Кирилл Еськов - Баллады о Боре-Робингуде: Паладины и сарацины
… В этом месте больше не спится,
Только пепел сыплет с ресниц.
Улетайте, глупые птицы,
Хуже нету места для птиц.
И пусть за ломким абрисом лета
Вас догонит где-то вдали
Ржавый дым горящего вельда,
Горький ветер нашей земли.
Закрой же глаза, хмурый мой брат, -
Этой круглой луне всё равно.
И небо во сне, но птицы не спят.
Эти птицы помнят Трансвааль,
помнят Трансвааль,
Помнят всё и бьются в окно,
бьются в окно,
бьются в окно…
…Четыре птицы со свистом рассекают ночной мрак.
Эти птицы помнят Трансвааль и дым горящего вельда. Ох, как они его помнят! Не приведи Господь…
Потому и бьются в окно. Одна вот уже и разбилась – насмерть. Что ж, с птицами такое случается…
(Нота Бени: Кстати, тем из российских – да и не только российских – читателей-зрителей, кто на протяжении данного эпизода занимал на трибунах место за воротами бурской команды, упоенно скандируя, на три счета: «Аме! – рика! – параша!!! Победа! – будет! – наша!!!», не мешало бы вспомнить – куда и зачем направляется сейчас эта самая команда крутого майора Витватерсранда.)
108
Около борта «Крестоносца» пляшет на встопорщенной ночным бризом ряби полицейский катер, мотор которого астматически пыхтит на холостых оборотах. В катере – библиофил Аль-Тараби и трое его сослуживцев, таких же, видать, фанатов научпопа, на борту – одинокий Чарльз Эйч Арчер в гавайской рубашке с крокодилами-пальмами-баобабами и с пультом на поясе:
– Джентльмены, капитан спит, очень крепко спит, вы меня понимаете? И вся команда спит тоже: все устали, потом праздновали начало работ… Вы уже прочли все те книжки, что мы вам надавали? Ладно, мы пошарим в нашей корабельной библиотеке – нельзя ли тут чем помочь. Но только – утром. Часиков в девять, о-кей?
– Ни х-хрена не о-кей! Видал, Джафар? – они нам будут указывать, когда куда ходить! В нашей собственной стране! Тут пока еще мы хозяева, понял, ты, сионист гребаный?! А ну, спускай штормтрап!!
– Простите, лейтенант, это я – сионист?!
– Не, ты не сионист. Ты мудак. А сионисты мудаками не бывают… Спускай штормтрап, мудило, кому сказано! А то у нас тут есть местная достопримечательность – действующий зиндан пятнадцатого века; хошь, устрою тебе экскурсию?
– Нет, лейтенант, совсем не хочу… – качает головою Арчер, и при этих словах в руке его, откуда ни возьмись, появляется автомат «Ингрэм».
Скорострельность у «Ингрэма» совершенно чудовищная …
…Бормоча себе под нос: «У нас алчность входит в семерку смертных грехов, а у этих, похоже, нет…», Арчер лезет в стоящую у ног сумку, нашаривает в ней новый магазин и вставляет его на место расстрелянного.
Когда он выпрямился с автоматом в руке, чтобы осмотреться, один из арабов, трижды раненный в плечо, вдруг сел, тщательно прицелился и выстрелил ему в живот.
Чарли качнулся назад и тяжело сел. Ему показалось, что его ударили в живот дубинкой. Когда арабвыстрелил в него еще раз, расщепив шлюпбалкунад самой его головой, он пошарил возле себя, нашел автомат, осторожно поднял его, и всадил половину магазина в араба, который сидел, наклонившись вперед, и спокойно расстреливал его. Тот бесформенной массой рухнул навзничь, а Чарлиположил автомат и лег на палубу.
–Еще не все пропало, -сказал он, губами почти касаясь досок палубы. -Еще нельзя сказать, что все пропало. О, черт! Чтобы одна случайность испортила всё дело! Чтобы из-за одной случайности сорвалось! А, будь оно проклято! Будь ты проклят, арабскаясволочь! Кто б мог подумать, что я не прикончил его?
Прежде всего следовало убедиться – цел ли пульт. Пульт был в порядке, рубиновая лампочка всё так же помаргивала в ритме сердечных сокращений: «тук-тук – тук-тук»; пуля араба прошла буквально в дюйме от него. Ноги не слушались вовсе, но Чарли сумел приподняться на локтях и привалиться спиною к шлюпбалке. Он чувствовал, как все силы вытекают из него в долгом приступе тошноты. Он расстегнул рубашку и ощупал рану, сперва ладонью, потом пальцами. Крови было очень мало. Вся пошла внутрь, подумал он. Лучше не двигаться, тогда она, может быть, остановится.
– Господи! – выговаривает Арчер со странной интонацией: он сейчас заключает со своим Богом то ли Завет, то ли контракт на досрочную форс-мажорную выплату по закладной. – Господи, мне надо дожить до утра, до половины восьмого. Только до утра. Если замысел мой угоден Тебе – Ты это сделаешь. Не угоден – тогда… тогда всё это уже неважно. Amen.
109
В Каламат-Шутфе просто ждут. Робингуд вместе с ракетчиками – Николаем и Митей – на командном пункте в кабине ЗРК. Мачтовый локатор С-300 для наблюдения за наземными целями малопригоден, однако Митя всё же умудряется извлечь кой-какую полезную информацию из невнятной ряби на экране, и рябь эта, судя по всему, пока что опасений ему не внушает.
– Так ты, выходит, в угловом доме жил, где «Химчистка»? – весело изумляется между тем Робингуд, выяснивший вдруг – слово за слово – что они с Николаем росли на соседних улицах. – А я дальше к парку, в серых домах…
– В трехэтажках? Тех, что после войны трофейные немцы строили?
– Точно. Да уж, мир – деревня!..
– Товарищ майор, – вклинивается тут в вечер воспоминаний Митя, указывая на экран, – на севере только что обозначилось движение…
– …Та-ак, – бросает мимолетный взгляд на экранную рябь «лучший стрелок спецназа», – ни хрена в этих «обоях» не секу. Ты лучше пальцем покажи , на карте, – и с этими словами он расстилает перед ракетчиками космический снимок окрестностей Каламат-Шутфы.
– Мы здесь, ага… Тогда направление – вот. Дистанция – порядка восьми километров… Соответственно, где-то вот здесь, у этой дорожной развилки.
– Характер цели?
– Сложно сказать… Не бронетехника – точно. Большое количество малоразмерных объектов… похоже на джипы или багги, о которых вы говорили.
– Ясно. Ванюша, – бросает Робингуд в послушно зашуршавшую рацию, – похоже, они подтягивают силы для атаки с севера… северо-северо-восток, дистанция порядка… шести кэмэ, предположительно – большое количество пулеметных джипов. Выдвигайте вперед «Корнеты», не давайте им подойти на дистанцию выстрела из безоткатки… Да, возможно это отвлекающий маневр…
– Товарищ майор! – звучит тем временем сзади оклик ракетчиков. – Воздух!! Похоже – вертолетная атака!
110
– Вертолет? Боевой или транспортник? – Робингуд склоняется к экрану, немедля просигналив: «Боевая тревога!» постам с «Иглами» и «Сосне»; теперь, когда РЛС заработала в штатном режиме, кое-что из творящегося в небе становится понятным и неспециалисту, и это самое «кое-что» выглядит весьма и весьма…
Массракш!.. Не один вертолет. И даже не два. Четыре!
– Три боевых, «Апачи» или «Кобры», и один средний транспортник, видимо «Блэк Хоук» с десантниками, – докладывает Николай, указывая на светлые искры, образовавшие в центральной части экрана нечто вроде бубнового туза. – Идут скрытно, на сверхмалой, точно на нас, наверняка по джи-пи-эсу. Дистанция – тридцать-тридцать пять кэмэ, скорость – сто восемьдесят-двести. Будут тут, у нас минут через семь. Туши свет и сливай воду.
– Что, не отобьемся? – щурится на «бубновый туз» атаман.
– Всяко может статься. Тройка вертолетов огневой поддержки – не хрен собачий… Разве только сбить их нашими собственными ракетами – это-то можно без проблем. Но таким пуском мы разом демаскируем нашу позицию, а главное – чем тогда с утра будем стрелять по «Граниту»?
– А если сейчас потратить часть боезапаса – скажем, пару ракет, а пару оставить на утро?
– Хрена! Американы по ходу Войны в Заливе тратили в среднем по две ракеты «Пэтриота» на перехват допотопного «Скада» – а тут «Гранит»! Четырех – и тех запросто может не хватить… В общем, тебе решать, майор: будем мы сейчас гарантированно спасать собственные задницы – и тогда на утренних стрельбах можно ставить крест, либо…
– Будет «либо». Слушай мою команду: временно покинуть машину и занять место в укрытии – до утра. Сейчас тут будет жарковато; в случае прорыва в район позиции наземных сил противника – вам двоим в бой не вступать ни под каким видом. Ни под каким, понятно?! – вы, двое, мне нужны живыми-здоровыми, когда дело дойдет до «Гранита». Задача ясна?
– Так точно!.. Да, командир, – может, напоследок…
– Ну, давай, что ль – уговорил, речистый!.. Гм… «ста пятидесяти наркомовских» тут, пожалуй, не наберется…
– Ну уж извиняй, командир, – чем богаты!..
Атаман, наскоро зажевав водку раскрошенными остатками чипсов и ощупав напоследок взглядом этикетку хлебного вина «Smirnoff» (наверняка ведь, блин, в той же Осетии гнали!), выпрыгивает из кабины. Лицо его скрыто маской с выпученными по-лягушечьи инфракрасными окулярами, в руке – СВД, снайперская винтовка Драгунова, «устарелая, но надежная», как изволил выразиться один известный американский фантаст, переключившийся нынче на писание рекламных текстов по заказу оружейных корпораций.
