Виталий Каплан - Струна (=Полоса невезения)
— Ага, — кивнул он. — Я пойду. Пусть они не знают, что мы знакомы.
Я ничего не ответил, да и не надо было ничего отвечать. Все и так предельно ясно. Оставалось лишь разводить руками. Иди, мол, кто ж тебя держит?
Он вскочил с лавочки, вмиг растеряв всю свою взрослость, и чуть ли не вприпрыжку кинулся к повороту тропинки, из-за которого собирались возникнуть его друзья. Мне же вновь досталась роль «сидячего дополнения», чья обязанность — оставаться на заднем плане, когда герой идет на новые свои подвиги.
Ну, ничего. Кто-то же должен сидеть в кустах…
4
С самого начала я понял, что дела плохи. Слишком уж сух и напряжен был Юркин голос, когда он попросил меня срочно явиться в смотрительский кабинет, где уже собрался народ.
— Что, педсовет? — хмыкнул я, вспоминая гадюшник.
— Хуже! — коротко обронил Юрик и дал отбой.
Еще с порога я заметил, насколько мрачны лица собравшихся. Мелькнула было мысль, что вот, наконец, я и попался и теперь начнется судилище над глиняным. Мало ли каких «жучков» подсадили мне на одежду? Подслушали разговор с Димкой — и пошла писать губерния. Но тут же я себя и одернул. Хватит этой паранойи, скоро начну шарахаться от собственной тени. Что, свет на мне клином сошелся? Без меня тут неприятностей не бывает?
А неприятностями пахло. Грачёв и Ник-Власов, сидевшие рядом с Осоргиным, не отрывали взгляд от стола, другие воззрились на меня, будто ожидали чуда. Было сумрачно и душно. В кабинет набилось по меньшей мере человек десять — в основном старшие воспитатели.
Все молчали. Похоже, и впрямь дожидались меня.
— Садись, Костя — Юрик указал на свободное кресло. — А то упадешь.
Я подчинился.
На миг возникло движение. Сидевшие рядом расступались, освобождая мне место. Рабочий кабинет смотрителя размером не выделялся. Похоже, его использовали лишь для приватных бесед, а не для общих собраний.
Вывод — Осоргину есть что скрывать.
— Итак, товарищи, — на последнем слове его лицо исказила сардоническая ухмылка, — мы ждали, ждали и наконец дождались…
— Само собой, — сейчас же вставил Грачёв. — А что вы хотели? Все и так было ясно.
— Я говорила, — произнесла одна из старушек-воспитательниц. — Нужна своевременная профилактика. Нужна обязательно, без этого никуда… Без этого вот мы и приехали.
Она чем-то напоминала Хрущева, как его любили показывать в фильмах. Такое чувство, что в пылу речи Никита Сергеевич вот-вот продавит стол пальцем.
— И в чем же сия профилактика должна была состоять? — спросил кто-то.
— А вот это надо было продумать заранее, — повернулась к нему старушка. — Мы же и не садились за этот вопрос…
— Есть один способ, — буркнул Ник-Власов.
— С этим успеется, — одернул его Осоргин.
— Мы с любым успеем, — словно обидевшись, отозвался Ник. — Не случилось же ничего.
Юрка повернулся к нему.
— Случился прецедент, теперь у нас меньше возможностей для действия.
— И так-то их было…
— Может, объясните мне, что случилось, — я окончательно запутался. Похоже, среди «упсовцев» назрела давняя перепалка, и о столичном госте они забыли.
Сразу же после моей реплики в комнате воцарилось молчание. Ник-Власов оборвался на полуслове, и стало слышно, как где-то под потолком парит громадная, жирная муха.
— Мастыкинцы, — бросил Грачёв и снова уткнулся взглядом в столешницу. — Мастыкинские патриоты родных болот.
— Напали? — сообразил я.
Осоргин кивнул.
— Группа младших ребят с воспитателем пошли в лес. За южный холм… ты не знаешь еще, наверное. Там малины заросли, не отошла еще… грибы опять же. И нескольких оторвавшихся от общей толпы детей подловили мастыкинцы. Герои, блин.
Моряк Юра еле сдержался, чтобы не выразиться многоякорно.
— Что, первый раз, что ли? — недоверчиво спросил я.
— Так — в первый, — вздохнул он.
— Как «так»?
Муха под потолком пошла на снижение, совершила пике над моей головой и вновь набрала высоты, чуть было не врезавшись в Грачёва. Словно истребитель, идущий на «таран».
Юрик обвел глазами собравшихся. И снова я почуял аромат кондового педсовета, уж на таких-то посиделках мне немало привелось мучаться.
— Было все, — пояснил Осоргин. — И через забор лаялись, и мелочь возилась. Ну так без этого никуда. Первоклашки сцепятся и давай друг друга мутузить. Естественно было!
— А теперь? — спросил я.
— А теперь у нас «белый порядок», — подал голос Ник-Власов. Он выдавил это сквозь зубы, и мне показалось, что окажись перед ним виновник происшествия — порвал бы того голыми руками.
— Говоря проще, скины, — во всеуслышание объявил Юрик. — Что смотрите? Вы бы еще слова «секс» постеснялись. — Он снова обвел нас взглядом. — Если верить доблестной милиции, так их вообще нет, этих самых «арийских воинов». А на детей в лесу так — футбольные фанаты напали.
— Вот надо было не фанатеть, а действительно в футбол поиграть. Наши с мастыкинскими, — не к месту вставила старушка. — Может, и подружились бы…
— Не исключено, — Ник-Власов усмехнулся так, что всем стало ясно: совершенным образом невозможно.
— Вы что-то разболтались, — одернул их Осоргин. Тон его не вязался с образом рубахи-парня, толкующего за жизнь между первой и второй. Было в нем сейчас нечто армейское, некий лязгающий металл. — Некогда о глупостях болтать, надо с главными делами решать чего-то.
— Так чего скины? — спросил я.
— Все то же, — скривился Юрик. — Они у нас люди полувоенные. На противника малыми силами не налетают, а вот крупными — за милую душу. Там детей-то было всего пятеро. Оторвались от основной группы, решили в свободное плавание… в малинник то есть. Троим и десяти не исполнилось. Старшему — одиннадцать.
— А этим? — ощутив странный холодок в груди, спросил я.
— Не менее шестнадцати. Старшему — семнадцать с половиной. Почти вышли на грань, но еще не успели вот… Милые детки, — такие слова в устах человека «Струны», причем не последнего человека, звучали неожиданно. И в то же время целиком укладывались в мое понимание Осоргина.
— И что?
— Да ты из первых уст послушай, — он нажал кнопку селектора, скрытого от посетителей разлапистой геранью, и сказал: — Пусть зайдут.
Я оглянулся на дверь.
Та приоткрылась, впуская еще одного воспитателя и двух зареванных пацанов лет восьми. Воспитателя, кажется, звали Коля. Я точно не помнил.
— Ну что, ребят, оклемались немного? — спросил Осоргин.
Те закивали.
— Вот, Константин Антоныч. Это Сашка и Ромка, а это Коля. Педагог младшей группы.
Я внимательней пригляделся к ребятам. Им, похоже, совсем не досталось.
— Давай, Коль, расскажи, — кивнул ему Осоргин.
— Да там и рассказывать нечего. Налетели на наших и давай избивать, — подал голос молодой воспитатель. — Еще орут, главное, чего-то про белый порядок… Они ж правильные, а те, кто в детдомах — ублюдки. Их искоренять надо. Во всех возрастах…
— Успели хоть? — спросил я, уже понимая, что мой вопрос можно было понять двояко.
— Дашеньку раз ударили, — повернувшись ко мне, сказала старушка. — Один раз, но сильно. У нее теперь трещина в ребре. Представляете? Хорошо еще, скрутили их вовремя.
— Вот эти двое сообразили, — Коля показал на пацанов. — ко мне кинулись. Ну а дальше-то дело нехитрое.
— А что мы могли? — подал голос один из мальчишек. — Мы б с ними сами не справились. А они ж выше нас намного! Девчонок избивать стали…
На миг снова повисло молчание.
Использовав это, муха рванулась вниз и ловко упала в стакан с водой, стоявший напротив Осоргина. Тот, кажется, и не заметил такой пакости.
— Да все правильно вы сделали, ребята! — успокоил малышню Юрик. — Ладно, идите. А мы уж тут с этими лбами как-нибудь да разберемся.
— Сильные лбы, — пространно заметил Коля. — Иного взрослого стоят.
— Еще бы! — не выдержала старушка. — Всю жизнь только мышцы и качают.
— Да и драться умеют… А уж бегать…Двое сбежали. Недалеко, впрочем. До первого мента…
— А остальные? — не понял я.
Коля взглянул на меня, будто пытаясь понять: может, начальство из Столицы не верит в его силы?
— Куда ж они от Резонанса-то денутся?
— Само собой, — согласился Осоргин. — Что бы мы без Резонанса делали? Без Резонанса мы вообще… кучка гнилых интеллигентов с претензиями. Ладно, народ. Базарить можно без конца, а время не терпит. В общем, так. С этими белыми воинами мы чуть позже побеседуем. Ну, часика через полтора… а пока декорации подготовим. Все свободны до двадцати одного ноль-ноль. В смысле, ступайте ужинать…
Войдя в комнату, я моментально проникся к Юркику глубочайшем уважением. Такое требовало изрядной фантазии. Импровизация или ранняя заготовка? Может, здесь уже применяли подобный метод?
