Будущее России - Александр Петрович Петров
Проснулся ребёнок. На часах 3-57. Покормила, обтёрла, уложила. Легла снова. Встала в 7-05. За дверью слышался топот детских ног и голоса детей. Она подождала, пока всё стихнет, до 7-25, потом пошла в туалет. В туалете были кабинки для детей и для взрослых. Она немного помучилась, пока разобралась где чья. Всё просто, по высоте ручки. Вернулась, ребёнок ещё спал. Разобрала вещи, осмотрела комнату. Комната на двух человек, взрослых. Или на маму с ребёнком или двумя. Но это этаж для детей до 7-и лет. В шкафчике над столом была и посуда. В 8-12 она пошла на кухню. Около ней уже стояло несколько женщин в домашних халатах. Она подошла, поздоровалась.
— Это у вас грудничок? — спросила одна из женщин.
— Да.
— А утром он не проснулся от шума?
— Нет. Он вам не мешал?
— Нет. Дети набегались за день. А мы привычные. А на третьем этаже места не было?
— Администратор сказала что нет.
— Прямо эпидемия какая-то. И в других общагах тоже мест нет. — сказала одна.
— Задержали сдачу нового корпуса. Вот и расселяют на другие этажи. — ответила ей другая.
Она взяла завтрак — геркулесовую кашу, яйцо, компот и хлеб, пошла к себе. Ребёнок спал. Она села, поела. Очень хотелось есть, а пахло просто великолепно. Да и приготовлено было вкусно. Но у неё звякнул телефон. Сообщение. Напоминание, что ей к 10–00 в поликлинику. Покормила и вымыла ребёнка. На этаже было всё рассчитано на детей от 2-х до 7-и лет, а у неё грудничок. Испачканные пелёнки, подгузники и салфетки выкинула в мусоропровод около санузла. Он для твёрдых отходов. В 9-45 была около стойки администратора. За стойкой сидела молоденькая девушка. Спросила, где поликлиника. Оказалось, что в том же здании, в правом крыле. А она думала, что придётся куда-то идти, оделась. Но в комнату не пошла. Зашла в поликлинику. На регистратуре приложила палец к сканеру. Здесь всё по пальцу. Направили её в педиатрию. Там ей пришлось подождать, срочный вызов в детский сад. Приняли их только в 11–00. Медсестра-диагност положила её ребёнка в специальный бокс, подключила режим общей диагностики. Полная диагностика — это час. Её усадила в кресло, накрыла диагностическим «одеялом». Сама села за компьютер.
Пока шла диагностика они разговаривали. Она спрашивала о правилах, нравах и обычаях общежития, медсестра отвечала, попутно задавая вопросы по диагностике. Для неё это не было чем-то из ряда вон. Всю жизнь она провела именно с этим методом диагностики. Бокс для маленьких детей, кресло и «одеяло» — для детей постарше и взрослых. Это её родители рассказывали о тех временах, когда эти технологии только стали появляться в России. Теперь они есть даже в поселковой больнице, как и автоматические станции анализа крови, кала, мочи, и т. д. Час — два, и у врача полная картина состояния организма с рекомендациями по лечению и питанию. Но они задержались. Ей углубленно изучили мочеполовую систему. Было подозрение на камни, но оказалось небольшим воспалением, и то, в фазе разрешения. Результаты диагностики пополнили электронные больничные карты её и ребёнка. Но было время обеда.
— Пошли, в столовой поедим. — предложила медсестра.
— А платить чем?
— У тебя месяц на обеспечении. И с этой столовой кормят всю общагу.
— А ты?
— Я как работник общежития. У меня социальный пакет.
Они взяли переноску для ребёнка из педиатрии, вышли к регистратуре.
— Включи в педиатрии режим дезинфекции. — сказала медсестра-педиатр медсестре-регистратору.
Регистратор щёлкнула выключателем под стойкой, посмотрела.
— Всё, включено. Вы куда?
— В столовую, пообедаем.
— Приятного аппетита.
— Спасибо.
Они прошли в левое крыло на первом этаже. Там был вход в столовую, что занимала примерно половину крыла. Столовая была частью кафе-ресторана, но кухня была одна. Подошли к раздаче. Медсестра взяла два разноса. Перед ними были стеллажи с блюдами. Но медсестра вытянулась, выглядывая кого-то там, в кухне, потом помахала рукой. К раздаче подошёл узбек в годах. Приложил руки к груди, поклонился.
— Добрый день, Натаса. Как васе здоровье. — сказал он с сильным акцентом.
— Хорошо, Али. Как твой внук?
— Спасибо, холошо. Послезявтра виписивают. Узе билеты купили до Таскента. Ветером улетают.
— Ну, вот и хорошо. Сегодня плов?
— Да, Натаса. Кюшайте, плов очень вкюсный. Настоящий, узьбекский.
— Спасибо, Али.
Узбек отошел. Они взяли плов, салаты, чай. Наташа помогла ей отнести всё это за столик.
— А что с его внуком было. — спросила она, когда они уже ели.
— Заболел. Требовалась срочная операция, а в Узбекистане врачей с такой квалификацией не оказалось, уехали на конференцию. А Али уже здесь работал. Привёз вместе со снохой. Я дежурила в ночную. Осмотрела, и вызвала Антона. Дала направление на срочную операцию. Это его старший сын его старшего сына. Теперь он считает себя должным.
— И что?
— Что, и что? Как работает, так и работает по общежитиям и ресторанам. А как гуляют где узбеки, его приглашают на кухню.
— А ты как сюда попала?
— Как и ты. Только моему сыну было 3 года. Сейчас 6. Через год в школу.
— А если замуж выйдешь?
— А зачем? Мне и здесь хорошо. Накормлена, под крышей, с социальным пакетом. Одежда — по каталогу со скидкой 20 %.
— Но сын растёт без отца?
— А Антон. Он здесь у всех вместо отца. Правда один, и на разрыв, но справляется.
— А Антон не женат?
— Нет. И не спешит. Хотя, каждая из тех, кто живёт в общаге, готова за него замуж выйти.
— А Антон здесь кем?
— Как тебе сказать. Он сын руководителя всех таких общаг по России. Занимается хозяйственными вопросами. Ужасно занят.
— Но он меня привёз. И ты говорила, что вызывала его.
— Иногда таксует. Хотя, все таксисты примут такой заказ. Иначе — без лицензии.
Они пообедали, отнесли на стол грязной посуды. Хотя, пластиковые
