма.
– Ясно, – Сюняев махнул рукой. – Петр Янович в своем репертуаре. Делается все возможное для воспитания смены. Он у вас нюх вырабатывает. На меня натравливал, а вы не поняли.
– Чего мы не поняли? – не понял я.
– Того, что он хотел, чтобы вы догадались, что на кристалле есть часть, которую вы должны были прослушать с моими комментариями, ибо в чистом виде она может быть недопонята или.., скажем, э-э… понята не вполне.
– Мы совершенно не в курсе, правда, Глеб? – Васина физиономия изобразила крайнюю степень наивности. – Вы бы нас осведомили, что там еще было, тогда на очередном заседании мы не ударим в грязь лицом.
– Хотя, в принципе, Гиря конечно прав, дальше началась лирика, – Сюняев меланхолично пожевал губами.
– И тем не менее, – сказал я вкрадчиво. – Зачем нам эта секретность? Ведь гласность – основное оружие в борьбе с нарушителями правил и уложений. И вы сами не так давно это утверждали.
– Я?! – деланно изумился Сюняев. – Я это утверждал?
– Именно, – подтвердил Василий. – Даже угрожали прибить соответствующий лозунг в кабинете Петра Яновича.
– Ну… Вероятно, э-э… сгоряча… Да, признаю, я тогда погорячился, – Валерий Алексеевич рассеянно глянул на монитор, где красовалась таблица с нашими достижениями. – А вот что касается господина Таккакацу – тут я лозунги вешать не буду. Господин Таккакацу – очень интересный господин. Никогда не знаешь заранее, что он тебе преподнесет в очередной раз. Я не буду дословно, а так, по основным пунктам. Пункт первый. Сей почтенный господин сообщил мне, что уже лет пятнадцать изучает различные аспекты возможного посещения нашей планеты представителями внеземного разума. Он так и сказал: "различные аспекты". А когда я выразил сомнения в целесообразности этого, он, в свою очередь, выразил убеждение, что таковое имело место в промежутке от ста до тридцати тысяч лет тому назад.
– Убеждение? – Куропаткин подпрыгнул на месте. – А факты? Чем он это аргументирует?
– Ну, вы должны понимать, что убежденность не всегда опирается на факты. С другой стороны, какие-то факты имеются, но их трактовки варьируется от полного отрицания до криков восторга. Тут вам и пирамиды, и рисунки КК на скалах, и отпечатки подошв скафандров в горных породах… Все это, в общем, банально, о чем меня уведомил господин Таккакацу, и с чем я согласился без комментариев. Но дело в том, что пришельцы, с точки зрения Таккакацу, никаких материальных следов оставить не могли именно в силу того, что это было для них одной из главных задач. Никаких следов здесь, на Земле и в ее ближайших окрестностях! Но он вполне допускает, что где-то, возможно, в Поясе астероидов, а возможно, за границей Приземелья есть некий объект, весьма похожий на естественный, но, на самом деле, изготовленный или, скажем, э-э… обустроенный для выполнения неких функций. Я, естественно, выразил удивление, на что Господин Таккакацу, предложил оставить сам факт гипотетического посещения на растерзание писателям-фантастам и прочим романтически настроенным личностям, а самим задаться следующим гипотетическим вопросом: что здесь могли делать пришельцы, и какого рода функцию может исполнять упомянутый объект?.. Кстати, с идеями Петра Яновича по этому поводу я знаком, и не выражая своего личного к ним отношения, замечу, что возникли они независимо от Таккакацу, но оформились, так сказать э-э… структурировались в его голове именно под воздействием прослушивания кристалла с нашим разговором. И потом, эта история с Шатиловым…
– Выходит, все уже в курсе, – с ноткой разочарования в голосе произнес Куропаткин.
– Да, – Сюняев хмыкнул. – Надо знать Петра Яновича, чтобы в этом не усомниться ни на секунду. Если в его поле зрения оказываются явления или даже косвенные факты, свидетельствующие о назревании какой-то проблемы, он немедленно ставит об этом в известность всех, кто может предложить что-то дельное и конкретное. Всех прочих он постарается успокоить, и попросит не беспокоиться. Как я понял, основной целью господина Таккакацу было перевести Петра Яновича именно в такое состояние…
Так вот, объект… Господин Таккакацу предложил мне тут же, не сходя с места, попытаться ответить на его вопрос. Я слегка напрягся и предложил несколько вариантов ответа. Среди прочих фигурировал и такой: пришельцы оставили нам, например, под видом одного из малых спутников планет, замаскированный межзвездный корабль. Здесь Таккакацу заметно оживился. Он сказал, что и сам обдумывал такой вариант. И особенно тщательно анализировал следующий аспект: какую цель могли преследовать гипотетические пришельцы, оставляя нам такой роскошный подарок? И какую цель мы должны преследовать, если решимся воспользоваться их любезностью. Я, разумеется, осведомился, кого он обозначает словом "мы"? Подразумевается ли при этом человечество в целом, или… Он сказал, что вовсе не обязательно. Это может быть какая-то группа частных лиц, либо какая-то организация, либо э-э… нечто в этом роде. Прежде всего его интересует аспект цели полета в самой общей постановке. То есть, допустим, улететь можно. Но надо ведь еще куда-то прилететь. Это сложнее. Но еще сложнее придумать цель такого полета. И тут я с ним полностью согласился. Дело в том, что вернуться, скорее всего, возможности не представится. А безвозвратный полет смысла не имеет.
– Это вам Таккакацу сказал?
– Нет, это я сам констатировал.
– А он что же?
– Он сказал, что мы, наконец, проникли в область философии, куда он стремился с самого начала. Допустим, мы – человечество. И возникает ситуация при которой некто куда-то стремится, а мы даже не имеем никаких предположений относительно того, зачем он это делает. Возможно, это просто группа умалишенных, и тогда нет оснований для беспокойства. Он, лично, считает, что поощрять не стоит, но и особенно препятствовать нет смысла. Если сильно хотят, то рано или поздно все равно улетят, хоть в лепешку расшибись!
– Он так сказал?
– Нет, это я, так сказать, образно… Но совсем другое дело, если этот полет имеет смысл. Тогда мы, во всяком случае, должны знать, какой именно? Иначе нам, как человечеству, грош цена. Мы ведь цивилизация, а не просто какой-то муравейник.
Последние слова Валерий Алексеевич произнес с некоторым пафосом. И я с ним внутренне согласился. Действительно, не муравейник, хотя кто там знает, что происходит в муравейниках. Возможно, дела там поставлены много лучше, нежели у нас…
– А коль скоро мы цивилизация, – продолжил Сюняев, – нам необходимо задать себе вопрос: к каким последствиям приведет упомянутый гипотетический полет?
– И какие могут быть последствия? – быстро спросил я.
– Это неважно. Важно то, что о них никто не имеет понятия. И я – в том числе. Это означает, что последствия наступят неожиданно. Мы же, как всегда, будем действовать впопыхах и сгоряча.
