Нил Шустерман - Разобщённые
— Да тут фиговина какая-то, клей или типа того! Я в ней засел!
— Хорошо, — говорит Нельсон, — я помогу тебе. У меня в фургоне есть немного средства для удаления клея.
Вообще-то, средство у него здесь, при себе. Он делает вид, будто убегает, потом прибегает обратно, смачивает тряпку отвратительно пахнущей жидкостью, залезает в трубу и промокает одежду и кожу пацана. Понемножку тот отлепляется от стенок и пола трубы.
— Спасибо, мистер, — говорит пацан. — Огромное спасибо!
Нельсон вылезает наружу и ждёт у отверстия трубы, пока пацан, липкий, перемазанный клеем и вонючей гадостью, такой же мерзкий, как только что родившийся младенец, не подползёт к выходу. Продравшись на свет божий, этот дурень начинает наконец соображать.
— Э, постойте... А почему это у вас жидкость от клея оказалась так близко, прям под рукой?..
Нельсон не даёт ему шанса закончить фразу. Он хватает мальчишку, заламывает ему руки за спину и стягивает запястья капроновым шнуром. Потом толкает на землю и втыкает в него анализатор ДНК.
— Уильям Уоттс, — объявляет Нельсон, и мальчишка стонет. — В бегах четыре дня. Плоховатое место для схрона, а?
— Не отдавайте меня копам! — визжит Уоттс. — Не отдавайте меня копам!
— Ну конечно не отдам! — уверяет его Нельсон. — Какие копы! Ты пойдёшь на чёрный рынок, голубчик, а мне отвалится неплохая денежка. Дзынь-дзынь! Знаешь, как монетки звенят?
Мальчик одновременно краснеет и бледнеет, лицо его покрывается пятнами, а глаза округляются. Нельсон собирается сделать ему подкожное впрыскивание. Но это не транквилизатор.
— Антибиотики, — поясняет бывший юнокоп мальчику. — Чтобы вычистить всякую заразу, которой ты нахватался в этой трубе. А также и ту, что жила в тебе до трубы. Словом, всё, что можно.
— Пожалста, мистер, не надо... ну пожа-алста...
Нельсон присаживается рядом и внимательно рассматривает свою добычу.
— Вот что я тебе скажу, — говорит он. — Мне нравятся твои глаза, так что предлагаю сделку.
Он перерезает стягивающий запястья мальчика шнур и делает своё обычное предложение. Обратный отсчёт. Возможность побега. Эти расплёты-обормоты такие наивные, думают, что с ними будут играть по-честному. Им не приходит в голову, что Нельсон оставляет за собой право считать с какой угодно скоростью, к тому же и стрелок он отменный.
Этот пацан, как и все прочие, надеется убежать. Он срывается с места и несётся по пустырю, спотыкаясь о кочки и едва не падая. Нельсон считает. Мальчик уже у дороги, когда Нельсон доходит до счёта «восемь» и поднимает пистолет. «Девять». Нельсон отчётливо видит мишень — логотип фирмы-производителя одежды на спине мальчишки. «Десять!» И тут Нельсон опускает пистолет, так и не выстрелив. Он стоит и смотрит, как пацан мчится через дорогу. На мальчишку несётся автомобиль, но водитель каким-то чудом успевает вывернуть машину. Пацан исчезает в лесу на той стороне.
Нельсон аплодирует собственной выдержке. Так было бы легко положить мальчишку! Но у него для этого расплёта другие планы. Инъекция, которую он сделал парню, не имела никакого отношения к антибиотикам. Он вживил ему микроскопический следящий чип, вроде тех, что используют для учёта популяции исчезающих животных. Это уже четвёртый беглец, которого Нельсон пометил и отпустил на волю с той поры, как началась его новая миссия. Если ему повезёт, эти детишки попадут к Сопротивлению и проложат ему, Нельсону, дорожку к убежищу, в котором скрывается Коннор Ласситер. А он тем временем будет проверять местные ниточки, ведущие в том же направлении. Бывший юнокоп улыбается. Хорошо, когда перед тобой стоит чёткая цель. Есть чему радоваться и что предвкушать.
31 • Мираколина
Уже несколько недель Мираколина проходит через муки и страдания «перепрограммирования» в застенке ДПР, но остаётся верна себе. Она упорно не желает воспринимать идеи, которые ей внушают. О да, она научилась правилам общежития в их замкнутом мирке бывших десятин и делает то, чего от неё ждут — лишь бы её оставили в покое. Новые постояльцы прибывают в замок, некоторые старые убывают — им выправили подложные документы и поместили на воспитание в семьи.Что делать с Мираколиной, пока неясно. Даже теперь, став чуть более сговорчивой, она представляет собой чересчур большой риск. К тому же они не догадываются, что затевает сама Мираколина...
А она считает, что ей по плечу любое рискованное предприятие. Будучи десятиной, девочка не росла каким-то оранжерейным растением, как другие десятины; и хотя ей не приходилось бороться за выживание на улице, она считает, что может справиться с любыми трудностями. Вырваться из цепких, хоть и спрятанных в бархатные перчатки рук Сопротивления будет трудно, но не невыполнимо.
Лев самолично предупредил её о том, что все попытки сбежать будут тщетны. Он пытался запугать её, сказав: «Да здесь повсюду снайперы с транк-винтовками!» Казалось бы, положение безнадёжно. Но Мираколина ловит любую, даже самую незначительную информацию в надежде извлечь из неё пользу. Так, например, из одной оговорки Лева она узнала, что ограда вокруг усадьбы не электрифицирована.
Мираколина исследует каждый закоулок, куда ей только удаётся пролезть. Особенное внимание она уделяет нежилым, почти или полностью разрушенным комнатам и коридорам. Большинство окон заколочены, а все двери, ведущие наружу заперты. Но чем более заброшенными выглядят те или иные помещения, тем больше шансов, что запоры окажутся податливее — ведь висячий замок надёжен только до той поры, пока надёжна древесина, к которой прикручена скоба. Как, например, вот на этой двери в сад, изъеденной термитами... Найдя такую отличную дверь, Мираколина прячет информацию глубоко в своей памяти — пригодится на будущее.
В обычные дни бывшие десятины едят с надколотых фарфоровых тарелок —остатков роскошного сервиза, которым некогда могла похвастать семья Кавено. Однако по воскресеньям им подают еду на серебряных подносах — как раз подходящего размера, чтобы их можно было спрятать под блузкой наподобие панциря. И снова Мираколина кладёт эту информацию на полочку в своей памяти.
Теперь остаётся только отвлечь внимание тюремщиков, и не только тех, что в замке, но и тех, что снаружи. К сожалению, тут она ничего не может поделать, приходится ждать, когда подвернётся подходящий случай. Например в виде торнадо, который ожидается в воскресенье вечером.
• • •Ко времени ужина ветер разгулялся вовсю. Обеденный зал гудит от разговоров о надвигающейся буре. Некоторым детям страшно, другим любопытно. Лева, как и следовало ожидать, в зале нет. Наверно, его защитнички в преддверии непогоды перевезли свою драгоценность в другое, более безопасное место.
Когда ужин закончен, Мираколина подчищает свою тарелку и, поставив её и пару других на серебряный поднос, делает вид, что направляется в кухню.
— Тебе совсем необязательно этим заниматься, Мираколина, — говорит один из воспитателей.
— Ничего, с меня не убудет, — отзывается она с улыбкой, и воспитатель оставляет её в покое, обрадовавшись, что она, кажется, начала наконец привыкать к новой жизни.
Буря налетает со всей мощью обычных весенних бурь. Вслед за ней разверзаются хляби небесные, и на землю обрушивается потоп. Ливень хлещет сквозь дыры в крыше — в тех помещениях, до которых ещё не добрался ремонт. В бальной зале, где Мираколина впервые встретилась с Левом, по крайней мере на дюйм воды. Тазы и вёдра, подставленные под льющиеся с потолка струи в спальнях, нужно опорожнять каждые пять минут. Всё равно что пытаться вычерпать кружкой тонущий корабль. По Каналу погоды передаётся карта штата Мичиган, на которой грозным красным цветом отмечены те районы, в которых возможно возникновение торнадо.
— Не бойтесь, — успокаивает детей один из учителей, — здесь есть подвал, где можно укрыться от торнадо, если объявят тревогу.
Что и случается ровно в 20:43.
Персонал немедленно начинает собирать детей, что не так-то просто, учитывая, что над головами грохочет гром, а подопечные перевозбуждены. Под этот аккомпанемент Мираколина и скрывается, унося с собой несколько подносов. Она растворяется в полумраке бокового прохода, спеша к заветной, побитой термитами двери.
Оказавшись перед дверью, девочка засовывает подносы себе под футболку спереди и сзади. Они холодные и неудобные, но без них не обойтись. Два подноса поменьше девочка опускает в штаны — защитить ягодицы. Она ждёт, пока небо не разорвёт целая гроздь изломанных сверкающих молний, и когда через несколько секунд раздаётся удар грома, толкает дверь плечом. Створка подаётся при второй попытке, когда ещё не смолкшие раскаты заглушают грохот распахнувшейся двери.
Мираколина припускает по полузаросшей аллее, ведущей от порога в заброшенный сад. Она немедленно промокает насквозь; за стеной дождя ничего не видно. Девочка проносится через сад к травянистой полосе, отгораживающей сад от леса — здесь беглянку с лёгкостью заметит любой снайпер. А интересно, мелькает у неё мысль, можно ли разглядеть её в инфракрасные очки за завесой дождя? Тут ко всем заботам прибавляется новая тревога: металл — отличный проводник электричества; а ну как её броня притянет к себе молнию? Но Мираколине ничего не остаётся, как надеяться на то, что ей повезёт. Господь ведь недаром устроил для неё эту бурю, чтобы она смогла убежать и исполнить своё жизненное предназначение. А если уж её и вправду стукнет молнией, то это тоже будет знак свыше, разве нет? Поэтому Мираколина лишь возносит молчаливую молитву:
