Питер Уоттс - Бетагемот
— Похоже, нет. — Така ощупала опухоль. Пациент поморщился, но что бы его ни покусало, после себя оно, кажется, ничего не оставило. — Ничего серьезного, если, конечно, вас покусали именно на прошлой неделе. Я могу дать вам что-нибудь против инфекции. Это в общем-то мелочь, если сравнивать...
— Да, — ответил пациент.
Она нанесла на опухоль немного антибиотика.
— Я могу сделать укол антигистамина, — сказала она, словно извиняясь, — но боюсь, эффект от него будет непродолжительным. Если потом вас станет донимать зуд, пописайте на опухоль.
— Что сделать? Пописать?
— Моча наружно ослабляет зуд, — объяснила Така. Она протянула ему заряженную кювету; мужчина, как обычно, пожертвовал свою кровь. — Теперь, если вы просто...
— Я знаю, что надо делать.
От одной стороны лазарета до другой шел тоннель: слегка сплющенный цилиндр, в котором мог поместиться человек, он походил на пару ртов, расположенных на разных концах, соединенных горлом с датчиками внутри. Из ближайшей пасти торчала койка, напоминающая распухший прямоугольный язык. Пациент улегся на него, фургон слегка накренился под его весом. С электрическим жужжанием кровать втянулась внутрь. Медленно и плавно человек скрылся в одном отверстии и показался из другого. Ему повезло больше, чем некоторым. Иногда больных втягивало в тоннель, но наружу они так и не показывались. Труба служила еще и крематорием.
Така одним глазом следила за показаниями томографа, другим — за анализом крови. Время от времени она с беспокойством переводила взгляд на растущую очередь больных.
— Ну как? — донесся с другого конца фургона голос мужчины.
Судя по всему, она его уже осматривала. Вторичные модификации уже принялись за его клетки.
Но первую фазу Бетагемота не остановили.
— Очевидно, о меланомах вы знаете, — сказала она, когда он вышел из-за угла. Она достала из шкафа ингибитор длительного действия и зарядила его в инжектор. — Это замедлит рост опухолей на вашей коже, а также других внутренних новообразований, о которых вы еще не знаете. Я так понимаю, вы недавно были в анклаве или в ПМЗ?
Он хмыкнул в ответ:
— Вернулся сюда с месяц назад. Может, два.
— Угу.
Генераторы электростатического поля, установленные в таких местах, были, в лучшем случае, палкой о двух концах. Стоило побыть в таком поле хоть какое-то время, и опухоли на мягких тканях росли с невероятной скоростью, как грибы на навозе. Большинство людей считало это меньшим злом, хотя устройства не отражали Бетагемот, а всего лишь задерживали.
Така не спросила, зачем мужчина променял хоть и ненадежную, но защиту на вражескую территорию. Такие решения редко принимались добровольно. Он протянул руку, и она ввела капсулу подкожно прямо над бицепсом.
— Боюсь, у вас есть еще парочка опухолей. Не настолько васкуляризированные. Я могу выжечь их, но вам придется подождать, пока я буду немного посвободнее. Срочности нет.
— Как насчет «ведьмы»? — спросил он, имея в виду «огненную ведьму», Бетагемота.
— Хм, судя по анализу крови, коктейль вы уже приняли, — сказала Така, притворяясь, что снова проверяет результаты.
— Это я знаю. Прошлой осенью. — Он откашлялся. — Мне все еще плохо.
— Понимаете, если вы заразились прошлой осенью, то наши процедуры делают свое дело. Без них вы бы не дожили до зимы.
— Но мне все еще плохо.
Он шагнул к ней, большой, вернее громадный, мужчина; его окровавленные глаза походили сейчас на красные щелки. У стоявших на улице пациентов терпение было на исходе.
— Вам надо поехать в Бангор, — начала она. — Это ближайший к нам...
— В Бангоре мне даже не скажут подождите, — выпалил он.
— Я могу только... я... Понимаете, это даже не лекарство, — постаралась спокойно объяснить Така. — Это средство всего лишь дает вам время.
— Оно уже дало. Дайте больше.
Она осторожно, как будто ненамеренно сделала шаг назад. Ближе к системе защиты Мири[23], работающей от голосовых команд. Подальше от неприятностей.
Однако неприятность пошла ей навстречу.
— Это так не работает, — мягко произнесла Така. — Препарат уже в ваших клетках. Дополнительная доза не даст никакого эффекта. Это я вам гарантирую.
На секунду она подумала, что он готов отступить. Слова, как ей показалось, дошли до него: его поза стала не столь напряженной. Морщинки вокруг глаз сплелись, образовав какую-то не столь взрывную смесь смущения и боли, которая заменила страх и злобу.
А потом мужчина улыбнулся самой жестокой улыбкой, которую Уэллетт когда-либо видела, и вся надежда пропала.
— Но ты-то вылечилась, — сказал он, двигаясь к ней.
Профессиональный риск. Некоторые больные верили, что сопротивляемость к Бетагемоту передается половым путем. Если у тебя была склонность к такого рода забавам, то трахнуть можно было кого угодно: существовали люди, которые возвели иммунизированных в культ и буквально молили о половом акте, превратив его в нечто вроде прививки. Начальство Таки нередко шутило по этому поводу.
Не такими веселыми были истории о полевых медиках, которых держали в плену и регулярно насиловали ради общественного здоровья. Така Уэллетт не имела никакого желания приносить себя в жертву ради общего блага.
Существо, которое она выпустила на волю, тоже.
Кодовым словом было «Багира». Така не знала, что оно означает; оно шло в комплекте с фургоном, и Уэллетт так и не удосужилась изменить пароль.
Цепь событий, для которых это слово служило чем-то вроде спускового крючка, никогда не доходила до крайности. Заслышав зов хозяина, системы безопасности лазарета встали по стойке «смирно»: захлопнулись и накрепко закрылись все входы и выходы, за исключением двери в кабину, расположенной рядом с авторизованным оператором. Оружейный пузырь на крыше Мири — в нерабочем состоянии он походил на утопленную в машине зеркальную полусферу — вытягивался из своей шахты сверкающим хромированным фаллосом достаточно высоко, чтобы подстрелить кого угодно, кроме тех, что, спасаясь, распластались вдоль борта машины. (Для этих по каркасу лазарета пускали ток под высоким напряжением.) Сначала в ход шла узконаправленная инфразвуковая «верещалка», которая могла прицельно опорожнить кишки и желудок любому человеку, находящемуся на расстоянии в десять метров. Если ситуация накалялась, то выдвигались турели со сдвоенными диодными лазерами на 8000 ватт: они могли как ослепить противника, так и продырявить насквозь. Неогнестрельным видам оружия всегда отдавалось предпочтение из- за нехватки боеприпасов. Однако, если у противника вдруг находились антилазерные зеркала или аэрозоли, грамотному полевому доктору давали возможность воспользоваться и огнестрелом. Машина Уэллетт вдобавок стреляла дротиками, заряженными конотоксином, который вызывал десятисекундный паралич дыхательных путей.
Ни одно из орудий не должно было стрелять автоматически. «Багира» лишь приводила системы в полную боевую готовность, а те противопоставляли любой угрозе еще большую, давая любому агрессору шанс отступить до того, как кто-то пострадает. К активным действиям Мири могла перейти только после четко выраженной команды Таки.
— «Багира», — прорычала та.
Лазеры открыли огонь.
Они не стали стрелять по красноглазому, а принялись резать людей позади него. Шесть человек рухнули, развалившись на две половинки, лучи сразу прижгли раны — все беды пациентов неожиданно закончились. Другие уставились, не веря своим глазам, на аккуратные дымящиеся отверстия в конечностях и торсах. На дальней стороне этого неожиданного барбекю-пазла вспыхнули заросли коричневой травы. Резня шла под аккомпанемент «Музыки на воде» Генделя; мелодия не сбилась даже на полтакта.
Спустя мгновение, показавшегося вечностью, люди вспомнили о том, что надо кричать.
Угрозы и апломб красноглазого исчезли за секунду, ошеломленный, он стоял перед Такой, его тело напоминало подушечку для булавок из-за десятка дротиков с нейротоксином. Широко раскрыв рот, он безмолвно смотрел на Уэллетт, покачиваясь из стороны в сторону. Потом поднял руки вверх, умоляя: «Женщина, да, черт возьми, я и не думал...»
И рухнул, закостенев от чудовищного спазма.
Люди бежали, или корчились, или уже неподвижно лежали. Лазеры палили вверх-вниз, вправо-влево, выписывая на земле черные каракули. Среди завитков тут и там вспыхивало пламя, ярким стаккато горя на фоне наступающих сумерек.
Така дернула изо всей силы пассажирскую дверь. К счастью, предательская система не подала ток на корпус лазарета. Но замок заблокировала, отрезав единственный путь к отступлению...
«Мири онлайн, Господи, как она может быть онлайн...»
