Сьюзен Янг - Идентификация
Релм грустно улыбнулся:
– Иногда что-то лучше оставить в прошлом ради нас самих.
У него из глаз полились слезы, и я вдруг спохватилась, как несправедливо обошлась с ним сегодня.
– Но если я люблю Джеймса, как же тогда ты?
– Я люблю девушку, которая любит другого. Сюжет, достойный Шекспира.
Я положила руку ему на грудь, где сердце, жалея, что не могу ответить на его любовь. Даже сейчас, когда Джеймс так далеко от меня, я знала, что не полюблю Релма. Не судьба.
Мы лежали рядом в свете тлеющих углей.
– Парень, который умер в Центре, – тихо сказала я, – говорил, что эпидемия распространилась и на взрослых. – Релм напрягся. – Что, если это правда?
– Не грузись ничем подобным, тебе еще рано об этом думать. Сосредоточься на выздоровлении, слушайся своего хендлера, когда он предупреждает о…
Тут я вспомнила, что не сказала ему о Кевине:
– Релм, так ведь Кевина от меня забрали.
Он быстро посмотрел на меня.
– Когда?
– Вчера.
Релм выругался себе под нос, но извинился.
– Не волнуйся, я поспрашиваю. Скорее всего, ты слишком здоровая, чтобы тратить на тебя хендлера.
Он снова лег, но я заметила морщинку у него между бровей. Релм напряженно смотрел в потолок. Я не сомневалась – он выяснит, что произошло. Еще мне подумалось, что я должна встать и надеть хотя бы блузку, но мы еще долго молча лежали рядом.
Уже почти в три часа ночи я села в машину. Головная боль утихла, оставив болезненное пульсирование в висках. Я думала, что Релм предложит мне остаться на ночь, но он напомнил, что родители позвонят в Программу, если проснутся и не обнаружат меня дома. Мне не хотелось уезжать. Мне нравилась полная свобода, пусть и на несколько часов. Никто за мной не следит, не анализирует мои действия. Возможно, завтра мне дадут нового хендлера, предстоит неприятный разговор с родителями, с Джеймсом…
В кармане завибрировал телефон. Я улыбнулась, решив, что Релм не дал мне свой номер, но взял мой. Но на дисплее я увидела то, отчего сердце пропустило удар: эсэмэс от Джеймса.
– Не читай, Слоун, – сказала я себе, бросив мобильный на пассажирское сиденье и включая радио. Впервые за долгое время я чувствовала себя нормально и не хотела, чтобы мне портили настроение. Я выдержала до второго светофора и открыла сообщение.
«Ты в порядке? J, если да, L, если нет».
Идиот. Я не ответила, думая о словах Релма: иногда чего-то лучше не знать. Может, поверить ему? У него нет причин мне лгать.
Телефон на коленях зажужжал снова.
«Я у твоего дома. Выйдешь?»
Что он делает у моего дома? Я съехала к обочине и набрала сообщение поциничнее.
«А я не дома. Только что выехала от Релма».
Едва я это написала, как мне захотелось забрать свои слова назад. Меня кольнула совесть. По словам Релма, я любила Джеймса. Мы не просто гуляли, а «безумно» любили друг друга. Я посмотрела на молчавший телефон, вдруг возненавидев себя.
«Бурная романтическая ночь? Уверен, он тебя правильно поймет».
Я застонала.
«Тебе же вроде все равно?»
Сперва отталкивает меня, а потом набирается наглости и…
«Все равно. Спокойной ночи».
Подо мной будто провалился пол – даже замутило под ложечкой. Но теперь я знала, отчего это. Нормальные эмоции. А вот не рассказать ли Джеймсу о нашем прошлом? Заслуживает ли он вообще знать о нашем романе?
Я взглянула на часы. Было очень поздно, и я решила выключить телефон, чтобы Джеймс не лез в мою жизнь. Надо обходить его стороной, как ядовитое растение. Не хочу назад в Программу. Второй раз мне там не выдержать. Я выехала на мокрую улицу и быстро добралась домой, юркнув к себе в комнату так ловко, что родители не услышали.
На парковку школы Самптер я въехала совсем без сил. Утром у крыльца меня не встретил новый хендлер, и мать разрешила взять свою машину. Я поблагодарила, хотя мне понадобилась вся выдержка, чтобы не уличить ее во лжи о Брэйди. Стало быть, мониторинг прекратили, рассудила я, хотя не получила подтверждения от Релма или из Программы.
Джеймс стоял у отцовской машины, набирая эсэмэс. Мой сотовый завибрировал в кармане, но я не взглянула. Утром, включив телефон, я нашла пять пропущенных сообщений, но даже сейчас не стала их читать и решительно направилась в школу.
«За вчерашний день у вас возникало чувство одиночества или уныния?»
«Нет».
На первом уроке я просмотрела листок и поняла, что придется лгать всю анкету. Я споткнулась на последнем вопросе, от которого перехватило дыхание.
«Были ли в вашей семье или среди знакомых случаи самоубийства?»
Да, мой брат. А может, и другие. Но что отвечать? Программа не знает, что я в курсе. Они считают, что украли мои воспоминания. Я едва не сломала карандаш, вписав «Нет».
– Ты меня игнорируешь, что ли? – тихо бросил Джеймс, проходя мимо моей парты на математике. Ответа он не дожидался, но в его тоне явно слышалось раздражение. Пусть катится к чертям, на этот раз я не поведусь.
Я притворилась, что не слышала, и открыла тетрадь. Урок медленно тянулся. Сзади кто-то настойчиво кашлял. Не выдержав, я наконец обернулась. Джеймс сверлил меня взглядом. Я округлила глаза и вернулась к задачам.
Телефон зажужжал. Я решила не смотреть – нечего потакать его самомнению. Незаметно, когда учительница читала вслух по учебнику о какой-то формуле, которую я помнила лишь частично, я все же проверила сообщение.
«Сегодня ты прелестно выглядишь. Да, и еще: я козел, прости меня».
Я еле сдержала улыбку. Не позволю меня смешить.
«Не принимается».
Нельзя идти на поводу у чувств, Слоун.
«Вчера снова прощалась с приятелем с помощью языка? Наверняка ему понравилось».
«Тебе же все равно. Переживешь».
«Может, я беспокоюсь о твоей репутации!»
Я подавила смех.
«В самом деле?»
«Нет. Я ревную».
Покосившись на него через плечо, я наткнулась на взгляд голубых глаз. Джеймс пожал плечами с несчастным видом. Похоже, он искренне раскаивается. Повернувшись к доске, я сунула телефон в карман, решив все обдумать. Я не хочу быть с Релмом в романтическом смысле, но Джеймс для меня трудноват, особенно когда он меня то любит, то ненавидит по нескольку раз на дню.
Господи, если бы я все помнила, то понимала гораздо лучше. Я бы знала, что случилось с моим братом, со мной и Джеймсом. Помнила бы прежних друзей. Я бы знала, что произошло с моими родителями. Кажется, все рядом, только руку протянуть, но…
Зазвенел звонок. Я вздрогнула и медленно поднялась из-за парты, решая, что делать. Мимо прошел Джеймс, улыбаясь уголками губ.
– Увидимся, Слоун, – сказал он тихо, чтобы больше никто не услышал.
И по реакции своего тела я поняла: Релм прав, я люблю Джеймса. Хотя, возможно, нам лучше не идти по этой дорожке.
В конце дня я немного побродила по коридорам, разглядывая всех попадавшихся навстречу и стараясь понять, знакомы они мне или нет. Голова еще болела, но не так, как ночью. Неужели мозг успел почти восстановиться?
– Да, ты не торопишься.
Я остановилась. Джеймс со скучающим видом подпирал мой шкафчик. Больше в коридоре никого не было.
– Ты что тут делаешь?
– Тебя похищаю. Поехали, – он показал на дверь второго выхода.
– Нет уж, спасибо. Вчера ты меня послал с моими откровениями, ясно дав понять – нечего притворяться, что раньше все было гладко.
– Я часто говорю глупости, Слоун, но мысль лишиться возможности с тобой говорить сводит меня с ума. Может, я сегодня даже не спал. Может, я пытаюсь загладить свою вину.
– Втягивая меня в новые неприятности?
– Точно.
Не удержавшись, я рассмеялась. Судя по хитрому огоньку в глазах Джеймса, он нарочно добивается пристального внимания Программы. Неужели раньше мне в нем нравилась эта дерзость?
– Если нас увидят вместе, то позвонят моей матери, а она обратится в Программу.
– Тогда ноги в руки, чтобы не увидели.
Я не знала, не слишком ли рискованно и дальше нарушать правила. Релм просил меня остаться живой и здоровой, а шальная выходка поставит под угрозу и то, и другое.
– Со мной будет весело, – прошептал Джеймс.
– Да ладно?
– В лепешку расшибусь.
Я вздохнула, с опаской огляделась и, пока никто не видит, подхватила свои вещи и пошла за Джеймсом.
Глава 12
– Вижу, ты опять на папиной машине, – сказала я, когда мы уже ехали.
– Я ее угнал. Ему не нравится, когда я ее беру. Что-то мне подсказывает, что он и раньше этого не одобрял. Скрепя сердце задабривал меня после Программы.
Я сцепила руки на коленях, не зная, надо ли заводить разговор о нашем прошлом романе. Нитка от моей блузки так и осталась у Джеймса на мизинце.
– Куда едем?
– Есть одно место, вчера нашел. Оно… идеальное. Хотел кому-нибудь показать, но, черт, у меня же нет друзей.
