Кристина Тарасова - Карамель
— Он смог, и ты сможешь, — утешает меня Не-л-Ех. — Я же буду тебя держать.
— Почему мы не можешь на машине долететь до Ранида?
— Потому что весь подобный транспорт работает на определенной дистанции, затем просто глохнет. Нам нельзя медлить, если мы не хотим рисковать. — Поларис быстро глядит на меня и подмигивает. — Начинаем?
— Начинаем, — шепчу я.
— Хорошее решение, — посмеивается девушка и дает по газам, поднимаясь вверх.
— Открывай дверь! — командует Не-л-Ех, и я выполняю ее поручение.
— Почему так? Ребята выползли через окно, — подмечаю я.
— А у меня бедра широкие, — смеется девушка и выглядывает; затем смотрит на мое перекошенное лицо и добавляет, — боже, Карамель, я шучу, не бойся так! Просто тебе легче будет — цепляться не придется.
— Ладно, — быстро киваю ей. — Просто легче.
Женщина переползает на крышу — мы выравниваемся с вертолетом.
Чертовы аферисты!
— Руку! — Не-л-Ех протягивается ко мне.
Бездумно хватаюсь за нее, решив не вестись на собственные толкования в голове, рассуждения и страхи — я верю ей. Встаю ногами на самый край машины, и Не-л-Ех без предупреждения толкает меня. Лечу вперед.
Машина зависает в воздухе чуть выше вертолета, поэтому я хлопаюсь прямо в него. Острая боль в бедре дает о себе знать, и я начинаю соскальзывать. Серафим кидается ко мне и помогает заползти. Оборачиваюсь — Не-л-Ех потягивается как кошка, а затем прыгает, очень изящно приземлившись на обе ноги.
— Как ты, дорогая? — с улыбкой спрашивает Кир.
— Размялась, — ехидничает она и смотрит назад. — Все хорошо. Да, Карамель? — Она видит, как я широко распахнула глаза и невольно сжала ладонь Серафима. — Оставить панику, конфета наша.
Обиженно киваю ей… она толкнула меня!
Поларис машет нам рукой, разворачивается и улетает. Я смотрю на наши соединенные руки с Серафимом, подаюсь назад и отцепляюсь.
— Это лишнее, — шепчу я и получаю согласие.
— Да. — Юноша глубоко вздыхает. — Ты молодец, Карамель. Мы рядом — не беспокойся.
Я веду бровью, и он замечает это.
— Я серьезно, Карамель, — добавляет юноша. — Мы друзья. И если что-то случится — спрячем за спинами.
Кому-то все равно придется остаться на передовой… трясу головой — оставить панику, Карамель, да?
— Мы на разведку. — Не-л-Ех и Кир бегут к единственной двери и пропадают за ней.
— А что делать нам? — спрашиваю я.
— Притаиться и подождать конечной. — Серафим оценочно оглядывает помещение, в котором мы оказались. — Ты правда молодец, Карамель. — Я расслабляюсь, а он быстро касается моего плеча. — Я считаю, ты хорошо справляешься.
— Думаешь, никто не заметил, как мы вынесли дверь? — быстро свожу тему.
— Здесь везде шумоизоляторы. Я раньше бывал в военных вертолетах, окна у пилотов смешные: видно лишь то, что впереди — по бокам обзора никакого.
Задумываюсь о том, при каких обстоятельствах Серафиму доводилось находиться в военных вертолетах — откуда он знает их строение?
Мой друг хочет что-то спросить, как вдруг вертолет резко вздрагивает, и мы, встряхнувшись, с большим трудом остаемся стоять на ногах. Хочу подойти к стене и облокотиться о нее, но мы будто встаем на дыбы и резко хлюпаем носом вперед, после чего наоборот тянемся еще выше к облакам — заваливаемся на бок. Вижу, что Серафим хочет взять меня за руку, но вертолет опять дергает: я качусь к выбитой двери, вскрикиваю и пытаюсь ухватиться за что-либо. Парень протягивается, ворот моей куртки оказывается зажат в его кулаке, и он быстро подтаскивает меня к себе.
— Так и должно быть? — испуганно выдаю я.
Юноша томно глядит, проглатывает слюни и оглядывается, отвечает качанием головы, и еле слышное «нет» с трудом выбирается из его губ. Ответ этот вызывает спазмы внизу моего живота.
— Давай спрячемся? — предлагаю я.
Кир врывается обратно к нам и кричит о том, что Они — некто — знают о нашем пребывании сие и что Они — некто ожидали того. Серафим начинает перечить и качать головой, «быть того не может» слышно от него чаще, чем видно вздымающуюся в такт дыханию грудь. Из коридора за открытой дверью доносится грохот.
Ждали! Знали!
Вижу ухмылку юноши — как будто это наш план; растерянность сменяется на противоположное, улыбка — на звериный оскал.
За Киром врывается несколько мужчин в одинаковой форме песочно-зеленого цвета. Вертолет выравнивается, и Серафим помогает мне подняться. Кир ударяет одного из мужчин: ловит его кулак, выкручивает локоть и отталкивает к открытой двери. Тот вываливается и, должно быть, летит в воду. В воду!!!
Зачем он это сделал?! Он же убил его! Для чего?!
Серафим притягивает меня к себе и отводит как можно дальше от двери, подступает к Киру, чтобы помочь. Я спиной влетаю в стену и скатываюсь коленями вниз, наблюдаю, падаю, боюсь… Кир и мужчина в форме сталкиваются, заваливаются на пол: пытаются перебороть друг друга и подкатываются к двери. Вертолет опять наклоняется, я липкой стороной перчаток цепляюсь за стену, а Серафим в последний момент кидается от друга ко мне и хватает за талию — променял…
Кир толкает мужчину, тот успевает схватить его за ногу, и они выскальзывают вместе.
Я сжимаюсь — от страха, от незнакомцев, от драки, от рук моего друга-спасителя-губителя.
— Помоги ему! — кричу я, пытаясь отбиться.
— Руку! — доходит до нас вой Кира.
Серафим оставляет меня: бросается к мужчине. Вертолет опять дергается — мы падаем, и Кир вылетает вместе с солдатом.
Все происходит так быстро, и я не понимаю, что мне делать. Захлебываюсь от обилия действий, мыслей, эмоций… происходящее никак не укладывается у меня в голове. Серафим пытается от шока пробудить меня хлопками перед лицом, то и дело щелкает пальцами и трясет за плечи, и, уловив мое внимание, говорит, что нам необходимо найти Не-л-Ех, ибо планы меняются. Он помогает мне подняться и добавляет, что управление мы возьмем на себя.
— Сколько тут этих людей? — с всхлипом выдаю я, и вертолет опять подбрасывает. — Что с Киром? Он умер? Он… что с Киром, Серафим?!
Одна из перчаток рвется, я отцепляюсь и падаю на бок — уходим в наклонную. Я качусь к двери и вываливаюсь из нее. И именно в этот момент я понимаю, как хочу жить. Хочу! Никогда прежде мне не хотелось сохранить себя, уберечь, уцелеть — я хватаюсь за край пальцами и пытаюсь подняться, кричу, что есть сил, и болтаю ногами в воздухе.
— Карамель! Держись! — Серафим подползает ко мне, пытается взять за руку, но вертолет слишком сильно трясет.
Грохот. Двери со стороны салона выламывают, и появляется еще один мужчина. Серафим бьет его кулаком по лицу, хватает за волосы и со всей силы ударяет о стену — слышу хруст — волна ужаса пробегает по спине — и вижу кровь — гул в голове не перестает — на пальцах юноши.
Он приседает ко мне, и грохот повторяется.
— Оставь меня! — на эмоциях кричу я. — Оставь меня! Ты спасайся!
Серафим вторит «твоя семья, твоя семья…», и я не понимаю, почему он это делает. Единственное, что я знаю — ему тяжело; и впервые хочу сбросить тяжесть с чьих-то плеч.
— Отец выпустит закон! — кричу я. — Он подпишет его ради меня! Я просила!
Ободрение сейчас необходимо — нужен стимул!
Серафим предлагал поговорить мне с родителями после поездки в «Ранид», чтобы я могла удостовериться, что люди из Острога — неплохие; иное. Но я убедилась в этом куда раньше. Затем он сказал, что этот разговор совсем ни к чему, что я могу просто попрощаться со своей семьей. Мне хочется сделать ему хорошо, хочется утешить, хочется зажечь янтарный блеск в карих глазах.
— То есть, мы свободны? — оживляется он, но искренний блеск — мелькнувший в секунду — сменяется насмешливостью. — Территория общая?
Я чувствую слезы. Почему Серафим перестает поднимать меня?
— «К» — значит кара, — шепчет он. — Это твое наказание за все содеянное людьми Нового Мира.
— О чем ты, Серафим? — испуганно спрашиваю я, пытаясь обеими руками зацепиться за его ладонь.
— Тот парень, из-за которого разразился конфликт с Острогом — Бон-Тон младший. Я убил его, а затем и самого Бон-Тона. Золото — девушка в белом платье, — говорит он и отпускает меня.
Я проношусь мимо лопастей на боковых крыльях — к счастью меня не задевает; к счастью, да? Я машу руками, разрезая воздух, я молюсь спасению, я уповаю чуду — вот она моя религия.
Остаются секунды до воды, и мне поры бы что-нибудь переосмыслить. Нет… Все стало понятным и так: мой перевоз оказался необязателен.
— Мы ваши Создатели!
Вторит голос, и я вижу перед собой воду. Не понимаю, что происходит… Я тону?
— Мы будущее этого мира!
Глубоко вдыхаю — пара секунд — и замираю — пара секунд.
— И если вы живете…
Вода наполняет легкие как сосуд, но чья-то дрогнувшая рука не останавливается, и жидкость льется через край, ощипывает меня и давит.
