Виктор Пелевин - Empire V
— Шеф, - крикнул он, - тут спрашивают!
Я повернулся и пошел на парковку.
Возле моей машины стоял незнакомый человек в черной паре - низенький, полный, с подкрученными усами, похожий на пожилого мушкетера.
— Ваал Петрович, - представился он и пожал мне руку. - А вас вроде должно быть двое? Где Гера?
— Сейчас подойдет.
— Чего такой бледный? - спросил Ваал Петрович. - Боишься?
— Нет, - ответил я.
— Не бойся, - сказал Ваал Петрович. - Во время красной церемонии уже много лет не случается неожиданностей. У нас отличное оборудование… Ага, вы и есть Гера? Очень приятно.
Гера была одна - Митра остался возле машины.
— Ну что, друзья, - сказал Ваал Петрович, - прошу за мной.
Он повернулся и зашагал к своей рейхсканцелярии. Мы пошли следом. Гера избегала смотреть в мою сторону.
— Что происходит? - спросил я.
— Ничего, - сказала она. - Ради Бога, давай сейчас не будем, ладно?
Хоть этот день не надо портить.
— Ты больше не хочешь меня видеть?
— Я к тебе хорошо отношусь, - сказала она. - Если хочешь знать, гораздо лучше, чем к Митре. Честно слово. Только не говори ему, ладно?
— Ладно, - согласился я. - Скажи, а ему ты тоже по яйцам дала? Или это только мне - из-за хорошего отношения?
— Я не хочу обсуждать эту тему.
— Если ты так хорошо относишься ко мне, почему ты проводишь время с Митрой?
— Сейчас у меня такой период в жизни. Рядом должен быть он. Ты не поймешь. Или поймешь неправильно.
— Куда уж мне, - ответил я. - А будет другой период? Когда рядом буду я?
— Возможно.
— Какая-то мыльная опера, - сказал я. - Честное слово. Я даже не верю, что ты мне это говоришь.
— Потом тебе все станет ясно. И давай на этом закончим.
Изнутри обиталище Ваала Петровича совершенно не соответствовало своему тоталитарно-нордическому экстерьеру. Прихожая была обставлена в духе ранней олигархической эклектики - с рыцарем-меченосцем, помещенном между немецкой музыкальной шкатулкой и мариной Айвазовского. От дачи какого-нибудь вороватого бухгалтера интерьер отличался только тем, что рыцарский доспех и Айвазовский были подлинными.
Мы прошли по коридору и остановились у высокой двустворчатой двери.
Ваал Петрович повернулся к нам с Герой.
— Перед тем, как мы войдем внутрь, - сказал он, - нам надо познакомиться поближе.
Шагнув ко мне, он приблизил свое лицо к моему и клюнул подбородком, словно его клонило в сон. Я вынул из кармана платок, чтобы промокнуть шею.
Но укус был высокопрофессиональным - на платке не осталось следа.
Ваал Петрович прикрыл глаза и зачмокал губами. Так продолжалось около минуты. Мне стало неловко - и захотелось укусить его самому, чтобы понять, на что именно он столько времени смотрит. Наконец, он открыл глаза и насмешливо поглядел на меня.
— Собрался в толстовцы?
— Что вы имеете в виду?
— Озириса. Планируешь вступить в его секту?
— Пока нет, - ответил я с достоинством. - Просто, э-э-э, расширяю круг знакомств. Энлилю Маратовичу не говорите только. Зачем старика расстраивать.
— Не скажу, не бойся, - ответил Ваал Петрович. - Ничего, Рама. Дадим тебе баблос, и не надо будет ходить ни к каким сектантам.
Я пожал плечами. Ваал Петрович шагнул к Гере, наклонился к ее уху и кивнул, словно отвечая на какой-то ее тихий вопрос. Раньше я не видел, чтобы вампир кусал двоих подряд за такой короткий срок - но Ваал Петрович, видимо, был опытным специалистом. Издав несколько чмокающих звуков, он сказал:
— Приятно познакомиться с такой целеустремленной особой.
С Герой он держал себя гораздо галантней. Да и времени на нее потратил меньше.
— Почему-то все мои знакомства в последнее время сводятся к одному и тому же, - пробормотала Гера.
— Ничего личного, - ответил Ваал Петрович. - Эти укусы носят служебный характер. Мне надо знать, как правильно вести инструктаж, а для этого следует четко представлять себе ваш внутренний мир, друзья мои. Итак, прошу…
И он распахнул двери.
За ними оказался ярко освещенный круглый зал. В нем преобладали два цвета - золото и голубой. В голубой были выкрашены стены, а золото блестело на пилястрах, лепнине плафона и рамах картин. Сами картины были малоинтересны и походили своим успокаивающим однообразием на обои - романтические руины, конные аристократы на охоте, галантные лесные рандеву.
Роспись потолка изображала небо с облаками, в центре которого сверкало золотом огромное выпуклое солнце, подсвеченное скрытыми лампами. У солнца были глаза, улыбающийся рот и уши; оно было немного похоже на Хрущева, затаившегося на потолке. Его довольное круглое лицо отражалась в паркете.
Ослепленный этим великолепием, я замешкался в дверях. Гера тоже остановилась.
— Входите, - повторил Ваал Петрович. - У нас не так много времени.
Мы вошли в зал. В нем не было обстановки, если не считать пяти больших кресел, полукругом стоящих у камина в стене. Кресла были какого-то высокотехнологичного военно-медицинского вида, с сервоприводами, держателями, полушлемами и множеством сложных сочленений. Рядом был плоский пульт управления, поднятый над полом на стальной ножке. В камине горел огонь, что показалось мне странным, поскольку работал кондиционер. У огня хлопотали два халдея в золотых масках.
— Интересно, - сказал я, - здесь у вас совсем как у Энлиля Маратовича.
У него тоже круглый зал, тоже камин в стене и кресла. Только там, конечно, все скромнее.
— Ничего удивительного, - сказал Ваал Петрович. - Все помещения, служащие одной функции, имеют между собой нечто общее. Как все скрипки имеют одинаковую форму. Присаживайтесь.
Он жестом велел халдеям удалиться. Один из них задержался, чтобы насыпать в камин углей из бумажного пакета с надписью "BBQ Charcoal".
— Во время красной церемонии, - пояснил Ваал Петрович, - принято жечь ассигнации. Это не имеет никакого практического смысла, просто одна из наших национальных традиций, отраженных в фольклоре. Мы не стеснены в средствах.
Но жечь все-таки предпочитаем старые купюры с Гознака - из уважения к человеческому труду…
Он поглядел на часы.
— А сейчас мне надо переодеться. Пожалуйста, ничего пока не трогайте.
Согрев нас ободряющей улыбкой, Ваал Петрович вышел вслед за халдеями.
— Странные кресла, - сказала Гера. - Как зубоврачебные.
Я посмотрел на них внимательнее. Мне они показались больше похожими на декорацию для съемок космической одиссеи.
— Да, странные, - согласился я. - Особенно этот нагрудник.
На каждом кресле было приспособление, как в фильмах про звездную пехоту - такие штуки опускались на грудь космонавтам, чтобы удерживать их на месте при посадке и взлете.
— Это для того, чтобы мы не свалились на пол, если начнем биться в конвульсиях, - предположил я.
— Наверно, - согласилась Гера.
— Тебе не страшно?
Она отрицательно помотала головой.
— Митра сказал, это очень приятное переживание. Сначала будет чуть больно, а потом…
— Ты можешь больше не говорить мне про Митру? - сказал я. - Пожалуйста.
— Хорошо, - ответила Гера. - Тогда давай помолчим.
До возвращения Ваала Петровича мы больше не разговаривали - я с преувеличенным интересом разглядывал картины на стенах, а она сидела на краю кресла, глядя в пол.
Когда Ваал Петрович вошел в зал, я не узнал его. Он успел переодеться в длинную робу из темно-красного шелка, а в руке держал инкассаторский саквояж. Я вспомнил, где видел такую же робу.
— Ваал Петрович, вы были в кабинете у Энлиля Маратовича?
Ваал Петрович подошел к камину и положил саквояж на пол возле решетки.
— Неоднократно, - ответил он.
— Там картина на стене, - продолжал я. - Какие-то странные люди в цилиндрах сидят у огня. Привязанные к креслам. А во рту у них что-то вроде кляпов. И рядом еще один человек в красной робе, вот прямо как на вас. Это и есть красная церемония?
— Да, - сказал Ваал Петрович. - Точнее, так она выглядела лет двести назад. Тогда она была сопряжена с серьезным риском для здоровья. Но сейчас это совершенно безопасная процедура.
— А как они глотали баблос? - спросил я. - Я имею в виду те, кто на картине. У них же во рту кляпы.
— Это не кляпы, - ответил Ваал Петрович, подходя к пульту управления. - Это специальные приспособления, на которые крепилась капсула с баблосом, сделанная из рыбьего пузыря. Одновременно они защищали от травм язык и губы.
Сейчас мы пользуемся совсем другой технологией.
Он нажал кнопку на пульте, и нагрудники с жужжанием поднялись над креслами.
— Можете садиться.
Я сел в крайнее кресло. Гера устроилась через два кресла от меня.
— Приступим, - сказал я. - Мы готовы.
Ваал Петрович посмотрел на меня с неодобрением.
— А вот легкомыслия не люблю. Откуда ты знаешь, готовы вы или нет, если тебе даже не известно, что сейчас произойдет?
