Методом исключения - Анна Владиславовна Михалевская
Никто не слышал, чтобы сотрудники Бюро нарушали правила. Но ведь такие были. И их наказали так, чтобы другие не знали. Зачем пятнать ореол непогрешимости великого Бюро? Руководство не стало изобретать велосипед — воспользовалось старым добрым методом исключения.
Он вспомнил долгие беседы с Костей по возвращению из города, и как бы невзначай заданные вопросы, и удивлённо вздёрнутую правую бровь. Он, дурак, думал, Костя беспокоится о сотруднике, а начальник готовил досье.
Захар затравленно огляделся. Ловушка захлопнулась. Через неделю его попросят остаться на месяц, через две — повысят зарплату, а потом забудут на веки вечные. Как неугодный элемент, нарушающий спокойствие Костиных бровей в частности и жизнедеятельности Бюро в целом. Он слишком пёкся о неугодных. Так пёкся, что сам стал похож на них. Ввязался в пьяную драку, начал подстрекать сотрудников, попытался сбежать.
Захар испугался — он почувствовал себя голым и беззащитным. Как теперь жить? Куда идти? Его вышвырнули, как паршивого пса. И он не смог отказаться от этого «предложения».
* * *
Очнулся Захар у дверей офисного здания. Ноги сами привели сюда. В сторонке прохаживался Семён с незажжённой сигаретой во рту. Увидев Захара, парень оживился. Захар на миг вышел из оцепенения — может, сейчас у них получится разговор? Теперь он свободен от всех уставов и ничего не должен Бюро.
— Видели, как мы всех на турнире обставили? — Сеня старательно тряс его руку, не желая отпускать.
— Угу. Семён, я хотел…
— Круто, правда? Хотя, ну их. Знаете что… Забудьте, что я в столовке говорил. Я тут подумал — ну, куда бежать? Что за детский сад! А вчера зарплату повысили, жене позвонил, она так обрадовалась!
— Поздравляю! — ляпнул Захар, хотя сам не понял, с чем поздравил, и стоил ли вообще повод поздравлений.
Но Сеня сразу же отозвался:
— Спасибо! Спасибо большое!
Захар проскользнул в холл, огляделся по сторонам. Невыразительный холл стал своим — привычным и уютным. По лестнице спускался директор, по обыкновению улыбаясь чему-то неведомому. Захар приготовился было разозлиться, но не вышло. Нет, он зря ругал город. Люди не заставляли его приезжать сюда. Как и Бюро. Он сам выбрал резервацию.
Ввалился в кабинет, по привычке включил комп, запустил почту, невесело улыбнулся. Ещё жила глупая вера — вдруг он ошибается, и всё вернётся в привычную колею.
Бюро повышало зарплату и просило задержаться на месяц.
Они увидели в нём балласт гораздо раньше, чем он осознал это. Впрочем, распространенная болезнь для резервации. Здесь люди не понимали, кто они на самом деле. Инженер Виктор частенько воображал, что он воин. Роман — актёр, сбежавший с детского спектакля в компанию взрослых людей. Директор мнил себя буддистским монахом. Так человек и превращался в балласт — зависал между мечтами и реальной жизнью, никогда не становясь тем, кем должен был стать. Что там говорил водопроводных дел мастер — Захар старается ради чужого дела?
Он плёлся по коридору. За ним тихо семенил Роман.
— Мы… эээ… подумали… там письмо…
Захар не ответил. Он не знал, кто он. Чем он мог помочь другим?
* * *
Снова вышел в зной. Сделал шаг, другой, и вдруг понял. Он так и не сходил к морю. Всё только порывался. А ведь скучал. По солёному ветру, волнам, крикам чаек. Но находились дела поважнее. Теперь Захар чувствовал себя предателем. Чем он лучше Бюро? Тоже исключил всё лишнее. Когда-то Захар был живым. Он вспомнил обтрёпанный ветром парус, сильные папины руки, покрытые бронзовым загаром, его открытую улыбку и бесконечную счастливую жизнь впереди.
Набережная сверкала как нарядная девушка. Морской воздух звенел чистотой и свежестью. Народ собрался у парапета, люди громко переговаривались, указывали на горизонт. Захар повернул голову и обомлел. С горделивой осанкой испанки в залив входила яхта. Огромная — метров сто длиной, с такой можно ещё раз открыть Америку. С носа внимательно оглядывала порт крылатая резная фигура. Высоченные мачты, казалось, доставали до облаков. Яхта из сказки. Сколько он извёл в детстве карандашей, неумело отдавая бумаге мечту! А нашёл её здесь, в этом богом забытом городе.
— Эй, Захар! С вами всё в порядке?
Он моргнул, с усилием оторвался от созерцания красавицы-яхты. Дожились, скоро привидятся Тибетские горы, и он научится спать на клавиатуре.
Перед ним стоял озадаченный Виктор.
— Вы что же, от нас сбежать хотите? — парень кивнул на яхту.
Виктор, конечно, шутил, но лишь отчасти. За шуткой Захар с удивлением прочитал страх.
А, действительно, почему бы не сбежать? Он подойдёт к капитану и попросится матросом, юнгой — кем угодно. Скажет, что потерял паспорт, придумает новое имя. Вдруг капитан согласится…
Кого он обманывает. Захар не вернёт детство и папу — даже если сядет на эту яхту. Время ушло. Он вырос. Да, здесь все заняты не своим делом. Но как понять, какое дело твоё, если ни одно не довести до конца? Он ведь не моряк, он кризис-менеджер.
Захар сжал зубы. Они завершат проект. Не ради Бюро, ради себя. И он не вернётся больше в столицу. Есть другие города, страны, где он ещё не был. Никто не держит людей в резервации — от свободы они отказались сами. Пока выбор не сделан, пусть даже ошибочный — человек обречён топтаться на месте, прикованный прочной цепью к своим иллюзиям…
— Сбежать? Нет, это неправильное слово.
Он не сбегает. Он ищет свой путь. Даже если искать придётся методом исключения.
