Филип Фармер - Т. 11. Любовь зла. Конец времён. Растиньяк-дьявол

Уззит стоял у кровати, пристально глядя на спящую. Медсестра сидела в углу, не сделав и попытки помешать ворвавшемуся Кандельману.

— Вам же сказали, — сдавленно прошипел Лейф, едва сдерживая ярость, — ни в коем случае не беспокоить госпожу Даннто! Я не собираюсь повторять это еще раз!

Рука Кандельмана задержалась над пламенным ореолом волос, обрамлявшим прекрасное лицо на белой подушке. Патом уззит выпрямился и молча вышел. Лейф непроизвольно стиснул кулаки — с каким наслаждением он вогнал бы их сейчас в эту жестокую морду!

Едва уззит вышел, Лейф обернулся к сестре.

— Марш в свое отделение! — выдавил он. — От вас все равно никакого толку.

Медсестра, стерва с восьмидесятилетним стажем, открыла было рот, чтобы заспорить, глянула на Лейфа и промолчала. Лейф подозревал, что она работает на Кандельмана. Забавно, что уззит сам дал ему повод наконец-то ее уволить.

ГЛАВА 12

Стоило Лейфу возвратиться в столовую, как куб зазвонил снова. Появившийся в нем уриэлит сообщил своему начальнику, что метатрон требует его присутствия на весьма важном заседании внутреннего совета на следующий день в Монреале. Даннто, поколебавшись, сказал, что прибудет непременно.

— Видите, доктор, — заметил толстяк, — как я занят. Сегодня днем операция, а вечером мне экспрессом мчаться в Канаду. Просто нет времени побыть с женой.

— Об этом мы позаботимся. Завтра вечером она сможет последовать за вами. Если не будет осложнений.

Подбородки Даннто радостно затряслись. Он огрел Лейфа по спине.

— Доктор, вы лучший из лучших.

— Чистая правда.

Баркер позвонил своему ассистенту и приказал готовиться к удалению опухоли у господина Даннто в пятнадцать ноль-ноль, а также прислать медсестру, чтобы та проводила архиуриэлита в восьмое, хирургическое отделение.

— Там вам дадут успокоительное, вымоют и подготовят к операции, — пояснил Лейф.

— Я-то надеялся побыть тут подольше, — обиженно пробурчал Даннто.

— Ваша супруга до девяти вечера не проснется.

— Иуда его возьми, а мне уезжать восьмичасовым экспрессом. Как вы думаете, могу я на нем ехать?

— Сочувствую, — сказал Лейф, — но, поскольку ускорение в экспрессе не способно повредить хорошо наложенным швам, с сожалением должен ответить, что не вижу причин откладывать ваш отъезд.

— Ну ладно. Встреча действительно важная. Мне пора.

Вежливо выставив Даннто, Лейф подождал, пока не явится медсестра, которая должна дежурить у постели Аллы, дал ей указания и отправился в спальню. Ава в кружевном халате полулежала в кресле, посасывая сигарету.

— Дай прикурить, — потребовал Лейф. — Я об этом все утро мечтал.

— Я тебе дам, но не прикурить, а по шее! — вскипела Ава. — Какого черта ты эту девку препарировал, а не сжег сразу? Какого черта? Или КХВ тебе уже не указ?

Лейф отложил зажигалку и с наслаждением затянулся «Благой жатвой».

— Ава, я буду с тобой честен. Ты много думала о мыслеприемнике?

— Это здесь при чем?

— Подумай — в тот раз, когда устройство сломалось, что с ним сделали? Мы его сами чинили?

— Нет, мы его отправили домой и получили новый.

— А почему?

— Да потому, что в этом стоит ловушка: откроешь — взорвется. Если нас поймают с этой железкой, гайки все равно не узнают ее секрета.

— Ну-ну. Только эта ловушка должна удерживать и не в меру любознательных пограничников. Знаешь почему? Потому, что это устройство мы взяли взаймы. И хозяева желают сохранить его устройство в тайне. Считают, наверное, что та группа землян, которая завладеет этим секретом, получит слишком большую власть.

— Что значит «землян»?!

— Ава, вечерами, когда никого нет рядом, я не раз осматривал мыслеприемник. Разобрать я могу немногое, но эта штука определенно неземного происхождения, и собирали ее не люди.

Ава взмахнула длинными загибающимися кверху ресницами.

— И как ты пришел к столь поразительному выводу? — не скрывая сарказма, спросила она.

— А ты не смейся. Когда я гляжу на эту штуку, у меня появляется именно такое чувство. Ну не земная она! Господом Богом клянусь, есть в ней что-то нечеловеческое.

— Фантазии!

— Нет. Интуиция.

— И все?

— Не все. Эти девчонки — и живая, и мертвая — инопланетянки.

Ава резко села.

— С чего ты взял?

Лейф объяснил.

Сигарета в руке Авы завиляла горящим кончиком. «Она волнуется сильнее, чем стоило бы», — подумал Лейф.

— И еще одно, — добавил он. — По собственному признанию гаек, моральные устои Союза изрядно размылись за последнее столетие. Но в последние пятнадцать лет мораль чахла на глазах. Словно разложение ускоряет какой-то внешний фактор. Но какой?

Конечно, КХВ сильно помог препарат, позволяющий нашим агентам лгать даже под воздействием правдодела. Поэтому мы можем проходить элохиметрию и зарабатывать золотые ламеды. Это преимущество мы использовали, чтобы внедрить своих людей в Союз, людей, способных работать в этом обществе невозбранно, нанося ему удар за ударом. Но откуда мы получили этот препарат? Я точно знаю — он создан не нами!

— Может, его сработали сами гайки? — предположила Ава. — Знаешь, их наука настолько разобщена, что многие изобретения остаются незамеченными или не внедряются.

— Согласен. Забавно, что причиной тут в основном оказалась неприязнь гаек к огромным электронным вычислителям, которые используем мы. Сигмен сам выбил это оружие из рук своих учеников, когда заявил, что неконтролируемое использование таких машин приведет к порабощению ими человечества. Но подумай сама — мы внезапно начали использовать этот препарат около десяти лет назад. И знаешь что? По-моему, он, как и мыслеприемник, неземного происхождения.

— А обе Аллы — инопланетянки, работающие на нас? Да что им вообще делать тут, в гуще событий?

— Ава, когда женщины Союза принялись краситься? Когда члены иерархии стали выпивать в уединении? Когда мы узнали, что у Пограничья есть женщины-агенты, чье влияние на верхушку церкводарства огромно?

— Ты хочешь сказать, что эти инопланетянки способствуют переменам через свое влияние на иерархов?

— Шиб. Само собой, ничего бы у них не вышло, не будь общество готово к переменам. И кстати, Ава, — кто первым созвал совет уриэлитов для обсуждения некоего отрывка писаний? И кто заставил совет признать, что данный отрывок не запрещает женщинам пользоваться косметикой?

— Даннто… по наущению Аллы! Но есть одна незадача. Как эти девчонки вообще приобрели свое влияние? Были времена, когда их отправили бы к Ч за одно упоминание перемен.

— А вот это, — медленно произнес Лейф, — я и хочу выяснить. Есть у них какая-то способность… почти волшебная. И я узнаю какая.

Он вытащил из шкафа бутылку спирта, смешал в стакане с лиловатой жидкостью.

— Кстати, — добавил он, — чтобы сменить тему: по-моему, Шант в тебя влюбился. Взгляд у него просто овечий.

— Каждый раз, — взвилась Ава, — каждый раз, когда мы остаемся наедине, он пытается меня лапать! На людях он сыплет комплиментами, а стоит всем отвернуться, так и лезет, так и лезет! Следующий раз я наплюю на приказы и выбью ему все зубы…

— Тогда не кори меня нарушениями субординации. Плохой из тебя солдат. Знаешь же, каков мой приказ — чтобы Шант у тебя шелковый был. Он хороший источник сведений, может еще пригодиться.

— Ну не могу же я подпускать его слишком близко!

— Ох-хо! — Лейф опрокинул в глотку полстакана гремучей смеси. — Хорошо, что эта дрянь пахнет эфиром. А то медсестры всполошились бы. — Он вздрогнул и налил еще стакан. — Может быть, это и есть эфир.

Ситуация такая: в три часа я вырезаю Даннто опухоль. Кандельман будет следить за ходом операции по кубу. Сделай так, чтобы куб вышел из строя в четверть четвертого. Вина ляжет на Петра Сорна — потом надо будет послать на него донос. Хватит ли этого, чтобы отправить его к Ч, не знаю. Техов настолько не хватает, что уззиты, при всей своей несгибаемости, уже не так охотно берутся за них, как прежде. Но еще несколько поломок, и оставить Сорна без внимания уже будет нельзя.

— Жалко Петра, — заметила Ава. — Он один из немногих в этой больнице, кого я могу выносить. Почему бы нам не подставить старого поганца Гуннарссона?

— Сама знаешь почему. Как тех Гуннарссон Сорну в подметки не годится. Без него гайки обойдутся.

— Хорошо бы избавиться от развратника Шанта. Когда мы возьмемся за него?

— Ну-ну, оставим личные обиды.

— Знаешь, Лейф, я все-таки не могу понять, как гайки не раскусили наш метод. Они что, и впрямь такие тупые?

— Не вздумай делать эту ошибку. Их интеллект в среднем не отличается от интеллекта всех остальных. О большом уме израильтян болтают в основном потому, что они произошли от жителей старого Израиля, одной из немногих стран, переживших без особых потерь войну Судного дня. По этой теории, после многих тысяч лет угнетения, преследований и гонений среди евреев выжили только самые умные. И когда вокруг перенаселенного клочка земли оказались огромные территории, где выжили лишь неорганизованные группки людей, страна буквально взорвалась. В кратчайший срок по всему Средиземноморью распространились колонии, семьи в которых насчитывали подчас по дюжине детей. Смертность оставалась низкой, а изобретенная незадолго до этого техника омоложения позволяла продлить детородный возраст до девяноста лет.