МЛЕЧНЫЙ ПУТЬ №2, 2018(24) - Песах Амнуэль
К вечеру, однако, его самочувствие резко ухудшилось. Он долго сидел на краю постели в длинной батистовой рубахе, щупал пульс и совершенно не мог понять, чем вызвано чувство гнетущей тревоги. Какая-то неясная мысль упрямо жужжала в его голове, точно муха под стеклянным колпаком. Помучившись, Федор Исидорович решил прибегнуть к кардинальному средству – снотворной микстуре. Он уже собрался звать экономку, но в этот момент ему послышалось, будто в глубине спальни трижды звякнули фарфоровые куранты.
Шперк вздрогнул. Он вдруг догадался, что таинственный источник звука не мог находиться в комнате. Во всем доме не было часов с таким холодным и странным боем. Он сорвал с головы ночной колпак и вытер им потное, точно помертвевшее лицо. Потом с удивлением посмотрел на засаленную тряпку, увенчанную облезлой кисточкой, и брезгливо отшвырнул: «Где я?.. Кто я?.. Какая грязь!»
Ему было больно и страшно. В одно мгновение лопнула невидимая защитная оболочка, в которой многие годы летаргически дремало его подлинное «я». Теперь оно, подобно злому джинну, вырвалось из плена и поднялось во весь свой рост, примяло фальшивую личину провинциального метафизика Федора Исидоровича Шпека. Все прошлое, все долгие десятилетия, наполненные бездарной академической суетой, высокопарным брюзжанием и хорошо оплачиваемой графоманией, уже казалось сплошным кошмаром. Но кошмар рассеялся, и перед ним открылся ясный путь спасения. Он понял, что должен действовать, бежать без оглядки из этого чужого мира, который был для него подлинной тюрьмой.
Шперк поднялся с постели и, стараясь не шуметь, начал собираться. Он натянул нанковые штаны, облачился в старый сюртук и быстро собрал со стола ценные книги. Выглянув в окно, он прикинул, стоит ли брать зонт, но решил, что лишняя обуза ему ни к чему, и, задув свечу, в одних носках пробрался к парадной двери. Здесь он ненадолго притаился и, лишь убедившись, что его никто не заметил, тихо выскользнул на улицу.
Как он и предполагал, кругом не было ни души. Шперк поднял атласный воротник и, воровато озираясь, быстро зашагал в темень грязных переулков. Он шел, не заботясь о направлении, целиком доверясь генетической программе, которая безошибочно вела его к предполагаемой точке встречи. Теперь, оказавшись вне удушливой атмосферы старого дома, он мог немного поразмыслить о событии, которое так резко и без предупреждения изменило его жизнь.
Собственно, никакой подлинной катастрофы не произошло. Он знал, что рано или поздно ссылка должна закончиться и наступит момент, когда он получит право покинуть Землю. Но он не предполагал, что сопутствующие духовному возрождению переживания окажутся настолько мучительными, что радость его будет омрачена чувством жгучего стыда. Да, ему впервые было стыдно. Даже тогда, во время судебного разбирательства, он не испытывал никаких угрызений совести, не чувствовал себя преступником. Но сейчас, когда память беспощадно рисовала ему картины вновь обретенного прошлого, он неожиданно для себя осознал подлинное значение своей вины. Теперь он понимал, что был настоящим преступником, и то, что произошло на «Торраксоне», навсегда останется грязным пятном на его совести.
Шперк шел все быстрее. На окраине города он пересек зловонную свалку и углубился в сырую мглу леса. Он спотыкался, падал, хватался за колючие ветки. Ему было больно, но он не щадил себя. С каждым шагом, казалось, росло его преступление, и он бежал от самого себя, бежал в будущее, надеясь, что оно, подобно смерти, навсегда освободит его от всех обязательств и сделает ненужным оправдание.
Сейчас, стоя на мосту, он был спокойнее. Ночь немного примирила его с совестью. Он уже не испытывал особой потребности в непрерывном самобичевании. Теперь он больше думал о цели своего внезапного побега. Всего несколько метров отделяло его от развалин барской дачи, и нужно было торопиться.
Шперк прикинул на глаз ширину просвета между досками – чуть больше двух аршин. После того, как река поглотила тяжелый сверток, преграда казалась пустяковой. Он откинулся назад и, взмахнув руками, перемахнул через щель. Гнилое дерево подозрительно прогнулось под ним, где-то внизу противно чавкнула вода. Федор Исидорович сбалансировал и, шумно отдышавшись, пошел через мост.
Вскоре лес расступился. Зеркально яркая луна, точно театральный прожектор, высветила беспорядочные развалины генеральской дачи.
Шперк остановился и машинально оправил сюртук. Он не сомневался, что перед ним стандартный эвакопункт устаревшей планировки. Декоративность строения резко бросалась в глаза, поражало обилие натуральной древесины, тонкого голограммного напыления, неказистых сараев из формопласта, заботливо разбросанного мусора. Полюбовавшись панорамой, Шперк побрел к веранде, поднялся по ее шатким ступенькам и предусмотрительно замер возле полуоткрытой двери. Изнутри тянуло сыростью и гнилью запущенного жилья. Жутковато… Он опасливо огляделся, не решаясь переступить порог. Но уже через несколько мгновений его страх рассеялся. Его подлинное «я», которое некогда принадлежало капитану-наставнику Арновааллену, взбунтовалось и потребовало решительных действий. Шперк отчаянно толкнул разбухшую дверь и, миновав заваленную хламом веранду, вошел в большой гулкий зал.
Было тихо. Где-то в темноте пустого помещения по-домашнему тикали часы. Стерильный воздух щекотал ноздри. «Кондиционер» – догадался Шперк. Глаза понемногу привыкали к темноте. Из широкого окна падал прямоугольник лунного света. Федор Исидорович чуть-чуть наклонил голову и увидел поверх крон одичавших яблонь набухшие, точно почки, светила. Их живое мерцанье поразило Шперка. «Как долго я не видел звезды, – подумал он. – А ведь все эти годы они горели над моей чернильницей!»
Ему стало грустно. Зверинец созвездий воспроизводил привычную картинку на обзорном экране корабля. Шперк вдруг вспомнил свой последний звездолет «Торраксон». Когда-то он был одним из лучших кораблей серии «Амфимакс», оснащенный мощными излучателями репликаторов и аппаратурой опережающего моделирования ситуаций. Вспомнил он и свой рабочий центр, где в ответственные моменты вел секретные переговоры с курьерами правящей элитарной пленки, где часто собирались его ученики, которым он передавал опыт экспериментальной космоархеологии. Их тени, точно живые, внезапно окружили капитана-наставника. Спокойной и доверчиво смотрели на Арновааллена системотехник Берильор, инженер по когерентным структурам Ингобертан, контактор Симплимаус, совсем еще молодой археолог Рунаморено… Не верилось, что все они бессмысленно погибли в центре свернувшегося аттрактора.
Федору Исидоровичу стало не по себе. Порывшись в карманах, он достал картонный коробок и дрожащими пальцами торопливо чиркнул спичкой. Пыхнув серным дымком, теплый огонек осветил странную обстановку зала: колченогие стулья с лезущими из дыр пучками морской травы,
